Книга Непокорная девственница - Сандра Мартон

Интересно, поцелуй всегда так действует на женщину? Если так, кто знает, что произойдет, когда мужчина станет заниматься с ней любовью? Может, она превратится в покорную рабыню? Есть ли способ с этим справиться, оказать сопротивление? Можно ли прогнать наваждение?

Она не собирается ждать, пока ее выдадут замуж, чтобы найти ответ на этот вопрос. Она хочет знать это сейчас, до того как пойдет под венец.

Джейк должен научить ее этому. Она хочет все узнать от него.

Она очень смутно представляет, как все должно быть. Джейк спрашивал ее, говорили ли им на уроках о сексе. Сестра Анжелика упомянула однажды о супружеских обязанностях, но сразу же осеклась.

Одна из девочек рассказала кое-что шепотом в спальне, но Катарина не поверила, что это физически возможно.

Джейк может научить ее. Не всему, разумеется, но многому. Нельзя выходить замуж, ничего не зная и не умея.

Катарина опять бросила на него взгляд.

Джейк красив. И он молод. Заниматься любовью с таким мужчиной, как он, совсем не то, что секс с некрасивым стариком.

Катарина содрогнулась.

Нет. Джейк не может найти ей такого мужа.

Полет заканчивался. Катарина откинулась на спинку кресла и стала думать, как ей все это пережить.

* * *

Рио был огромным и даже в дождливый день — ярким.

Нью-Йорк оказался серым, холодным, напоминающим гробницу.

Хаотическое движение, толпы людей на улицах. Высокие здания примыкают друг к другу.

Джейк жил на Пятой авеню возле Центрального парка.

Катарине о многом хотелось спросить Джейка, но она не сделала этого. Он и так считает ее сельской мышкой, ребенком. Зачем давать ему лишний повод для насмешек?

Его апартаменты находились в высоком здании с видом на парк. Привратник поздоровался с ним и вежливо приветствовал девушку. То же сделал и лифтер.

Обшитый деревянными панелями и устланный ковром лифт поднял их на верхний этаж.

Квартира была двухъярусная, из окон открывалась захватывающая картина. Джейк провел ее через огромный холл в спальню, соединенную с ванной комнатой. Она с удовольствием отметила, что окна выходят в парк. Деревья далеко внизу стояли мрачные и голые, но это ее не расстроило. Они удивительно гармонировали с серым городским небом.

Катарина даже не могла себе раньше представить, что бывает такая роскошь. В доме ее родителей были красивые вещи, но таких, как у Джейка, она не видела. Тут ей пришло в голову, что она даже не знает, насколько он богат. Дорого же все это стоит! А что унаследует она сама? Но сейчас не время об этом спрашивать.

— Полагаю, ты сама разберешь вещи и примешь ванну, — сказал Джейк. — Анны сейчас нет. Но она в курсе, что мы должны приехать. Я звонил ей сегодня утром. Она наверняка приготовила что-нибудь поесть.

Кто такая Анна? Жена? Любовница? А он целовал ее, Катарину. Вот еще новые сведения о мужчинах. Об этом она по крайней мере слышала раньше. Бразильские мужчины не отличаются верностью.

Возможно, американцы тоже.

— Она не возражает, что я здесь остановлюсь?

— А почему она должна?

Действительно, почему? Джейк — мужчина. Хозяин. А если ее беспокоит, что он принадлежит другой женщине, то это глупо. Но жена может нарушить ее планы.

— Извините, — вежливо сказала Катарина. — Я просто не знаю ваших обычаев.

— Моих обычаев?

— Ваших культурных обычаев. Касательно брака.

Он недоумевающе поглядел па нее.

— Ты решила, что Анна — моя жена?

— Она ваша любовница?

Он медленно подошел к ней, не отрывая взгляда. Девушка хотела отстраниться, но решила не показывать слабость. Это было бы ошибкой.

— Сегодня утром я поцеловал тебя.

Ее сердце заколотилось.

— Разве? — Она пожала плечами. — Вообще-то да, но я с трудом припоминаю…

Он взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал опять. Еще один урок, сказала себе она, прежде чем мысли куда-то исчезли.

У него были такие горячие губы. Нежные. Она почувствовала, как кончик его языка разжимает ее сомкнутые губы, проникает между ними, и тихо застонала. Поцелуй стал еще глубже. Она еще раз простонала и услышала ответный стон Джейка. Он взял ее лицо в свои руки, запрокинул ее голову и с силой прижался к ее губам.

— Теперь вспомнила?

— Да, — ответила она, ненавидя свой дрожащий голос. Надо считать Джейка просто учителем, но он об этом знать не должен.

Он опять закрыл ей рот поцелуем. Обхватил руками так крепко, что она ощутила жар его тела и его возбуждение. Это служит одной цели, говорил он себе. Женщина должна понять, что с ним нельзя играть, если она не хочет сгореть.

Но и для него этот огонь тоже опасен.

Боже, какой у нее вкус. Как изумительно держать ее в объятиях. Он с силой прижимал Катарину к себе, чувствуя ее мягкую грудь, бедра… Но этого было не достаточно.

Ему хотелось большего.

Ему хотелось расстегнуть ее платье. Оголить грудь. Взять в руки. Ласкать. Проводить пальцами по соскам и видеть при этом ее лицо. Слышать, как она выкрикивает его имя, когда он снимает платье с ее плеч, стягивает с нее трусики, находит горячее, сладкое, влажное лоно, которое истекает нежностью — для него, только для него.

Взять ее невинность. Ее чистую безупречную невинность. Невинность, которая предназначена другому мужчине.

Джейк оторвался от ее губ. Катарина покачнулась.

— Джейк, — прошептала она, но он отпустил ее и, сжав кулаки, засунул руки в карманы, чтобы не дотронуться до нее опять.

— Ну что теперь? — спокойно произнес он. — Я освежил твои воспоминания?

Она открыла глаза. Джейк поразился, какие у нее необыкновенно длинные и густые ресницы. Потом девушка провела кончиком бледно-розового языка по верхней губе, и его охватило желание.

— Твоя память восстановилась? — опять спросил он.

— Да, — машинально кивнула она.

— Отлично.

Она опять облизнула губы. Джейк торопливо сделал шаг назад.

— Я бы не стал тебя целовать, если бы имел жену или любовницу.

— А почему нет? В Бразилии…

— И в моей стране тоже. Иногда. Может быть, я старомоден, но так не поступаю. Когда я найду себе жену, то не стану ее обманывать. Ни ее, ни кого-либо еще. Сейчас я свободен.

— А меня ты обманываешь?

Черт! Как он ухитрился сам себе вырыть яму?

— Я говорю о моем поцелуе. Я бы не стал этого делать, если бы у меня кто-то был.

А как же Саманта? Он совершенно забыл о ней.