Книга Богоборцы 6 - Алексей Викторович Широков

и мне пришлось отпустить её, чтобы не обжечься. — Я… извините!!!

— Витя, ты балбес. — сокрушённо покачала головой Юля, глядя как красноволосая и краснощёкая девушка стремительно убегает и хлопает дверью ванной. — Зачем ты так с ней? Катя, несмотря на внешнюю грубость натура романтическая. Да и вообще какой девушке не хочется красивых ухаживаний, а ты как неандерталец, дубиной по голове и в пещеру. Так мало того, ещё и других желающий зовёшь.

— Да я просто пошутил, — мне стало неудобно, всё-таки я не был бесчувственной скотиной. — Серьёзно, хотел обстановку разрядить, ну и вот… блин. Пойду извинюсь. А насчёт романтики — девчат, я обещаю, всё будет. И прогулки под луной и свидания. Но чтобы спокойно наслаждаться весной юности, как говорят японцы, надо решить текущие проблемы. А то пока мы будем гулять и влюбляться нас возьмут за ятра.

— Японцы так не говорят, — покачала головой Мико. — и иди уже. А то Катя там такого в голове накрутит, потом всем тошно станет.

Ванная комната встретила меня закрытой дверью и шумом воды. Не думаю, что Милорадович решила искупаться перед актом любви, скорее уж устроила шумовую завесу, чтобы никто не слышал, как она… плачет? Катерина то? Не верю! Но пока факты говорили в пользу этой версии. Мне даже стыдно стало. Уверенность в себе — это хорошо, но я не давал перерасти ей в чувство абсолютной собственной важности, в том числе и потому что не хотел делать больно родным и близким мне людям. А когда ты считаешь, что всегда прав слишком легко перейти грань.

— Кать, открой пожалуйста. — я негромко постучал. — Я бесчувственный баран и балбес, прости.

— Я… я в порядке. — голос девушки за дверью звучал глухо, — Скоро приду.

— Катерина, я считаю до трёх и выбью эту дверь на хрен. — я не собирался играть в эти игры. — Да, я накосячил и готов извиниться, но не начинай так себя вести. Давай поговорим. Тем более нам давно пора — это сделать. Раз… два…

На счёт «три» дверь щёлкнув распахнулась, и я тут же вошёл внутрь. Нужно срочно озаботиться собственным домом, достаточно большим, чтобы там можно было где-то уединиться. Мне, да и девочкам тоже необходимо личное пространство, на которое никто не будет покушаться. А пока приходилось обходиться тем, что есть, но это не дело. Если я начну с каждой вести задушевные разговоры в санузле, боюсь надолго меня не хватит.

— Привет, — я внимательно посмотрел на девушку, ища следы случившейся истерики.

— Привет, — Катя говорила на удивление тихо, пряча от меня глаза, но, когда меня это останавливало. — Ай! Ты что творишь!

— Тихо, — я поймал взлетевшую в воздух красавицу, усаживая себе на колени, а сам примостился на бортике ванны. — Так, глаза не красные, значит не ревела.

— Вот ещё! — вот теперь Милорадович стала похожа на себя. — Пусти!

— Нет, — я покрепче обнял девушку. — Нам давно надо поговорить, так почему не сейчас. Ребята подождут. Всё равно обсуждать дальнейшее без тебя не имеет смысла. Так что давай начнём. Как говориться раньше сядем, раньше выйдем. Прости меня.

— За что? — немного шокированная неожиданным переходом огненная уставилась на меня. — Вить, ты в порядке?

— В полном, — я зарылся носом в ключицу Кати, вдыхая сладкий аромат юной девицы и дорогого парфюма. — Ты даже не представляешь насколько. Раньше я был просто бесчувственным балбесом, не понимающим что происходит и лелеющим старые обиды. Считал, что, если ты такая резкая и набросилась на меня в самом начале, значит ты грубая и бесчувственная. А оказалось всё совсем наоборот. В душе ты нежная, романтичная и даже немного инфантильная. Но мне это, наоборот, нравится. Прости.

— Ты… ты тоже меня прости, — Катя крепко меня обняла, прижимаясь. — Я не должна была так к тебе относиться. Просто… Наташа моя подруга и когда на её место пришёл другой я не смогла мыслить адекватно.

— Да, ты у меня горячая девочка, кровь кипит, — я чмокнул подругу в макушку. — Не парься. Что было, то прошло и поросло быльём. Теперь мы вместе. И извини за шутку. Я не собираюсь торопить тебя или к чему-то принуждать. Если решишь перевести наши отношения на новый уровень — буду рад. Если пока нет — подожду сколько нужно. Хоть до самой свадьбы.

— Т-ты серьёзно⁈ — таких огромных глаз у Кати я никогда не видел. — Про свадьбу, ты не шутишь⁈

— Да какие тут шутки. — я тяжело вздохнул. — Я, конечно, та ещё скотина, но при этом у меня есть честь и достоинство. Если я не собираюсь вас отпускать, то обязан нести ответственность, а больше всего заботятся только о семье. Знаю, я буду не лучшим мужем и доставлю вам всем много боли, но постараюсь это компенсировать заботой.

— Дурак, — огненная вдруг прижалась ко мне изо всех сил. — Какой же ты дурачок, Витька. Я всё это знаю. Мы все про тебя всё знаем. Так что можешь не притворяться большей сволочью чем ты есть. Для тебя семья это святое, и ты никогда не сделаешь своих родных несчастными.

— Но я буду изменять, — особо возразить на это мне было нечего, но свои недостатки я знал лучше всех. — Разве это тебя не обидит?

— Как говорит моя мама, для того чтобы мужчина не изменял, надо сделать так, чтобы всё что он искал на стороне было у него дома. — девушка пожала плечами. — Думаю, мы с девочками справимся. Но если нет, что ж, тебя не переделать. Главное в дом не тащи всякую гадость, а то будет как с твоей… Настей… извини. Я не должна была…

— Забей. Ты права. Тогда я очень сглупил и вас всех подставил. — я взъерошил волосы девушке. — Буду очень стараться, чтобы этого больше не случилось. Ну что мир?

— Мир, — меня поцеловали и пару минут мы были очень заняты. — И Вить… я… я хочу, чтобы у нас всё было красиво. Ну в первый раз… ну ты понял.

— Конечно, — уж чего чего, а это я мог гарантировать. — Ещё раз прости за глупую шутку. Просто намекни, когда, и я всё устрою.

— Я люблю ярко-алые розы и морепродукты, — девушка поцеловала меня и ужом выскользнула из рук. — Это так, к слову.

— Я понял, это намёк, я всё ловлю на лету, но непонятно, что конкретно ты имела ввиду, — процитировал я известную песню. — Ярко-алые розы, значит. И морепродукты. Кстати, морская капуста же тоже морепродукт? Интересно, что будет если вместо лобстера подать Кате судок ламинарии. И где у меня окажутся эти розы. — меня передёрнуло. — нет, иногда вредно иметь хорошее воображение.

Когда я вернулся, уже ничего не напоминало случившуюся размолвку. Девчонки что-то активно обсуждали, Матвей лазал в интернете, судя по комментариям Белки, искал гардины нужной формы, цвета и размера. Я даже ему посочувствовал немного. Ремонт, особенно с женщиной, это отдельный вид моральных пыток. Но сам виноват. Деньги у них есть, мог бы уговорить нанять нормального дизайнера.

— Так, мальчики и девочки, — я плюхнулся на прежнее место, притянув к себе двух красавиц. — На повестке дня остался только один вопрос и прошу отнестись к нему очень серьёзно. Вы уже поняли, что я соглашусь работать с Гончаровым. Поторгуюсь, конечно, Голенищеву что-нибудь вырву под это дело. Пока мы нужны Роберту он это проглотит, как и возвращение Олега Евгеньевича. Работать с фитоняшкой мы не будем. Но при этом сам Гончаров будет пытаться держать нас под контролем. Юля, к сожалению, быть куратором больше не сможет, поэтому займётся юридической поддержкой, но новый куратор — это половина беды. Она не сможет ездить с нами на задания. Но есть тот, кто сможет и думаю, вы догадались о ком я.

— Да, — кивнула головой Таня. — Наташа. И я согласна, с ней надо что-то решать.

— Только не говори, что ты хочешь выгнать её из группы! — подскочила Милорадович, но видя, как на неё все уставились стушевалась. — Мы же подруги, а она и так через столько прошла. Ты же знаешь.

— Знаю, — согласилась Тарасова. — Мы все это знаем. Как и то, что она в погоне за силой кинула нас и лишь благодаря Юлии мы остались командой и не попали под подозрение в ренегатстве. Тебе мало было когда таскали на допросы через день, да каждый день? Мне вот более чем достаточно.

— Но Наташа дорого заплатила за свою ошибку, — Катя хоть продолжала защищать Блинову, но делала это без особого пыла, да и в голосе слышалось сомнение. — и больше никогда не вернётся к Ренегатам. Не после того, что с ней сделали.

— А что именно, кстати? — я уже несколько раз слышал об ужасных муках, что ей пришлось вынести, но конкретики так и не получил. — Чего