Книга Февраль - кривые дороги - Нина Артёмовна Семёнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей догнал ее у самых кладок. Дианка хотела перейти реку, нагнулась к воде, Андрей прыгнул из-за куста прямо в воду, все платье ей забрызгал.
— Это твое последнее слово? — спросил с угрозой.
— Последнее, Андрюша.
Но он все равно не уходил. Стоял в воде и снизу вверх глядел на Дианку, словно хотел увидеть в ней не то, что видел, а что-то другое, желанное. Ничего не увидел: Дианка «задернула шторочку».
— Ну ладно, — тихо произнес он, отступая, — живи! Только попомни мое слово: несдобровать тебе с таким характером! Несдобровать!
Дианка не обиделась.
— Я и сама это знаю, — сказала она, — а тебе спасибо за все. Не поминай лихом.
Когда Андрей ушел, Дианка вымыла лицо в реке, посидела, обсыхая, на кладках. Идти на тракторный двор после такой встречи ей расхотелось. И тогда она повернула к лесу.
«Я ведь еще к своим дубам не наведалась, как они там без меня?»
По дороге за ней увязались две девчонки: она их даже и не знала. Одна была рыжая, как подсолнух, а другая черненькая, хоть на поверку они и оказались сестрами.
— Вы чьи? — спросила их Дианка, потому что не могла допустить, чтоб она в Веселых Ключах да кого-то не знала.
— Мамины, — в один голос ответили девчонки.
— А кто ваша мама?
— Агроном. Мы с Украины приехали.
— Давно?
— Недавночко, — ответила рыжая девчонка.
Оказалось, девчонки шли в лес по орехи, потому что орешник рос с краю, а вглубь они заходить боялись — еще заблудятся.
— Со мной не заблудитесь, — заверила их Дианка, — меня тут каждый куст знает.
Пока шли по солнышку, девчонки трещали без умолку, радовались, а как вошли под тень сосен, так и запищали: холодно.
— Сейчас грибы начнут попадаться, — пообещала им Дианка, — сразу нагреетесь.
Скоро сосняк кончился и начался березнячок с редкими осинками, тут уж грибов хоть косой коси.
Правда, девчонки бегали, суетились, а грибов не находили. Пришлось Дианке объяснять им, как надо искать грибы.
— Главное — не торопиться. Остановитесь под деревом и поглядите вокруг себя. Гриб сам вас найдет, ведь ему тоже небось неохота одному под кустом стоять.
После Дианкиных наставлений девчонки и в самом деле стали находить грибы и вскоре набрали чуть не корзинку.
— А теперь, — сказала Дианка, — айда, я вам своих друзей покажу.
Она вывела их на поляну, где росли дубы: два вместе, а один чуть поодаль.
— Вот они, мои друзья!
Девчонки так и прыснули в ладошки.
— Мы думали, правда — друзья, а это коряги старые.
Дианка не стала их разуверять, села под Дон-Кихотом, прижалась щекой к его шершавой коре, глянула вверх. Сквозь густую темную зелень пробивалось клочками небо, осеннее, белесое, но дуб и не думал ронять своей листвы, стоял твердо, крепко, как и раньше стоял, лишь желудей понасыпал вокруг себя, как отстрелянных гильз, гладких, блестящих.
Она собрала желуди в подол, сидела, пересыпала их меж пальцами, думала. О чем? Она и сама не знала. О том, что течет и течет времечко, лишь дубы стоят, будто и не тронутые временем. Вечные. Наверное, еще меня на свете не было, а они уже стояли, меня не будет, они все так же будут стоять. И придет сюда какая-нибудь другая девчонка и назовет их по-другому, по-своему…
Возвращались они из леса далеко за полдень.
— А завтра пойдем за грибами? — приставали девчонки.
— Нет, мне завтра к работе приступать надо. Хватит, нагулялась.
То же самое сказал ей и Михалыч, когда она назавтра пришла на тракторный двор.
— Хватит — нагулялась, пора и честь знать.
Он что-то еще хотел добавить, но тут подскочил Коля:
— С началом трудовой деятельности!
— Спасибо.
Дианку обступили механизаторы, поздравляли, кто искренне, кто в насмешку.
— Теперь-то у нас дела пойдут!
— Равноправие, вошь ядреная!
— А как в борозде застрянет, вспомнит тогда равноправие!
— Ладно, — сказал Михалыч, — довольно трепаться, иди принимай технику.
Он повел ее куда-то за мастерские, где, привалясь боком к глухой стене, как инвалид на одной ноге, стоял трактор «Беларусь».
— Вот получай, наладишь — можешь выезжать зябь поднимать.
— Но как же так? — чуть не заплакала Дианка и призналась: — Я не сумею наладить.
— А чему ж вас на курсах учили? Это и дурак за руль сядет. А ты вот разберись, в нутрях покопайся, тогда никакая поломка тебе не будет страшна.
Заслышав голоса, из-под «Беларуси» вылез парень: в одной руке разводной ключ, в другой яблоко.
— А это кто такой? — удивилась Дианка.
— Сменщиком у тебя будет, — ответил Михалыч и пояснил: — Десять классов закончил, а тут в армию скоро. Вот у нас и кантуется. Володя Красильников из Поддубок.
Михалыч ушел, а Дианка поглядела на сменщика и загрустила: что он, что она — как говорится, два лаптя пара. И если б не Коля…
Он налетел как огонь, закружил, затормошил Дианку:
— Не трусь, зазноба! А я на что? Помогу, чем могу!
Коля славился в округе, как малый — золотые руки. Он все мог: часы починить, кастрюлю запаять, телевизор направить, а уж трактор! И все это с шуточками, прибауточками.
— На то и щука в море, чтоб карась не дремал! — подмигнул он Дианке и полез под трактор.
Пришлось и Дианке волей-неволей заняться ремонтом.
К концу рабочего дня к ним наведался председатель.
— Молодец! — похвалил он Дианку и размазал ей под носом мазутные усы.
— Молодец против овец…
Она хотела пожаловаться председателю на Михалыча, но раздумала. Разве ж он сам не видит? Значит, и в самом деле нет свободной техники. Гусеничный, правда, один стоит, но с такой махиной она, пожалуй, не справится. Ладно, решила, будь, что будет, может, это и к лучшему.
Теперь каждый день, она уходила и приходила домой затемно. Болели плечи, болели руки, голова наливалась свинцом, не говоря уже о сбитых в кровь пальцах. Мать, глядя на нее, только головой покачивала!
— И что ты, дочушка, с собой делаешь?
— Ничего, мам, — утешала ее Дианка, — надо все в жизни испытать, а то под старость нечего вспоминать будет.
— Тебе все смешки…
Но если честно признаться: ни за что бы Дианке не справиться, если б не Коля. Он взял все выходные, причитающиеся за лето, и не вылезал из-под трактора. Дианка, как могла только, помогала ему. Зато за время ремонта она так изучила трактор, как не изучила его за три месяца, проведенные на курсах.
Однажды, уже под вечер, на
