Книга Бестиарий - Эль Бруно

– Почему ты выбрал своей жертвой меня? – спросила Саша.

– Я уже говорил, что не выбирал тебя. Мы нашли друг друга. До тебя были другие.

– И что с ними стало?

– Исчезли из моей жизни, – легко ответил Кристиан. – Точнее, я был вынужден заставить их исчезнуть.

– Ты убивал их? – презрительно спросила она.

Кристиан медленно покачал головой:

– Нет. И да, в каком-то смысле. Им было слишком интересно кое-что знать обо мне, Александра. И я пару раз ошибся. Иногда истина убивает.

– Бесполезно, – мрачно отсекла Саша. – Говоришь загадками, напускаешь туман. Мне наплевать. Ты обыкновенный маньяк, мне нет дела до твоих секретов. Я просто хочу, чтобы ты заплатил за то, что сделал со мной.

– Всего-то?

– Может ты окажешь мне любезность и убьёшь себя? – саркастично поинтересовалась Саша.

– Ты ещё пожалеешь о том, что говоришь.

– О, едва ли!

– Я заплачу за то, что отдал тебя в ту клинику. Но ты не будешь этому рада. Через три дня тебе не захочется от меня убегать.

Саша нервно рассмеялась:

– Как же ты ошибаешься!

Кристиан проигнорировал её.

Перестав смеяться, она некоторое время смотрела на него уже более спокойно и осмысленно, хотя чёрная ненависть осталась в глубине ее глаз.

– Знаешь, что я думаю, Кристиан? Я думаю, ты взял на себя какую-то роль. Ты придаёшь ей большое значение, хотя по факту она – пустышка. У твоей деятельности всего одна цель – тешить твоё непомерно раздутое эго. И ты думаешь обаять меня. Ты думаешь, я сочту тебя интересным, поверю в то, что ты – кто-то значимый. Но ты не значимый, Кристиан. Ты просто творишь хаос вокруг себя, потворствуя больным желаниям. И что бы ты ни придумал, как бы ты ни изощрялся, я очень быстро докажу тебе, что в твоей деятельности просто нет горячо любимого тобой смысла…

– Заткнись!

Это было сказало ледяным тоном, который даже обескуражил Сашу. Кристиан смотрел на неё с едва заметной гримасой искреннего отвращения. Она кожей ощутила в ту секунду опасность своего положения. Это хлёсткое слово – первая и единственная произнесённая вслух грубость, прозвучала, как сигнал тревоги.

– Я заплачу за то, что сделал с тобой, – в полной тишине произнёс Кристиан. – И ты станешь тому свидетельницей. Я позволю тебе огрызаться, шипеть и вести себя, как истеричка. Можешь вновь попытаться выколоть мне глаза. Но есть то, чего я тебе не позволю. Не смей быть необъективной. Даже не пытайся говорить неправду и ошибаться. Потому что если я пойму, что ты такая же, как остальные, то избавлюсь от тебя и забуду, позаботившись о том, чтобы твоё тело никогда не нашли.

Когда небо перестало крошиться на город сединой мертвого снега, и утих свирепый, словно припадочный, ветер, машина въехала во двор многоэтажного дома на Давыдковской улице. Им являлась одна из тех редких построек, на крышах которых стояли башни – они придавали зданию таинственный вид.

Едва Кристиан открыл машину, Саша попыталась бежать, но ослабевшие ноги её не слушались. Он заткнул ей рот рукой и заставил ковылять подле себя к подъезду. Это удавалось ей не без труда – разбитые о лед и асфальт ноги едва ворочались, выполняя свою функцию.

– Добрый вечер, Кристиан, – приветствовал Фишера охранник в будке у входа в подъезд.

– Добрый вечер, Антон Семёнович, – вежливо ответил он, запихивая свою жертву в подъезд.

Саша с силой укусила Кристиана за палец, и тот небрежно выпустил её из своих рук. Дверь в подъезд с щелчком открылась. У Саши не получилось её открыть. Кристиан за шиворот потащил её к лифту.

Она понимала, что кричать бесполезно по реакции охранника в будке.

В крохотной кабине лифта, оснащенной зеркалом, оказалось слишком светло, но эти двое не стремились смотреть друг на друга. Девушка неподвижно стояла, сцепив пальцы рук домиком и скрестив ноги, опираясь на стену и съежившись.

– Похоже, тут никого не удивляет род твоей деятельности.

– А ты знаешь, чем я занимаюсь? – флегматично поинтересовался Кристиан.

– Мир спасаешь? – поинтересовалась Саша с сарказмом.

– На целый мир меня пока не хватает, – совершенно хладнокровно ответил он.

– Бедный мир! Как же он без тебя?

Саша думала, что взбесит его, но он почему-то только молча улыбнулся.

Она со страхом дернулась в сторону от Кристиана, когда тот помог ей опереться на себя, едва гостья покачнулась.

На двери квартиры значились серебристые символы «97».

В пустой, аккуратной прихожей она обняла себя руками и осталась стоять на пороге, не сходя с темного, колючего прямоугольника коврика. Жмурясь от света, она смотрела вниз, будто ее полуголой втащили на сцену.

– Тебе неприятны прикосновения? – заинтересованно спросил Кристиан. – Любые?

Девушка окончательно вжалась в стенку и мельком посмотрела на ключ, висевший на гвоздике рядом.

– Да, любые, – с нажимом произнесла она.

– Какая ирония! Случай насилия в раннем возрасте? – холодная флегматичность в голосе обожгла тревогой.

Саша метнула в него колючий взгляд:

– Я не настолько предсказуема.

– Именно настолько, просто не хочешь этого признавать, – ответил он, с явным сомнением в голосе.

Саша огляделась. В квартире было безукоризненно чисто. Минимум мебели и предметов, все идеально сочеталось по цветам, составляя обстановку. Возникало впечатление, что это – картинка из страниц журнала о ремонте и дизайне помещений.

Кристиан кивнул в сторону одной из пяти пар одинаковых, серых домашних тапочек:

– Надевай. Ванная прямо перед тобой, по коридору. Не закрывайся.

Саша не изменила своей позы и говорила, опустив голову:

– А если закроюсь?

– Ты можешь это сделать, но эта дверь не станет для меня препятствием, если я вздумаю к тебе заглянуть.

Саша задрожала. Сбывалось худшее её предположение. От отвращения она не смогла заставить себя говорить.

– Почему, конкретно, я здесь нахожусь? – наконец, выдавила она.

Он подошёл к ней, и Саша буквально вжалась в стену, глядя на него с ненавистью, в которой читалось обещание наброситься на него при малейшем признаке опасности. Кристиан разборчиво рассмотрел её лицо, шею, руки.

– Самомнение женщин странно устроено, – проронил он, рассматривая её ключицы и задержавшись взглядом на ее губах. – Оказавшись в подобной ситуации, они думают, что мужчине от них может быть нужно только одно. Александра, – он посмотрел ей в глаза, – боюсь, ты не отдаёшь себе отчёт в том, как сейчас выглядишь. К тому же, составляя мой портрет, ты должна была догадаться, что я не имею привычки грубо домогаться женского внимания. Оно мне до лампочки.