Книга Лазурь - Игорь Саюнов

Аня покрутилась, прицеливаясь к дырам меж досок, выбрала самую широкую и подпрыгнула, вцепившись в край. Дерево заскрипело, но вес выдержало. Девушка подтянулась, забросила одну ногу, затем другую, помогла себе руками и буквально заволокла свое туловище наверх. Мышцы немели от напряжения и усталости, но она была на чердаке.

Как ни странно, тут оказалось не так грязно, как внизу: большие окна отсутствовали, и пыль сюда почти не заносило, только в одной из стенок виднелось маленькое квадратное окошко. Его двойник с противоположной стороны перекрывала криво приколоченная доска. Смахивая паутину и разгоняя потревоженных пауков, Аня пробралась в сухой угол между скосом крыши и потолком, где последний был наиболее цел, и умостилась там. С этого ракурса чердак выглядел даже уютно: щепки и обломки досок вовсе не казались мусором, паутина, свисавшая повсюду с комочками спутанных мелких насекомых, напоминала новогодние гирлянды. В бледной полоске света, сочившейся из окошка, лениво плавали крошечные пылинки. Несмотря на покинутость и мертвую пустоту всей деревни, этот дом словно все еще пытался быть домом, помнил, как это: быть живым, уютным, безопасным, хранил в себе память, ловил ее в паутине на чердаке, прятал в давно остывшей золе в печи, укладывал на донышко каждого горшочка, тарелки или чашки, завалявшихся в пыли, целых, разбитых, с отколовшейся эмалью, в трещинках и в пятнах ржавчины. Каждый их изъян хранил память о руках, что заботливо готовили еду, мыли, ухаживали, берегли. Дом помнил. И это притягивало к нему живых.

Поначалу Аня хотела сесть, но быстро поняла, что из-за косой крыши это будет не слишком удобно. Кроме того, она очень устала: от бега и прыжков болели ноги, рана на лице ныла и дергала, кожа на левой руке и открытой части лица чесалась, на теле не осталось живого места. Девушка решила не мучить себя и просто улеглась поудобнее. Если эти глупые звери не улягутся до темноты, она тут и заночует. Ее самочувствие не слишком изменилось за этот день, может, у нее еще есть время в запасе?

Снаружи периодически доносились топот и визг, иногда хрюканье. В какой-то момент в дверь что-то с силой ударило, так, что хрустнули ржавые петли, следом послышалось жалобное верещание и возня. Хорошо, что Аня сообразила спрятаться наверху. Слушая шум с улицы, она прикрыла глаза. Полноценный сон не шел, это больше походило на вялую дрему, сквозь которую девушка все слышала и сознавала.

Основная масса животных схлынула очень быстро: они были так напуганы, что разбежались кто куда. Менее расторопные особи застряли по пути, запутались в кустарнике, растерялись и как попало метались, сбитые с толку, шумели, пока не находили наконец выход и не бежали прочь. Еще менее удачливые свиньи попали под раздачу своих же сородичей, получили травмы разной степени тяжести и волоклись, как могли. Остальные отсеялись еще по пути с фермы.

Когда активность за стенами стихла, кусочек неба в окошке стал серо-синим. Впрочем, Аня не особо расстроилась. Дом ей понравился, к тому же она страшно хотела спать. Девушка потянулась, размяла усталые конечности и улеглась вновь, как вдруг с улицы послышались отчетливые шаги и (не может быть!) приглушенные голоса.

Их было двое. Мужчины. С оружием.

Аня поняла это еще до того, как они подошли к двери. Оба нагруженные, тяжелые и уставшие. Их тоже привлек дом.

Переговариваясь вполголоса, они отодвинули дверь, расширив проход – та издала мученический стон, осыпав гостей завитками отсохшей краски, пылью ржавчины и лесным мелким мусором. Грохоча тяжелыми ботинками, мужчины вошли в дом.

Из своего укрытия Аня наблюдала, как они осмотрели комнаты, заглянув в каждый угол, при этом в руках у них что-то тихо пикало. «Счетчик! – догадалась Аня, – проверяют, нет ли тут радиации». Один из мужчин снял с плеча массивное ружье и стукнул несколько раз прикладом по потолку. Доски затряслись, посыпалась пыль, где-то в дальнем углу запищала мышь. Девушка сжалась, став живым воплощением неподвижности.

– Порядок. Заночуем тут. – Мужик опустил ружье. – Давай, запри дверь, чтоб никакой гость сюда не залез.

Пока эти двое обустраивались, Аня смогла получше их разглядеть. Оба сталкера (девушка определила эту касту по умолчанию) были рослые, крепкого телосложения, в плотных комбинезонах защитного цвета со множеством карманов и сумок, у одного поверх комбеза имелась плотная жилетка (броня?), на ногах – высокие ботинки с толстой подошвой, за спиной – вместительные рюкзаки, не такие большие, как притащила с собой Катя, но явно собранные с умом и без лишней ерунды. У каждого было оружие, которое Аня охарактеризовала бы как ружье, но покруче. Девушка плохо разбиралась в этой теме, просто видела, что пушки у сталкеров разные и при этом похожи на охотничьи. В памяти всплыло слово «дробовик». Да, наверное, у того в жилетке – дробовик, и, видимо, он главнее. Вообще мужчины больше всего напоминали ей охотников. Охотников, собравшихся на войну.

Аня сразу догадалась, что это они стреляли по стаду. Только вот зачем? Это же зараженная местность, разве тут разрешена охота? Может, просто отстреливали поголовье? Девушка понятия не имела о порядках, царивших в Зоне, об обычаях и образе жизни местного населения, поэтому увиденное вступало в конфликт с ее логикой и теми скудными знаниями, что у нее уже имелись. Зачем стрелять в диких свиней? Откуда у отшельников недешевое оружие и патроны, амуниция, приборы и прочая странная техника? Как они добывают пропитание в таких условиях и на что живут? Аня ничего этого не понимала, и ей казалось, что она попала в странный фильм о войне с элементами фантастики. А еще девушка внезапно поняла, что эти люди ее пугают. Да, она помнила свой план: найти людей и попросить отвести ее до границы или хотя бы помочь, но теперь, увидев вживую, что представляет собой здешний контингент, показываться не спешила. Ее не покидало тревожное ощущение опасности, витавшее рядом с этими мужчинами, и от этого ее тело отказывалось двигаться.

Тем временем сталкеры обустроились в комнате, над которой пряталась Аня, занавесили окно, достали небольшой фонарик с мягким рассеянным светом и приступили к ужину.

Запах еды разбудил задремавшее было чувство голода, и Аня, давясь слюной, что было сил втянула живот в надежде, что это не позволит ему издавать слишком громких звуков. А охотники, как назло, ели неторопливо, параллельно обсуждая свои темы про снаряжение, походы, заказы, мясо. Опять еда! Аня стиснула зубы, уже начиная ненавидеть эту парочку, словно нарочно дразнившую ее несчастный желудок. Она зажмурилась и попыталась дышать ртом, дабы не слышать запаха. Какое-то время это работало, но потом аромат еды начал проникать и через рот, точнее не так: девушка будто ощутила вкус воздуха, и этот факт немного отвлек ее от зацикленности на чувстве голода. Аня принялась с интересом смаковать новое ощущение, пока разговор двух сталкеров не прервал это занятие.

– Да не очкуй! Все туши надежно спрятаны. Я этим складом уже давно пользуюсь: двери крепкие, замок тоже, – говорил сталкер, которого Аня условно назначила главным.

– А это мясо правда потом на еду пойдет? – подал голос второй мужчина.

– Ты чего, первый день в Зоне? Ужин наш откуда, по-твоему?