Книга Бабочка на ветру - Рей Кимура

лишь, что хозяйке не придется долго мучиться и они быстро справятся со своей задачей. Сатико догадывалась, что произойдет с несчастной девушкой после посещения родного поселка, и от всей души сочувствовала бедняжке. Она не ошиблась: после этой поездки жизнь Окити стала еще тяжелее. Старые сердечные раны, едва начавшие затягиваться, снова открылись, и Окити вновь испытала ужасные душевные муки.

Но это произойдет потом, а сейчас экипаж остановился у продуктовой лавки в поселке Симода. Окити еще ничего не знала и, напротив, почему-то почувствовала себя полной сил и энергии: уверенная в себе, смело вошла она в магазинчик.

Девушка уже начала посмеиваться про себя, что напрасно так уж волновалась и переживала, но, не пройдя и двух шагов, внезапно замерла на месте, увидев лицо хозяина лавки. Улыбка тут же сошла с губ, и Окити испытала такое знакомое чувство нарастающей паники. Кодзи-сан знал Окити еще маленькой девочкой, был с ней приветлив, и у него всегда находились для нее и лакомство, и несколько ласковых слов. Что случилось с ним теперь, что тут вообще происходит? Смотрит на нее, словно видит впервые в жизни… Не был с ней так холоден даже после того, как Окити отправили в школу гейш: это хозяин лавки еще мог кое-как стерпеть — ведь она не общалась с иностранцами и не развлекала их. А вот теперь…

Нет, он, конечно, предельно вежлив и ведет себя вполне прилично, но Окити понимала — в душе Кодзи-сан презирает ее, это написано на его широком, добродушном лице. А глаза стараетя прятать, попросту избегает встречаться взглядом с Окити. И потом, где бы ни оказалась девушка, всюду повторялось одно и то же: все прежние знакомые шарахались, едва завидев ее, как будто боялись заразиться неведомой и неизлечимой болезнью. Несколько раз ей почудился злобный шепот у себя за спиной: «Вы только посмотрите — это же Тодзин Окити! У нее еще хватило наглости явиться сюда! А ведь мы все знаем, что она спит с дьяволом иноземцем!»

Один мужчина посмотрел на нее как на прокаженную, поморщился и с ненавистью сплюнул на раскисшую от вчерашнего дождя дорогу. Шумная ватага ребятишек, крутившаяся рядом, последовала его примеру, после чего мальчишки начали громко выкрикивать вслед несчастной девушке обидные слова:

— Тодзин Окити! Тодзин Окити!

Крики проказников уже затихли вдали, а ошеломленная Окити все стояла у грязной, заплеванной лужи; смотрела она в пустоту и лишь удивлялась неоправданной жестокости и полной бесчувственности земляков. Молока все же купила у молчаливого Кодзи, решительно отказавшегося вступать с ней в разговор, и попросила кучера проехать мимо дома своей лучшей подруги Наоко — так хотелось хоть краем глаза на нее взглянуть, пусть на миг, пусть.

Экипаж приближался к маленькому ладному домику, где жила Наоко, и Окити почувствовала, как быстро и тревожно забилось сердце… Этот дом хранит дорогие воспоминания о счастливых днях и вечерах, проведенных в бесконечных играх с подругой; о том, как резвились с Наоко маленькими девочками, а потом вместе взрослели и менялись их игры и интересы. И вот наконец скоро превратятся из девушек в женщин — тайны жизни волновали тогда и очаровывали обеих…

Помнила она и о том, как шепотом делились друг с другом грандиозными планами изменить мир — пусть любой женщине живется в нем куда лучше. Повинуясь внезапно возникшему чувству, Окити, сама того не сознавая, тихонько похлопала кучера по плечу:

— Останови экипаж здесь и подожди немного… мне нужно повидаться кое с кем.

Выйдя из кареты, скрывавшей ее от всех окружающих, она долго в нерешительности стояла перед дверью в дом Наоко. Сколько раз вбегала в эту дверь и так же беззаботно выбегала из нее, ни о чем при этом не задумываясь… Кажется, с тех пор прошло много-много времени… как давно это было! «А оно все еще на месте!» — с нежностью подумала Окити, дотрагиваясь до грубого дверного кольца: с таким усердием они вырезали его как-то летом вместе с Наоко из большого куска дерева, найденного на берегу моря. Может быть, все же набраться храбрости и повидаться с подругой? Конечно, родители Наоко не станут препятствовать встрече девушек — ведь столько лет провели в тесной дружбе… Нет, они не будут мешать им! После долгих колебаний решилась наконец приподнять и отпустить тяжелое кольцо.

Наступило время мучительного ожидания; долго тянулись секунды, потом за дверью послышался чей-то невнятный шепот, дверь приоткрылась, и за ней появилась мать Наоко. Окити увидела знакомые черты, и теплые воспоминания волной захлестнули сознание.

— Такеда Оба-сан, — радостно заговорила девушка, — можно мне поговорить с Наоко? Ну всего одну минуточку…

Мать Наоко, добрая женщина, некоторое время сомневалась, разрешить ли девушкам эту встречу, но все же отрицательно покачала головой:

— Нет, Окити, Наоко сейчас нет дома.

Отец Наоко строго-настрого приказал всем членам семейства держаться подальше от Окити, и послушная, добропорядочная супруга не смела ослушаться мужа.

— Но как же так?! — опешила Окити. — Мне кажется, еще минуту назад я слышала за дверью ее голос.

— Нет, ты ошиблась, Наоко нет дома! — твердо повторила мать и решительно захлопнула дверь перед незваной гостьей.

Девушка бросилась назад к экипажу, слезы ручьями струились по щекам… Вот как, даже любимая подруга Наоко стыдится ее и не желает с ней разговаривать. В отчаянии девушка, добежав до экипажа, оглянулась в сторону дома стольких своих счастливых моментов. За окном той самой комнаты, которая принадлежала Наоко и ее сестрам, Окити заметила вдруг мелькнувший силуэт, потом в окошке неожиданно возникло и лицо самой Наоко, по нему тоже текли слезы, а губы шевелились, словно она пыталась объяснить что-то очень важное… И Окити стало немного легче на душе: слезы, горестное выражение лица, — значит, им не разрешают встретиться вопреки собственной воле, насильно удерживают в доме. Что ж, теперь Окити знала: Наоко по-прежнему любит подругу.

И на какой-то момент поняла, что болезненно завидует Наоко: той удалось избежать позорной судьбы, и теперь не важно, что родители держат ее взаперти. С другой стороны, она остается под защитой родных и близких людей, о ней заботились, ее любили и берегли. Кроме того, Наоко по-прежнему занимала свое место в обществе и жители поселка уважали ее как личность. Окити еще раз осознала, что осталась совсем одна, полностью отрезанная от всех, кто когда-то был ей дорог, составлял для нее весь смысл жизни. Семья самой Окити не вынесла незаслуженного позора, постоянных унижений со стороны соседей, и пришлось ей уехать из селения, а потому связь с родными у девушки оборвалась.

В