Книга Дьявол и темная вода - Стюарт Тёртон

Тон Арента не оставлял ни малейшего сомнения в его намерениях.

Во всей Ост-Индской компании не было человека подлее, чем мушкетер. Ремесло это оплачивалось скудно, а посему привлекало лишь тех, чьи души черны, тех, кто стремился попытать счастья как можно дальше от родины, ибо на родине их ждала виселица. А в далеких краях их волновало только, как бы развлечься да сохранить свою шкуру, и горе тому, кто осмеливался им помешать.

Держать такое отребье в узде можно было лишь с помощью страха. Дрехт знал, на что лучше закрыть глаза, а какая обида требует искупления кровью. Если Дрехт его не убьет, если не станет защищать честь, которой у этих двоих все равно нет, это сочтут слабостью. И все восемь месяцев ему придется завоевывать послушание команды вновь.

Сжав рукоять кинжала так, что по краю клинка прокатилась капля Эггертовой крови, Арент потребовал:

– Опусти шпагу, Дрехт.

– Сначала отпусти моего солдата.

Они глядели друг на друга, а воющий ветер бросал пригоршни дождя им в лица.

– Твой дружок надул тебя в игре в кости, – внезапно объявил Сэмми, разряжая нарастающее напряжение.

Все тут же вспомнили о его присутствии и поглядели на него. Он обращался к Эггерту, мушкетеру, которого удерживал Арент.

– Что? – возмутился Эггерт, резко двинув челюстью, и Аренту пришлось сместить клинок чуть ниже, чтобы ненароком не продырявить ему щеку.

– Когда ты вытаскивал меня из сети, ты злился на него, – пояснил Сэмми, с усилием поднимаясь на ноги. – Он досадил тебе недавно. Ты все поглядывал на него и хмурился. Я слышал, как у него в кошеле под камзолом звякали монеты. А в твоем – нет, потому что твой был пуст. И ты все гадал, не обдурил ли он тебя. Так вот, обдурил.

– Не может быть, – фыркнул Эггерт. – Кости были мои.

– Он сам предложил играть твоими?

– Ага.

– Ты несколько раз бросал кости, но удача от тебя отвернулась после того, как он сорвал первый куш?

Мушкетер нервно почесал покрытую струпьями лысину. Ошеломленный заявлением Сэмми, он даже не заметил, как Арент его отпустил.

– С чего ты это взял? – с подозрением спросил Эггерт. – Это он тебе наболтал?

– У него был еще один набор костей, – пояснил Сэмми. – Он подменил их, когда сгреб твои кости со своим выигрышем. А в конце игры вернул тебе твои.

Зеваки удивленно перешептывались, обвиняя Сэмми в том, что ему помогают темные силы. Так всегда бывало.

Сэмми не обратил на них внимания и кивнул Таймену, который обессиленно прислонился к переборке.

– Проверьте его кошель, они будут там, – сказал Сэмми. – Бросьте пять раз, и все пять раз выиграете. Они с грузилом.

Видя, что гнев Эггерта возрастает, Дрехт зачехлил шпагу и встал между двумя мушкетерами.

– Таймен – туда, – приказал он, махнув рукой в сторону грот-мачты. – Эггерт, вниз. – Он указал на нижнюю палубу. – И не приближаться сегодня друг к другу, иначе будете держать ответ передо мной. – Во взгляде Дрехта явственно читалось, что последствия ослушания им не понравятся. – Всем остальным разойтись по своим делам!

Зеваки с ворчанием разбрелись кто куда.

Дрехт убедился, что Эггерт с Тайменом ушли подальше друг от друга, и обратил все свое внимание на Сэмми.

– Как ты догадался? – спросил одновременно с благоговением и настороженностью, которую зачастую вызывали способности Сэмми.

– По настроению и весу кошельков, – сказал Сэмми, пока Арент его отряхивал. – Я знал, что один злится на другого, а деньги – самый явный мотив, так что я просто направил его гнев в нужное русло.

Выражение лица Дрехта изменилось, когда он смекнул, что на самом деле означают эти слова.

– То есть наугад?! – недоверчиво воскликнул он.

– Я знаю игру, – сказал Сэмми, обескураживающе разводя руками настолько, насколько позволяли кандалы. – Сам играл в юности. Нужны ловкость рук, много практики и глупец, которого можно обдурить. Все это здесь было.

Дрехт расхохотался, а потом покачал головой, удивляясь откровенности Сэмми.

– Ты жульничал, играя в кости? – спросил он. – Где это знатных вельмож такому обучают?

– Вы ошибаетесь насчет меня, капитан, – смущенно сказал Сэмми. Он мало рассказывал о своем прошлом, но Арент знал, что Сэмми так усердно работал, чтобы никогда больше не испытывать то, что испытал в детстве. – Я не из богатой семьи. Мой отец умер, когда я был маленьким, и мать осталась беднейшей вдовой. Дорожная грязь была мне подушкой, а ветер – одеялом. Я не гнушался никаким заработком, иногда приходилось даже залезать в чужой карман.

– Ты был вором?

– И танцором, и акробатом, и алхимиком. Главным тогда было выжить, да и сейчас тоже. Я и Арента нанял, чтобы убийцы, которых я ищу, не пополнили мной список своих жертв. Арент знает свое дело и не потерпит угроз в мой адрес. – Сэмми изогнул бровь. – Понимаете ведь, в чем загвоздка?

– Да, – задумчиво ответил Дрехт. – Я обещаю, что никто тебя не тронет. А если кто посмеет, будет держать ответ передо мной. Всем на борту это сообщим. – Он протянул руку Аренту. – Слово чести, лейтенант Хейс. Идет?

– Да, – ответил Арент и пожал ему руку.

– Давно пора сопроводить Пипса в камеру.

Они покинули светлую палубу и спустились в мрачное помещение в носу корабля. Широкий ствол грот-мачты вырастал из пола и уходил через потолок наверх. Качающийся фонарь выхватил из темноты лица матросов, сидящих на опилках. Матросы играли в кости и сетовали на жизнь.

– Тут команда коротает время в плохую погоду, – пояснил Дрехт. – По мне, так это самая опасная часть корабля.

– Опасная? – переспросил Арент.

Сэмми поворошил ногой опилки. Под ними оказались пятна крови.

– Когда выйдем в море, передняя половина корабля окажется в полном распоряжении команды, а задняя предназначена для пассажиров и офицеров, – пояснил Дрехт. – На чужую половину можно будет заходить, только если там работаешь, а это означает, что на половине команды будет действовать свой закон. – Он открыл люк, в котором виднелся трап. – Сюда.

Они спустились в маленькую каморку, где на крюках висели огромные рулоны парусов. К полу был приколочен верстак, за которым парусный мастер сшивал обрывки каната иглой с Арентову руку. Он равнодушно покосился на вошедших и продолжил свое занятие.

Сэмми оглядел комнатушку:

– Я ожидал гораздо худшего.

Позади них открылась дверь, и в проем протиснулся некто с широченными плечами и толстым брюхом. Человек был лысым, с рваными ушами. Щербатое лицо напоминало песчаный берег, испещренный следами какой-то мелкой твари. Правый глаз закрывала кожаная повязка, от которой в стороны шла паутина шрамов.