Книга Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

Его голос был низким, хрипловатым и очень сексуальным, глаза потемнели, стали похожими на глаза хищника.

Он медленно двинулся вперед, и Венеция отступила, испуганно глядя на него.

— Я закричу! — предупредила она, понимая, что впервые за всю свою жизнь встретила мужчину, справиться с которым ей вряд ли удастся.

— Прошу вас, можете кричать. Я успею заставить вас замолчать. — Лицо Хэзарда в обрамлении иссиня-черных волос оставалось абсолютно спокойным. — Школа белых мужчин неплохо учит читать, а школа индейцев учит двигаться быстро и бесшумно. Попробуйте в минуту опасности защититься книгой!

Когда он подошел ближе, Венеция явственно уловила запах бренди.

— Вы пьяны! — воскликнула она. — Черт побери…

— Не стоит заканчивать эту фразу, — резко оборвал ее Хэзард. Его черные глаза горели. Если бы она была мужчиной, это обвинение стоило бы ей жизни. — Я никогда не бываю пьяным. В отличие от других племен абсароки никогда не увлекались «огненной водой». И мы этим гордимся.

Хэзард продолжал приближаться к Венеции мягкими неслышными шагами, наслаждаясь страхом, появившимся в ее глазах. Осознание того, что под маской высокомерия скрывается всего лишь слабая женщина, доставило ему странное удовлетворение. Это несоответствие — и, разумеется, ее потрясающая красота — пробудили в Хэзарде желание. Он почувствовал движение своей плоти под тонкой шерстяной тканью брюк.

Его пальцы медленно, осторожно коснулись ее подбородка, и длинные серьги заиграли в лунном свете тысячами огней.

— Так что же, начнем наш урок? — обратился Джон к окаменевшей Венеции. — Во-первых, я женщин целую…

Его губы приблизились к ее рту. Он ожидал, что женщина отпрянет, и удивился, когда этого не случилось. Хэзард положил руку ей на спину и притянул ближе к себе.

А Венеция и в самом деле словно окаменела. Ее захлестнула незнакомая чувственная волна, все ощущения перепутались. То же самое смешение чувств — желание и страх — она испытала тогда в Даймонд-сити, когда этот индеец нес ее на руках. Впрочем, у Венеции не оставалось времени на раздумья: его теплые губы прижались к ее губам, заставив их разомкнуться, язык Хэзарда проник к ней в рот, пробуя на вкус, лаская, дразня, то наступая, то отступая. И пока его губы завораживали ее, лишая воли и разума, он чуть приподнял Венецию, заставляя прижаться к его возбужденной плоти.

— А потом, — прошептал он, не отрываясь от ее губ, — я делаю вот так…

Его рука отпустила ее подбородок, скользнув по теплой, пахнущей сиренью шее, легла на высокую грудь, смяла прозрачную ткань и спустила вниз корсаж. Ночной воздух мягко коснулся обнаженной груди Венеции, а Хэзард наклонил черноволосую голову, и его губы обхватили розовый упругий сосок, ставший твердым от предвкушения.

Венецию пронзило такое острое ощущение, что колени у нее подогнулись, и, если бы Хэзард не поддерживал ее, она бы упала. Венеция мгновенно забыла обо всем, чему ее учили с детства, захваченная новыми чувствами, которые будили в ней губы Хэзарда, его горячий язык, прикосновения умелых рук. Она сама не заметила, как ее руки вспорхнули вверх, пальцы запутались в густых черных волосах. В крови Венеции вспыхнул огонь, пульс учащенно бился, откуда-то изнутри подступали горячие волны желания.

Хэзард с привычной легкостью распознал ее возбуждение, поднял Венецию на руки и быстро огляделся по сторонам, размышляя, куда ее отнести. Особенного выбора не было. Приняв решение, он спустился по ступеням и направился через лужайку к летней кухне. Дверь оказалась запертой, но Хэзард навалился на нее спиной, и слабый замок не выдержал.

Оказавшись внутри, Хэзард закрыл дверь ударом каблука, постоял несколько секунд, пока его глаза привыкли к темноте, а потом понес Венецию к ближайшему столу. Его густые волосы коснулись ее щеки, когда он осторожно опустил свою драгоценную ношу на деревянную поверхность. Его губы снова нашли напряженный розовый сосок, напоминающий экзотический коралловый бутон, и Венеция негромко вскрикнула, прижав его голову к своей груди. Ей хотелось продлить наслаждение, и, когда Хэзард поднял голову, Венеция снова притянула его к себе:

— Еще… Пожалуйста, еще! — прошептала она, задыхаясь, чувствуя, как горячие волны растекаются от сосков по всему ее телу.

Но Хэзард не мог больше ждать. Оторвав от себя настойчивые руки, он развел их в стороны и снова припал к ее губам. Венеция задрожала, а рука Хэзарда быстро проскользнула под пышные нижние юбки, коснулась бархатной кожи ноги, двинулась вверх…

В этот момент где-то совсем недалеко раздался отчетливый мужской, голос:

— Венеция! Венеция! Где ты?

Девушка застыла, мгновенно придя в себя. Боже, что будет, если отец найдет их здесь?!

— Нет! — прошептала она, пытаясь освободиться. Однако Хэзард в этот миг был сосредоточен только на своих желаниях.

— Не бойся, сюда никто никогда не зайдет, — так же шепотом произнес он, вовсе не собираясь ее отпускать. — Вот увидишь, я сумею доставить тебе удовольствие. Ты поймешь, что все неправильно себе представляла…

— Нет! — твердо повторила Венеция и уперлась в его грудь на удивление сильными руками.

Прежде чем Хэзард успел решить, на самом деле ей не хочется или она просто играет с ним, девушка оттолкнула его, соскочила со стола и бросилась к двери. Несколькими ловкими движениями Венеция привела платье в порядок, поправила кружево, открыла дверь и скрылась в ночной темноте.

Джон Хэзард Блэк громко выругался в темной летней кухне. Со времен отрочества он привык к тому, что все его желания удовлетворялись. Проклиная женскую непоследовательность вообще и непоследовательность этой девицы в частности, Хэзард некоторое время прислушивался к веселой музыке, лившейся из окон, и наконец решил, что сыт светской жизнью по горло. Не заходя в бальный зал, он вернулся в отель и лег спать.

На следующий день Люси Аттенборо получила от Хэзарда больше внимания, чем обычно. Он обещал провести с ней утро, но остался до полудня. Солнце уже палило вовсю, когда он простился с Люси и направился на север, прочь из Виргиния-сити, к своей хижине на вершине горы.

4

Следующие несколько недель Хэзард трудился не покладая рук, и никто не мешал ему. Поднимаясь на заре, он возводил желоба для промывки, рыл дренажные канавы, вгрызался в породу в шахте и сбрасывал землю с холма. Его тело, и без того мускулистое и натренированное, стало еще крепче. День за днем он копал, не давая себе ни минуты передышки. К концу дня Хэзард обычно был уже настолько измотан, что у него не оставалось сил даже думать. Он укладывался спать, не предаваясь мечтаниям. Но если он засыпал хотя бы через тридцать секунд после того, как лег, перед его глазами неизменно появлялись рыжие волосы, обрамляющие прелестное лицо…

Между тем Венеции, наоборот, совершенно нечем было заняться, поэтому воспоминания о черноволосом индейце все больше и больше занимали ее мысли. Ей это совершенно не нравилось. Никогда еще ни один мужчина так глубоко не затрагивал ее чувств. Но, вспоминая мистера Блэка, Венеция невольно вспоминала и собственный, не поддающийся объяснению ответ на его ласки. Румянец стыда заливал ее щеки всякий раз, стоило ей осознать, что она чуть не пала и ее спас только голос отца. Если бы не это, Венеция Брэддок с легкостью поддалась бы чарам любовника Люси Аттенборо и бог знает кого еще!