Книга Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

Он лично не принял участия в операции и теперь жалел об этом. Если бы он был на вилле, у Троцкого не осталось бы ни одного шанса выжить: вместо того чтобы проверить каждую комнату, эти неопытные крестьяне и шахтеры во главе с художником выпустили две сотни пуль и сбежали.

Эйтингон отправил в Москву зашифрованную радиограмму о провале, но ее не сумели доставить вовремя[51]. Сталин узнал о случившемся из сообщения советского информационного агентства ТАСС. Казалось, удача отвернулась от Эйтингона.

Через два дня Эйтингон попросил Москву разрешить ему еще одну попытку. Сталин вызвал генералов с Лубянки в Кремль. Он задал им всего один вопрос: в какой мере затронута советская агентурная сеть в Нью-Йорке? Его убедили, что Эйтингон строго следовал инструкциям и не использовал нью-йоркских агентов. Тогда Сталин согласился дать Эйтингону второй шанс[52].

После майского нападения дом на Авенида-Виена был дополнительно укреплен: построили новые сторожевые башни, окна закрыли стальными ставнями. Теперь это была настоящая крепость, напоминавшая Троцкому о его первой тюрьме в царской России[53].

Но Эйтингон не собирался еще раз штурмовать виллу.

Глава 5

Группа «Мать»

У Эйтингона был план Б. Параллельно с группой Сикейроса, Эйтингон тренировал вторую группу под кодовым названием «Мать», которая тоже готовилась ликвидировать Троцкого. Со свойственным ему хладнокровием он решил задействовать женщину, которую завербовал в Испании. Эйтингон всегда пользовался успехом у женщин и никогда не упускал возможности вовлечь их в свои операции.

Группа «Мать» состояла всего из двух человек: матери и сына, испанских агентов Каридад и Рамона Меркадеров. Страстная натура с железным характером, Каридад родилась в состоятельной семье на Кубе и в юности вышла замуж за богатого текстильного промышленника из небольшого городка под Барселоной. Уже будучи матерью пятерых детей, она увлеклась политикой и коммунистическими идеями. Оставив мужа, Каридад воевала на стороне республиканцев во время Гражданской войны. Именно там смелая и отчаянная Каридад привлекла внимание Эйтингона, который сделал ее своим агентом, а заодно и любовницей[54].

Мать и сын были в ужасе от победы Франко над республиканцами – впрочем, Эйтингон заблаговременно помог Меркадерам перебраться в Париж. Там по заданию советской разведки Рамон превратился в легкомысленного, аполитичного бонвивана Жака и завел роман с Сильвией Агелофф, длившийся до февраля 1939 г., когда американке пришлось покинуть своего возлюбленного и вернуться в Нью-Йорк.

Через месяц, когда Эйтингон получил приказ Сталина физически устранить Троцкого, он сразу же вспомнил о Меркадерах. На взгляд опытного разведчика, это был наилучший вариант: влюбленная в Рамона Сильвия обеспечит ему доступ к Троцкому, а Каридад, ярая сталинистка, позаботится о том, чтобы ее сын не дрогнул в решающий момент и привел в исполнение приговор Сталина.

Тем не менее первую ставку Эйтингон сделал на операцию «Конь».

Все лето прошло в подготовке. Обе группы, «Мать» и «Конь», тренировались в Париже, но, следуя правилам конспирации, не знали о существовании друг друга.

Незадолго до первого покушения в Париж прибыл высокопоставленный офицер с Лубянки и встретился с обеими командами по отдельности, чтобы проверить их подготовку. И, по всей видимости, остался доволен.

Но подготовка так затянулась, что операция едва не оказалась на грани срыва. Наступил сентябрь, и, как и предвидел Сталин, началась война. Германия вторглась в Польшу. Франция вступила в войну на стороне Польши, и поддельный польский паспорт Эйтингона неожиданно превратился в проблему: как гражданина Польши его могли призвать во французскую армию, и если бы он отказался, то его бы сочли «подозрительной личностью» и интернировали.

Проблему следовало решать, и быстро. Чтобы выиграть время, шеф парижской резидентуры спрятал Эйтингона в психиатрической клинике, принадлежавшей русскому эмигранту. Находясь там под видом психически больного сирийского еврея, Эйтингон оказался вне поля зрения французских властей. Но ему надо было как можно скорее попасть в Соединенные Штаты, откуда он должен был руководить операцией по ликвидации Троцкого.

Тем временем группа «Мать» действовала по плану. Пока Эйтингон скрывался во Франции, Рамон и Каридад Меркадеры сели на корабль и отплыли в Нью-Йорк[55].

Едва сойдя на берег, Рамон позвонил Сильвии. Он объяснил ей, что, когда началась война, его призвали в бельгийскую армию, но он не хотел воевать и покинул страну с поддельным канадским паспортом[56]. Эта версия хорошо объясняла его приезд в США.

Тем временем Эйтингон с помощью советского агента в Швейцарии получил иракский паспорт вместе с видом на жительство во Франции и американской визой. В октябре Эйтингон пересек Атлантику и прибыл в Нью-Йорк. Начался решающий этап операции.

В Бруклине Эйтингон арендовал помещение и зарегистрировал по его адресу торговую компанию[57], которую стал использовать как оперативную базу для своих поездок между Мехико и Нью-Йорком. Всегда уверенный в себе, теперь он стал выглядеть более респектабельно, как и требовалось для его нового прикрытия – американского бизнесмена средней руки. К 40 годам у него появились залысины, он прибавил в весе и прихрамывал из-за ранения, полученного еще в Гражданскую в России[58].

Рамон регулярно заходил в бруклинскую контору за инструкциями и деньгами. Время поджимало, и Эйтингону приходилось действовать быстро. В конце месяца он приказал Рамону перебраться в Мексику. Как Рамон/Жак объяснил Сильвии, мать подыскала ему там хорошее место в солидной торговой компании. В январе 1940-го он пригласил Сильвию к себе в Мехико, и девушка не раздумывая последовала за своим эксцентричным и обаятельным возлюбленным. Между тем Эйтингон и Каридад продолжали курсировать между мексиканской столицей и Нью-Йорком.

Главной обязанностью Каридад было поддерживать и успокаивать сына. Из-за двойной жизни и тревоги по поводу предстоящей миссии Рамон постоянно находился на грани нервного срыва. Ситуация только ухудшилась, когда он прочитал в мексиканских газетах о неудавшемся покушении на Троцкого группой Сикейроса.

Возникло и еще одно препятствие. Хотя Сильвия, переехав в Мексику, вновь стала помогать Троцкому с перепиской и статьями и регулярно бывала на вилле, она никогда не приглашала Жака с собой.

Его имени не было в списке тех, кому разрешен вход в «крепость». Тогда Меркадер сам вызвался отвезти Сильвию на Авенида-Виена. Высадив ее перед домом Троцкого, он припарковал свой «Бьюик» у ворот и стал ждать девушку, болтая с охранниками. С тех пор он делал это постоянно.

Через несколько месяцев Жак примелькался обитателям виллы. Красивый и вежливый друг Сильвии, он им нравился. Однажды он предложил отвезти гостей Троцкого в порт Веракрус, и те согласились. Когда утром Рамон приехал за ними на виллу, его пригласили во двор. После нападения Сикейроса прошло