Книга Черный ворон - Дмитрий Вересов

Алексей закричал. Опер погрозил ему мерцающим пальцем.

— Чего разорался? Мигом успокоим. Ну-ка, робя, навались…

Они набросили ему на лицо мягкую тяжелую перину и прижали. Ложе качнулось и поплыло. Умирая от удушья, он дернулся и резко сел, при этом сбросив с лица Адину ляжку. Она чмокнула во сне губами и, не просыпаясь, перевернулась на бок, ударив его пяткой по голому животу. Он осторожно скатился из-под нее на прохладный пол и немного полежал там, чтобы отдышаться. Потом тихонько встал и осмотрелся.

Ада лежала поперек широкой супружеской кровати. Ее темные влажные кудри разметались по полосатому матрасу. Свитая в жгутик простыня уползла под подушку, а одеяло бесформенной кучей лежало на полу.

Он поднял одеяло, встряхнул его, приготовился бережно набросить на Аду — и замер. На белой, гладкой спине, между лопатками сидел коричневый, мохнатый паук.

— Пшел! — тихо и яростно зашипел Алексей, махнул ладонью. Паук не шелохнулся. Родинка.

«Не сгоняй паука…»

Алексея прошиб холодный пот, сердце замерло, пропустило такт и вновь гулко заколотилось.

— Да что это я, в самом деле… — прошептал он и поспешно прикрыл одеялом спящую Аду. Руки тряслись. Ему было невыносимо видеть ее роскошное тело. Алексей тряхнул головой, сбрасывая необъяснимую, цепенящую истому.

— Вот черт! — пробормотал он и заметался по комнате: искал папиросы, спички, трусы. Последние вскоре нашел: намедни кто-то из них в игривом раже прицепил его бельишко на рожок люстры. Прочего искомого в спальне не оказалось. Он натянул трусы и на цыпочках вышел в столовую. Жмурясь от неожиданного света — в спальне из-за задернутых гардин стоял полумрак, — он обнаружил пустую смятую пачку вчерашнего «Кэмела» и несколько совсем хилых окурков в пепельнице.

— Кажется, в бушлате что-то оставалось, — прошептал он. — А нет, так вернусь и чинарики распотрошу. Не покурить — совсем хана!

Он рванулся в коридор и распахнул дверь отведенной ему комнатки. Его старую одежку за ненадобностью спрятали куда-то, и он не мог сейчас вспомнить, куда. Трясясь от нетерпения, он заглянул в шкаф, в тумбочку, полез под кровать, где пылилась брезентовая котомка, с которой он приехал сюда. Алексей вытащил ее за лямку — и вместе с ней вытащилось еще что-то, завернутое в белую тряпочку. Он развернул ее и воззрился на грубую статуэтку из глины. Огромный член, полустертые следы букв на животе и на спине у куклы… Алексей вздрогнул вслед необъяснимо накатившей и тут же схлынувшей волне запредельного холода.

Стараясь не глядеть на пол, Алексей встал с корточек, занес ногу, намереваясь вдавить мерзостного глиняного уродца в пол, утоптать в порошок..

«Не сгоняй паука, не топчи куклу…» Что это за слова? Где, где он мог их слышать? Аккуратно переставляя ноги, Алексей вышел в коридор…

Какое-то курево отыскалось на кухне. С третьего захода он зажег спичку, затянулся, не разбирая вкуса, присел на табуретку…

Толстая, остро воняющая потом цыганка, побирающаяся по вагонам, пока проводники не высадили ее где-то на подъезде к Уралу. Шастала, воровато озираясь, подсаживалась к пассажирам в общих и плацкартных, канючила на хлеб детишкам, предлагала погадать. Ее гоняли, брезгливо отворачивались, покрепче прижимали к себе пожитки, бдительно оглаживали карманы…

— «Яхонт мой бриллиантовый, позолоти ручку, не прогадаешь…»

«Иди, иди, Бог подаст».

«Ай, и ждет тебя, милый…»

«Пошла вон, я кому сказал?!»

И на прощание — злобный блеск черного глаза, вкрадчивый шепот:

«Паука не сгоняй, не топчи куклу — погибель накличешь…»

Отчего-то эта ахинея билась в голове всю дорогу до Питера, а как попал Алексей на вокзале в родственные объятия — исчезла начисто и вспомнилась лишь сейчас, потому что не вспомниться не могла.

— Чушь, пустое совпадение, — шептал он. — Нелепица полная. Однако же…

Находка не требовала объяснений. Алексей вырос в среде, не знавшей запрета на тайные науки. Книжные прилавки и ларьки пестрели изданиями, преимущественно грошовыми и шарлатанскими, по оккультизму, гаданиям, нумерологии. «Звезды и судьба», «История ведовства», «Черные мессы и ритуалы», «Как завоевать сердце любимого» и прочее в том же роде. Газеты были забиты рекламой практикующих магов и прорицателей типа мадам Броверман-Ленорман. Ко всей деятельности такого рода Алексей относился не только брезгливо, а и с опаской, и отнюдь не потому, что не верил в тонкие миры. Наоборот, их существование было для него более бесспорным, чем существование собственное. Но перед каждой душой ворота в эти миры откроются в положенный срок; и до времени ломиться туда — глупо и чрезвычайно опасно для самого взломщика и для всех, кого он, добровольно или помимо их воли, тянет за собой.

И вот теперь преступная дура, смазливая и коварная, сделала его жертвенным бараном и протащила через взломанные ворота. И самое страшное заключается в том, что ей это удалось вполне. А он-то — и вправду баран! — увидел в ней высокую мечту, идеал… И поддался на убогие уловки суккуба — демона самого низкого пошиба, принявшего женское обличие!..

— Стоп-стоп, — сказал себе Алексей, пытаясь холодным голосом рассудка заглушить ярость, совершенно неадекватную ситуации. — Привлекательная, молодая, обеспеченная женщина проявила, как умела, свою в тебе немалую заинтересованность. И ее можно понять: за хрычом-дядюшкой сладко ли? Так разве это беда? Тем более, при таком раскладе открываются возможности, о которых ты едва ли мог и мечтать…

Но тело отказывалось внимать здравым доводам и действовало на особицу, ведомое непонятной силой. Аккуратно сложил всю одежду, которой его наделили в этом доме — дядин костюм, рубашки, белье, носки, купленный ему клетчатый пиджак. Рядом поставил черные лакированные ботинки. Облачился в латаную серую рубаху и суконные штаны (гардероб, в котором он сюда прибыл, нашелся во встроенном шкафу). Отыскал огрызок химического карандаша и принялся за прощальную записку. Несколько вариантов исчиркал и порвал. Нужно было спешить. Он боялся, что Ада проснется и войдет сюда. Тогда… он не знал, что будет тогда, но этого следовало избежать во что бы то ни стало.

«Эти серьги оставляю Вам в возмещение расходов, связанных с моим пребыванием. Всеволоду Ивановичу скажите, что меня срочно вызвали в Иркутск».

Сойдет. Придумывать что-то еще нет времени. Безымянная сила гнала его прочь из ведьминского гнезда, на вольный воздух.

Алексей подхватил котомку и, стараясь не стучать сбитыми кирзовыми сапогами и не скрипеть входной дверью, выскочил из квартиры. Спускаясь по лестнице, он ни разу не оглянулся.

Антикварные часы в гостиной пробили семь раз.

— Жаль, — пробормотал он, уловив отголосок часового боя. — Жаль.

Так и трясся в пустом в этот ранний час трамвае с одной лишь мыслью, которую и мыслью-то было не назвать: «Жаль. Жаль. Жаль». И только на кольце вдруг подумалось: «Но куклу все же не раздавил». И мир начал расцвечиваться вновь.