Книга Хокку. Японская лирика. Плакучей ивы тень… - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Роняя лепестки,
Вдруг пролил горсточку воды
Камелии цветок.
***
Ручеек чуть заметный.
Проплывают сквозь чащу бамбука
Лепестки камелий.
***
Весенний ветер.
Отозвалась на чьи-то голоса
Гора Микáса[63].
***
Алые сливы в цвету[64]…
К той, кого никогда я не видел,
Занавеска рождает любовь.
***
Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылек.
***
Столица уже примелькалась,
Но прежнее очарованье воскресло,
Когда я услышал кукушку.
***
Майский дождь бесконечный.
Мальвы куда-то тянутся,
Ищут дорогу солнца.
***
Слабый померанца аромат.
Где?.. Когда?.. В каких полях, кукушка,
Слышал я твой перелетный крик?
***
Поселяюсь в уединенной хижине
Прежде всего у тебя
Ищу я защиты, высокий дуб,
В тенистом летнем лесу.
***
Холодный горный источник.
Горсть воды не успел зачерпнуть,
Как зубы уже заломило.
***
Падает с листком…
Нет, смотри! На полдороге
Светлячок вспорхнул.
***
Ночью на реке Сэтá
Любуемся светлячками.
Но лодочник ненадежен: он пьян —
И лодку уносят волны…
***
Как ярко горят светлячки,
Отдыхая на ветках деревьев!
Дорожный ночлег цветов!
***
И кто бы мог сказать,
Что жить им так недолго?
Немолчный звон цикад.
***
В старом моем домишке
Москиты почти не кусаются.
Вот все угощенье для друга!
***
Утренний час
Или вечерний, – вам все равно,
Дыни цветы!
***
И цветы и плоды!
Всем сразу богата дыня
В лучшую пору свою.
***
Праздник поминовения душ!
Но и сегодня на старом кладбище
Поднимается новый дымок.
***
Хижина рыбака.
Замешался в груду креветок[65]
Одинокий сверчок.
***
Жители Киото отдыхают в летнюю жару
возле реки Камо от самого того часа,
когда восходит вечерняя луна, и до восхода солнца.
Всю ночь они пьют вино и веселятся.
На женщинах пояса повязаны изящным узлом,
мужчины в нарядных накидках.
Среди толпы виднеются и монахи, и старики.
Даже подмастерья бочаров и кузнецов,
вырвавшись на свободу, поют и горланят вволю
Речной ветерок.
Повсюду халаты мелькают
Цвета бледной хурмы.
***
Весь двор возле храма
Завесили листьями своими
Банановые пальмы.
***
Один мудрый монах сказал[66]: «Учение Дзэн, неверно понятое, наносит душам большие увечья».
Я согласился с ним
Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
«Вот она – наша жизнь!»
***
Белый волос упал.
Под моим изголовьем
Не смолкает сверчок.
***
Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.
***
В монастыре
Пьет свой утренний чай
Настоятель в спокойствии важном.
Хризантемы в саду.
***
В ночь осеннего полнолуния
В сиянии луны
Ни одного в собранье не осталось
Прекрасного лица.
***
Прозрачна осенняя ночь.
Далеко, до Семизвездия[67],
Разносится стук вальков.
***
«Сперва обезьяны халат!» —
Просит прачек выбить вальком
Продрогший поводырь.
***
Пугают, гонят с полей!
Вспорхнут воробьи и спрячутся
Под сенью чайных кустов.
***
Позади дощатой ограды
Кричат пронзительно перепела
В облетевшей роще павлоний.
***
Даже дикого кабана
Закружи́т, унесет с собою
Этот зимний вихрь полевой!
***
Уж осени конец,
Но верит в будущие дни
Зеленый мандарин.
***
Ем похлебку свою один.
Словно кто-то играет на цитре —
Град по застрехе стучит.
***
К портрету друга
Повернись ко мне!
Я тоскую тоже
Осенью глухой.
***
В дорожной гостинице
Переносный очаг.
Так, сердце странствий, и для тебя
Нет покоя нигде.
***
Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?
***
