Книга Восходящий. Начало - Майкл Роберт Миллер

В конце извилистой улицы уже вырисовалась хижина Макеров – светились только ее окна. В других домах либо было темно, либо окна закрыли ставнями. Макеры запрягали повозки для ночной работы. Мальчик увидел, как они покатились по мостовой.

Опасаясь, чтобы его не попросили вывалить содержимое ящика, Холт нырнул в темный переулок у дома Фуллера[20] и подождал, пока копыта застучат по твердому грунтовому покрытию. Это была телега старшего Макера. Он останавливался у каждого дома, собирая отходы и высыпая их на дно своей повозки, и все время что-то бормотал, обращаясь к своей лошади.

Как только телега отъехала достаточно далеко, Холт высунул голову, чтобы убедиться, что не столкнется с Макером-младшим. Обнаружив, что путь свободен, Холт вышел из переулка и двинулся дальше.

Напротив хижины Макеров находился старый склад – никому не нужный, он медленно разрушался. Когда-то мусорщики использовали его как еще одну свалку, но хранить такое количество отходов в городе было давно запрещено. Иного применения хранилищу так и не нашлось. Никого не привлекало ни его расположение – поблизости от другой свалки, ни то, как сооружение использовалось раньше.

В последний раз оглядевшись, Холт рванул в заброшенное здание, в котором под дырявой крышей было почти так же холодно, как на улице. Это место не соблазнило даже бездомных. В помещении удушливо пахло плесенью, солома где-то промокла, а где-то побурела и пожухла. Мимо пробежала крыса. Хороший знак. Даже мистер Кэтчер[21] не отваживался прийти сюда.

Пора было приниматься за дело. Потом он придумает способ пронести яйцо мимо городской стражи. Быть может, стоит унести его куда-нибудь в лес. Но это могло подождать до следующей ночи.

А пока подросток собрал всю сухую солому, какую удалось найти, и сложил в кучу под самой неповрежденной частью крыши. После чего, стряхнув очистки с крышки, вытащил яйцо.

И вздрогнул. То ли от усталости, смешанной со страхом, то ли от холодного воздуха – он сам не мог сказать. Но в этот миг Холт снова почувствовал это: от яйца волнами исходило тепло.

–Спасибо,– признательно сказал он.

Холт спрятал яйцо в солому и отошел, чтобы оценить проделанную работу. Решив, что он все равно не может придумать ничего лучше – если яйцо вообще заботил хотя бы какой-то комфорт,– Холт задумался: ачто, если кто-то его здесь найдет?

«Вероятность равна почти нулю»,– заключил он. Вряд ли кому-то кроме мусорщиков и слуг с кухни придет в голову забраться в эту удаленную часть города. Остальные жители оставляли отходы у своих домов. Этот район был бедным. А желающих навестить хижину Макеров еще нужно было поискать. Людей отпугивал не только запах, но и насекомые, которые, поговаривали, сбегались на разное гнилье.

Например, ветраксы. Этих жуков ненавидели почти так же сильно, как Скверну, хотя Холт никогда их не видел. Вероятно, потому, что Макеры и Свиперы[22] так хорошо поддерживали чистоту на улицах города.

Опасаясь, что его отсутствие на кухне снова кто-то заметит, Холт присел на корточки и зачем-то погладил скорлупу яйца.

–Мне нужно идти,– сказал он, чувствуя себя при этом ужасно глупо.

На этот раз от яйца не полыхнуло теплом. Разочарованный, Холт понял: он-то надеялся, что существо в яйце его услышит. Может, драконьи яйца время от времени становятся теплыми, а он уже нафантазировал себе бог знает что.

Вернувшись к ящику, подросток сообразил, что его проблемы на этом не закончились. Если он снова зароет тарелку в мусор, чтобы вернуть ее обратно, это только привлечет внимание: кто же возвращает отходы на кухню? О том, чтобы нести его открыто, не могло быть и речи. Он мог бы оставить блюдо здесь, но отец обязательно спросит – он же отправил Холта как раз за ним. А если завтра тарелки кто-то хватится, возникнут вопросы.

Делать нечего. Если повезет, он ни с кем не столкнется. Хорошенько набросав поверх блюда кожуры, Холт вскинул ящик и пустился в обратный путь. По крайней мере, сейчас его ноша уже не так оттягивала руки, но, когда дорога пойдет в гору, ему придется нелегко.

Он уже преодолел половину винтовой лестницы для слуг, тяжело пыхтя и чувствуя, как гудят от напряжения ноги, когда услышал доносившиеся сверху голоса.

–Перестань дрожать,– убеждала кого-то женщина.– Мы просто запремся хорошенько и подождем, пока Всадники со всем разберутся.

–Сейчас нигде не безопасно,– отозвался ее собеседник.

Холт лихорадочно соображал, что он скажет. Опустив ящик на землю, подросток прислонился к стене и прижал руку к животу. Из-за поворота показались двое. Они тоже работали на кухне у отца Холта. К счастью, женский голос принадлежал не той девушке, с которой мальчик столкнулся раньше.

–Ты в порядке, Холт?

–Да, пытаюсь вот отдышаться,– сказал тот, ни капли не соврав.– Стыдно признаться, но, когда я шел вниз, у меня ужасно закололо в животе.

–Это был долгий день,– понимающе покачал головой мужчина.

–Твой отец отпустил нас на ночь,– добавила женщина.– Мы как раз шли домой, но если тебе нужна помощь…

–Нет-нет,– запротестовал Холт.– Конечно, идите домой. Я справлюсь.

–Ваша правда, мастер Кук!– кивнули они оба и двинулись дальше.

Дождавшись, пока шаги стихнут внизу, мальчик не стал терять ни секунды. Преодолев оставшиеся ступени так быстро, как только позволяли его ноющие конечности, Холт сунул ящик в нишу для отходов. Когда закончится праздник, кого будет интересовать, почему не все отходы выброшены. Хорошенько вытерев руки о фартук, Холт вытащил блюдо и вошел в кухню через заднюю дверь.

Спрятавшись за углом, он ждал, пока не увидел, как отец спускается в кладовую проверить запасы на завтра. Воспользовавшись возможностью избежать немедленных расспросов, Холт бросился к тазу и принялся отмывать блестящую поверхность блюда. Он усердно скреб, как будто стирал следы своего преступления.

На кухне наконец-то наступила тишина. Бо́льшая часть поваров и слуг была отпущена на отдых. Когда Холт вытер и вернул серебряное блюдо на место, в помещениях царил идеальный порядок: вся посуда была расставлена, ни одно рабочее место не осталось грязным.

Дверь кладовой открылась, и с усталым стоном из нее показался Иона Кук.

–Вот ты где,– вздохнул он, поднимая руку, чтобы остановить любые оправдания Холта.– Поговорим утром. Пошли домой.

Они проделали весь путь в тишине. Скинув одежду, мальчик нырнул в кровать, коротко бросив отцу: «Спокойной ночи». Холт не знал, сердится ли на него отец или просто слишком устал за этот день. А еще подросток опасался, что стоит ему произнести хотя бы слово, и голос выдаст его тайну.