Книга Принцесса для психолога - Татьяна Матуш

Шекер молчала. Не шевелилась. Не поднимала глаз. Даже дыхание ее было неслышным.

- Благословение духов с тобой, - договорил калаф, - не выполнишь мою волю или опозоришь род, тебе не жить. Дыхание ночи достанет тебя и во дворце Кесара. Ступай, Шекер.

Дочь поклонилась и бесшумно исчезла, как была, обнаженной. Приказа одеться не было. Ослушаться она и не подумала.

Хорошо воспитанная дочь... И, боги и духи, какая же красавица! Хорошо, что никто ее не видел без семи покрывал, иначе даже страх медленной смерти от жажды не остановил бы горячие молодые головы.

- Юмшан! - крикнул калаф. Младшая жена показалась тотчас, словно выросла из под земли.

- Поедешь с ней и проследишь, чтобы до самого Шариера никто из воинов не увидел девчонку даже мельком. Иначе о ее невинности можно будет забыть.

- Воистину так, - мелко закивала Юмшан, - наша дочь самый прекрасный цветок пустыни и ее достоин сорвать только сам Священный. Но... супруг мой...

Калаф, который уже направлялся, было, вон, изумленно обернулся. На его памяти Юмшан никогда не осмеливалась ни о чем его спрашивать. Это так поразило его, что вместо гневного жеста он спокойно спросил:

- Что ты хотела?

- Прости, - она снова опустилась на колени и спрятала в них лицо. От этого голос женщины зазвучал глухо, - Ты хочешь, чтобы Шекер стала матерью нового Священного?

Сомнения, прозвучавшие в голосе женщины позабавили калафа.

- Думаешь, кесар откажется от моего подарка?

- От Шекер? - от удивления Юмшан забылась настолько, что подняла голову, - если только он слеп. Но слепому не позволили бы занять трон Шариера.

- Тогда в чем ты сомневаешься?

Юмшан снова опустила голову.

- Я слышала... Прости, если я разбужу твой гнев... Но ведь у Священного есть Равноправная. Разве она не родила ему наследника?

- Нет, - рассмеялся калаф. Младшая жена развеселила его, - они женаты уже два года, а наследника нет. Кесара бесплодна, либо... неинтересна своему супругу. Значит, боги и духи на моей стороне. В следующем Священном будет моя кровь.

- Да сбудется, - страстно прошептала Юмшан и, так же, пятясь - скрылась.

...Шекер расчесывалась на ночь. Волосы у нее были под стать всему остальному: густые, черные, блестящие. Она намотала прядь на руку и полюбовалась темным шелковым блеском. Завтра в дорогу, значит.

Девушка нигде не была, кроме пустыни, да и ту толком не видела - лишь опостылевший своей неизменностью "верблюжий мост". Она откровенно скучала и приказ отца ее, пожалуй, порадовал. Рабыня? Не жена? Так что с того...

Шекер была наблюдательна и видела, что жизнь Юмшан ничем не отличается от жизни любой рабыни. Разница лишь в том, что Юмшан не могут принести в жертву песчаным духам. Да и то не потому, что она супруга калафа, а лишь потому, что родила шестерых детей и все шестеро выжили. Огромная редкость и, явно, благословение богов!

Полосатая занавеска шевельнулась. Да, вспомнишь солнышко - вот и лучик.

- Шекер, - мать скользнула на подушки, набитые козьей шерстью и присела рядом, - ты меня порадовала.

- Мне было не трудно, - усмехнулась девушка.

- Ты довольна?

- Да, - она повела плечом и отложила гребень, - все лучше, чем быть отданной чужому калафу за породистую верблюдицу и до смерти прислуживать его старшим женам и детям. Я увижу Шариер, дворец и Священного Кесара.

- А он увидит тебя, - Юмшан мечтательно улыбнулась, - и с этого мига вся твоя жизнь переменится.

- Правда?

- Ты - звезда этой земли, Шекер. И то, что во дворец ты войдешь рабыней - ничего не значит. Ты можешь стать повелительницей половины мира. Но для этого, - Юмшан сощурилась, - тебе придется сделать две вещи.

- Только две? - насмешливо спросила девушка, - ну, про одну я догадываюсь. Я должна буду родить сына от крови Кесара.

- Верно, - довольно кивнула Юмшан, - ну, это будет не трудно. Твое тело создано для любви и материнства.

- Что же тогда будет трудно? - удивилась девушка.

- Сохранить разум, - тихо и веско произнесла Юмшан.

- Я не собираюсь сходить с ума...

- Глупая, - мать фыркнула, - Никто не собирается, да только кровь - она такая. Закипает - и не спрашивает собиралась ты, не собиралась. Священный - юноша, чуть старше тебя и, говорят, хорош собой. Если боги и духи будут к тебе добры, Шекер, он окажется холодным и высокомерным засранцем. Или жестоким ублюдком, - Юмшан некрасиво скривилась, - не дай Небо, он будет добрым и нежным.

- Кто из нас спятил? - изумилась Шекер, - ты призываешь на мою голову самое большое несчастье и говоришь, что хочешь мне добра?

- Глупая, - повторила Юмшан, - в твои годы так легко потерять себя, забыть себя, растворившись в мужчине, как ложка меда в горячем вине. И что от тебя останется? Я буду молиться, чтобы ты не узнала счастья с этим юношей. Тогда ты сможешь завоевать кесарию. Влюбленная женщина - не воин, Шекер. Она уже проиграла.

Выехали настолько ранним утром, что, наверное, его можно было бы назвать и поздней ночью, не слишком погрешив против истины. Впрочем, Шекер это не удивило и не огорчило. От матери она знала, что им нужно присоединиться к каравану, который должен с рассветом подойти к Мертвому оазису, а до оазиса далеко.

Укутанная покрывалами по самые глаза, девушка почти не мерзла. Да и от верблюда было тепло. Покачиваясь на его спине, она задремала. Все же спать ей этой ночью почти не пришлось. Сначала приказ отца и калафа, потом странные слова матери. И, наконец, ранний подъем.

Шекер ничуть не лукавила, когда говорила матери, что не огорчена скорым отъездом и тем, как царь ниомов распорядился ее судьбой. Дочь младшей жены (младшей не по возрасту, а по статусу), она не могла рассчитывать на многое. Стать приятным "довеском" к какому-нибудь торговому соглашению отца - вот участь, к которой ее готовили с детства. Десять верблюдов, три десятка коз, шесть тюков покрывал - и дочь...

Посмотреть, так ей еще повезло. Рабыня во дворце - всяко получше, чем младшая жена в шерстяном доме какого-нибудь хичина.

Так что Шекер была не наигранно спокойна и почти довольна. И роса Лефара не понадобилась. Она помогла рабыням уложить свое приданое, проверив, чтобы сонные девицы ничего не забыли и не перепутали, с аппетитом позавтракала лепешками с нутом и забралась на подведенного к ней зверя с улыбкой. Которую, впрочем, никто не увидел.

Ее разбудили приветственные крики хичинов-погонщиков. Девушка встрепенулась. Над пустыней вставало солнце.

Утро выдалось довольно облачным, хоть и светлым. И ветер не спешил разогнать туманную дымку, которая кутала песчаные дюны и редкие скальные выступы, блестящие от солончаков. Края облаков уже "загорелись" и с каждым мгновением становились все тоньше и прозрачнее. Шекер сощурилась за мгновение до того, как из за кромки стремительно выкатилось яркое золотое яблоко, заливая все вокруг жидким огнем.