Книга Уничтоженная вероятность (Циклопы) - Оксана Николаевна Обухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Успокоительное упоминание кумира скончалось втуне. Кеша хватался завьяловскими лапами за его же голову и раскачивался, подвывая:
– Ну я попа-а-ал… ну зале-е-етел…
– Куда ты Кеша залетел?
– В вас!! – яростно и обличительно завопил парикмахер. – В вас, Борис Михайлович!!
– А я-то тут при чем? – развел руками принаряженный бомж. – Я типа не просил.
Успокоить Иннокентия удалось минут через десять. Тиская ручищами стакан с водой, Кеша быстро говорил:
– У нас есть путешественники-нелегалы. Они отрицают упорядоченные проникновения, путешествуют, куда изволят, лишь бы был свободный носитель. Делятся они на несколько течений. Первые, любители… так скажем, игры в рулетку: повезло, не повезло. Клика сумасбродов самоубийц, проще выражаясь. Еще есть ренегаты-умники, которые выискивают в архивах занимательных носителей. Эти отправляются в прошлое, как на разведку, в опаснейшее приключение. – Кеша глотнул воды. Маленько подавился. Прокашлявшись, продолжил: – Самое опасное течение нелегалов – циклопы. Террористы. Они плевали на законы, для них проверить действенность теории исторического самовосстановления – раз плюнуть! Циклопы проникают даже в хроно-личности! Разрушая последовательность исторических событий, они вмешиваются в ход развития цивилизации. Циклопы, Борис Михайлович, опаснейшие диверсанты.
– Ого, – Борис проникся ситуацией в полнейшей мере.
– Вот-вот, – судорожно кивнул стилист.
– Но-о-о… Как циклопы могут вмешиваться, если совсем недавно ты утверждал, будто путешественник не может в полной мере управлять носителем?
– А они и не управляют интеллектом, – печально усмехнулось родное лицо Бориса Завьялова. – Они исподволь берут в плен тело, действуя на уровне центральной нервной системы. Любимый прием – отключить изнутри какой-то из парных органов. В вашем случае, Борис Михайлович, это было ухо.
Завянь сглотнул.
– А могла быть и почка, например? Или легкое?
– Бывало и такое, – мрачно подтвердил Иннокентий. – Больной носитель становится легкой добычей. Он, Борис Михайлович, управляем, поскольку ослаблен и сосредоточен на здоровье. Его практически дезориентируют.
– Твою ма-а-ать…
– Вот именно. Вам еще повезло, что начали с уха. Циклопы предпочитают бить наверняка и в первую очередь поражают орган зрения. Отсюда и их прозвище.
– То есть… ты хочешь сказать… сейчас в моем теле затаился еще один путешественник-диверсант?!
– А пес его знает.
– Что значит «пес его знает»?!! – взревел Завьялов во всю мощь бомжеской глотки. – Кто там во мне сидит и что он может отключить в любой момент?! Легкое?! Почку?! Руку или ногу?!
– Борис Михайлович! – чуть не расплакалось тело. – Не кричите! Вы мешаете мне думать!
«Было бы чем думать, интеллект ты хренов!!»
Перенервничавший Иннокентий большей частью думал вслух. Бродил из угла в угол и бормотал:
– Вначале я подумал… ничего страшного. Поедем всей компанией на Кипр… Там я и Жюли переместимся в свое время, дедушка рядом посидит, родственничка поизображает… Мы с Жюли попадем домой и исправим неполадки. Теперь… теперь… теперь…
Парикмахера заело. Дальше чем «теперь» идея не продвигалась, застопорилась в мертворожденной фазе.
– Кеша, – привлек внимание Завьялов. – А как ты собирался бомжа на Кипр переправлять?
– Воздушным транспортом, – продолжая бродить, беспечно поделилось тело.
– Бомжа? Воздушным транспортом через границу?
– А что…
– А то! У меня паспорта нет! Не знаю, как у вас, а у нас через границы с паспортами ездят!
– Ну ни фига себе-е-е… – тело оседлало подлокотник дивана и хлопнуло по лбу ладонью: – Позабыл!
Борис набычился:
– А что ты еще п о з а б ы л, экскурсант недоделанный?
Иннокентий обиделся:
– Простите, милостивый сударь, я как-то упускаю вашу гиблую действительность из виду.
– Проехали. Слушай сюда. Думаю, ты уже понял, что без меня ты ни фига не справишься, так что давай колись: какого черта мы всей капеллой должны на Кипр двинуть? Зачем вам там дедушка-бомж в качестве родственника?
Родное тело призадумалось, закусивши верхнюю губу. Завьялов сделал свое новое лицо дико злобным, и мыслительный процесс пошел живее:
– Географические и временные привязки интеллектуальной телепортации имеют исключительно жесткие условия. Носитель должен находиться в определенном месте в определенный момент. В случае с вами, Борис Михайлович, и Зоей Карповой это гостиничный номер кипрского отеля. Однажды ночью вы уснули бы в объятиях красотки…
«Меня сейчас вырвет».
– А я и Жюли преспокойно вышли бы из интеллектуального анабиоза в нашем времени. Тела – не пострадали.
– Но? – понукая заскромничавшего вдруг Кешу, подтолкнул Завьялов.
– Но, – вздохнул стилист, – в нашем единичном случае, Борис Михайлович, ваше тело лишится управления. Души, если хотите.
– Когда тебя изымут, я умру? – с удивительным спокойствием произнес Завьялов.
– Не сразу, – скромно опустив глазки, вздохнуло тело. – Какое-то время организм будет функционировать на рефлексах.
Рука бомжа медленно протянулась к вороту любимой косухи, сгребла ее крепче некуда и притянула к себе любимое тело:
– Ты хочешь сказать, ушлепок… что без тебя я типа – сдохну?!
Иннокентий не стал вырываться.
– Подохнете, Борис Михайлович, – произнес чистосердечно и покаянно. – Так что отпустите, давайте мыслить конструктивно. – Завьялов ворота не отпускал, тело продолжало речь в неудобной позиции: – Нам необходимо всем вместе оказаться в номере кипрского отеля через тринадцать дней. Я и Жюли переместимся, ваше настоящее тело впадет в кому. Но мы объявим дедушку близким родственником, и вы будете неотлучно находиться рядом с впавшим в кому племянником Борисом. Совсем короткое время! Когда я и Жюли сообщим в туристической компании о произошедшем, вас тут же вернут обратно в ваше тело! – жизнерадостно закончил Кеша.
– Облом, Иннокентий. Бомжа, и даже конотопского дядю, вы на Кипр не переправите. А если я не скажу тебе, где мой заграничный паспорт, то, поверь, тебе там тоже не бывать.
– Борис Михайлович! – затрепыхался Кеша. – Неужели вы думаете, что заботы о собственном благополучии моя первостепенная задача?!
– А в чем твоя забота, Иннокентий?
Кешино счастье, что он не знал нюансов завьяловских интонаций. Иначе, не взирая на заинтересованную ласковость вопроса, выпрыгнул бы из курточки и пустился наутек через балкон четырнадцатого этажа. Борис едва сдерживал желание показать горе-путешественнику, как в этом времени бывает БОЛЬНО.
Но тело-Иннокентий, почти не трепыхаясь, продолжало вещать:
– Борис Михайлович, моя первостепенная задача – неизменность исторического процесса развития земной цивилизации.
– Высокопарно. А по сути?
– По сути, – вздохнул стилист, – все тот же шкурный интерес. Если вы не переспите с Зоей и не зачнете близнецов, забудьте вообще телепортацию. Без их рождения через девять месяцев развитие цивилизации изменит ход – мне будет некуда возвращаться. Понимаете? ТАМ будет уже другая Земля. И есть ли на ней место Иннокентию Капустину… вопрос.
Завьялов отпустил воротник куртки. Пока стилист бухтел о высоких материях сохранности цивилизации, Завянь немного сомневался в его искренности. Как только вякнул насчет «шкурных интересов», поверил сразу же: парикмахер будет
