Книга Запретная магия - Марина Эльденберт

— Я вам не доверяю. Из-за вас у меня одни неприятности.

В глазах Армсвилл снова вспыхивает отблеск магии, ладони искрят.

Поэтому, несмотря на рычание маджера, я шагаю вперед.

— У нас нет времени, чтобы разбираться с симпатиями и антипатиями, эри Армсвилл. Мне плевать, доверяете вы мне или нет. К вам перешла сила, которую я унаследовал по праву крови и которую развивал на протяжении всей жизни. Сейчас она затаилась, но в любой момент может полыхнуть сильнее всех схем взрывов разом. Догадываетесь, что будет с вами?

По ее лицу пробегает тень, и в какой-то момент я опасаюсь, что слегка перегнул. Если она сейчас лишится чувств в стиле впечатлительных леви, это только все усложнит — маджер будет защищать ее до конца. Но Армсвилл меня удивляет, она снова сжимает кулаки, с вызовом смотрит мне в глаза и интересуется:

— Как это исправить?

Я протягиваю ладонь.

— Я все объясню, но не здесь. Поговорим в более подходящем для этого месте.

— Нет, объясните все здесь!

— Вы вообще меня слушали? — Я хмурюсь. — Вы бомба с часовым механизмом.

— Я поняла, — с нажимом произносит она. — Поэтому объясняйте быстрее.

Маджер пытается меня оттеснить, но я не двигаюсь в места.

— Нужно время, чтобы разработать схему обратного процесса. Просчитать риски, чтобы не навредить ни вам, ни окружающим. Я искал вас, а не решение.

— Вы же только что сказали, что я могу взорваться в любую минуту?!

— Сказал, но с этим я тоже могу помочь.

— Как?

— Дайте руку.

Она тянет ко мне ладонь, но между нами возникает золотое крыло.

— Уберите маджера, — приказываю я. — Он магический защитник. Как видите, он не позволяет мне к вам приблизится.

— Он чувствует в вас угрозу?

— Он чувствует, что вы считаете меня злодеем. Просто перестаньте так считать.

— Легко вам говорить!

На этот раз у девушки вспыхивают не только ладони. Ее кожа начинает сиять, загораются будто раскаленный металл волосы, а с рук срывается настоящий огонь. Она вскрикивает.

— Прекратите сопротивляться, гьерд вас забери! — рявкаю я.

И маджер опускает могучее крыло. А я, перехватив хрупкие запястья, притягиваю Армсвилл к себе за талию и впиваюсь поцелуем в полные губы.

Ощущение такое, что в меня ударяет молния, потому что магия врывается в меня бурным потоком, сносящим все на своем пути и грозящим спалить уже нас двоих. Сжечь и испепелить. Но я не позволяю ей этого, сильнее сминаю девичьи губы, впуская в себя всю эту силу. Девушка дергается, пытается вырваться, но тщетно. У нее просто нет сил сопротивляться магии, которая проходит сквозь ее тело. Стоит ей расслабиться, это окончательно позволяет усмирить поток и просто выпить его до конца. Впитать в себя, как впитали кожа и волосы Армсвилл аромат цветов.

От ее губ я отрываюсь неохотно, провожу пальцами по нежным щекам и пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Мы оба пытаемся, потому что грудь Армсвилл высоко вздымается, она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а потом высвобождает ладонь с явным намерением…

Я перехватываю ее запястье почти у своего лица.

— Контролируйте свои рефлексы, — приказываю, прищуриваюсь. — Чем больше вы идете на поводу у своих эмоций, тем вероятнее возникновение нового всплеска магии. Тогда нам придется запереться в спальне.

На мгновение я чувствую себя как прежде: моя магия звенит в теле, наполняет каждую клетку. Но почти тут же начинаю ощущать, как она устремляется обратно к рыжей.

— В спальне?!

— Да, чтобы забирать излишки магии, нужен близкий контакт. Это древний и самый верный способ мгновенной передачи магической силы.

ГЛАВА 7

Алисия

Пару минут я моргаю, пытаясь осознать, что только что сказал этот… этот. А потом интересуюсь:

— Простите, что?!

— У вас со слухом плохо?

В этот момент я понимаю, что спасенная от магии пьеса все-таки достаточно тяжелая. И ей, наверное, ничего не будет, если пару раз опустить ее на голову этого… этого!

— Вы с ума сошли, если решили, что я буду с вами спать!

— Спать со мной я вам и не предлагаю.

Интересно, если я скажу льву: «Съешь его!» — это будет покушение или уже убийство? Как быстро действуют эти самые… как он его назвал? Маджеры!

— А что вы мне предлагаете? — язвительно интересуюсь я, стараясь восстановить дыхание. Оно, зараза такая, никак не хочет восстанавливаться. Шутка ли, когда тебя на заброшенных складах лапают всякие высокопоставленные хамы.

— Я вам предлагаю поехать со мной. Спокойно. Без истерик.

— Это кто тут истерик? — спрашиваю я, мысленно мечтая о том, чтобы оказаться во вчерашнем дне и за юбки оттащить себя от того места. Развернуть в другую сторону, да хоть в недавно вскрывшуюся реку прыгнуть, только не на него!

Магия.

Которая может меня убить.

Да тут кто хочешь истериком станет!

Потому что если меня не убьет магия, меня убьют эти другие, которые хотели убить его, или я его убью, и меня посадят, а потом меня убьет магия. Куда ни кинь, одни сплошные убийства и плохой финал. А я, между прочим, ненавижу драмы! У меня даже пьеса со счастливым концом!

— Так, Алисия…

— Ры!

Это сказал маджер. Видимо, в моем отношении к его светлости что-то снова поменялось, а в его глазах снова промелькнуло раздражение.

— Я отвезу вас к себе, и мы продолжим разговор. Согласны?

Согласна ли я? А у меня есть выбор?

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Везите. Но если вы попытаетесь меня тронуть еще раз, я попрошу маджера откусить вам…

Мой взгляд однозначно упирается в то, что я хотела сказать. Не специально, к слову, потому что у его светлости там бугор. Его светлость, кажется, тоже это осознает, потому что суровеет лицом. То есть багровеет. Слегка.

— Что вы себе позволяете?! — рычит он.

— Не больше, чем себе позволяете вы!

Он вздыхает. Глубоко. Потом запахивает полы пальто с таким звуком, что они хлопают друг о друга, как крылья гигантской бабочки или льва. Почему-то мне представляется, что именно так хлопают крылья этого льва. Милого.

— Мы с вами должны спокойно выйти из здания вокзала и сесть в мобильез. Для начала уберите льва, — командует он.

— Как?!

Он что, думает, я всю свою жизнь только и делала, что львов убирала?

— Подумайте о том, что с вами все хорошо. Что он вам не нужен, и представьте, что вы его отпускаете. Как будто рвется невидимая цепочка.