Книга Драгоценная ты - Хелен Монкс Тахар

— Несмотря на молодость, она быстро учится и знает вкусы современного читателя. В общем, я организовала встречу вне офиса — чтобы Лили помогла вам кое-что пересмотреть. Но детали потом. Главное, скажите — вы согласны учиться?

Унизительно! Словно пощечина. Ты будешь учить меня. И не только писать… Но тогда я еще не догадывалась, какой жизненный урок ты мне преподашь.

— Конечно, согласна.

Ты весь день пыталась со мной заговорить, а я тебя избегала. Лучше помолчу пока, присмотрюсь, что ты за птица.

Прочитала заметки и ужаснулась. Они действительно талантливо написаны. Цепляют с первых строк. И фотография ни при чем. Заголовки заинтриговывают не меньше. А тексты свежи и остроумны. Мои статьи на их фоне смотрелись еще более вяло. Я писала из последних сил, потому и читались они тяжело. Я была зла на тебя, на Джемму. Но главное, на себя — за то, что превратилась в такую развалину.

О чем, интересно, думал Азиф, когда дал добро на целых две заметки стажеру в первый день работы? Он криво улыбнулся со своего места, однако, зная меня, не стал заводить разговор. Только в начале восьмого, когда офис почти опустел, подошел попрощаться. Тебя за столом не было, но компьютер работал — значит, если ты сегодня планируешь сдать очередные шедевры, придется показать их мне.

— Ночные посиделки, Кэт? Когда-то мы задерживались вместе, помнишь?

Азиф мялся рядом с моим стулом, сунув руки в карманы. Видимо, переживал, хотел задобрить; я решила ему подыграть и ответила тем же тоном:

— Да, хорошее было время. Я всегда ценила ваше рвение к работе, мистер Хан… и ваш шоколадный оттенок.

Улыбнувшись, я повернулась на стуле… и увидела за его спиной тебя — юный дух, представляющий миллениалов: в руке зажата прозрачная бутылочка, в воде поблескивает полоска огурца. Ты вспыхнула, должно быть, вообразив молодое, атлетичное тело Азифа в соседстве с моей дряхлеющей плотью. Да, Лили, ты можешь переманить кого угодно, но даже тебе не под силу стереть наше общее с ним прошлое.

— Простите, я собиралась поработать над… Просто не могу сосредоточиться дома.

Ты взглянула на Азифа, тот, глупо улыбаясь, изучал свои ботинки.

— Ну, я пошел. Спокойной ночи, девушки. Не засиживайтесь.

Мы обе принялись печатать в неловком молчании. Наконец ты сказала:

— Можете считать, я ничего не слышала.

С каких это пор молодежь стала такой благочестивой? Сами не то что флиртовать не умеют, даже слышать не могут, как флиртуют другие. Я замечала по стажерам последних лет: они смущались от комплиментов, с открытой неприязнью реагировали на любую мою реплику, отдаленно имеющую сексуальный подтекст. Меня давно интересовало, как так вышло и почему целое поколение выросло занудным и лишенным сексуальности. А может, ты возмущена, потому что знаешь про моего постоянного партнера и придерживаешься традиционных взглядов?

Снова повисла пауза.

— Знаете, Лили, у меня с партнером есть договоренность… — начала я. Мне удалось вывести тебя из равновесия и теперь хотелось еще больше шокировать, сыграть на ханжестве. — Мы установили определенные правила. Если я хочу с кем-то переспать, мы это обсуждаем, и мой партнер одобряет или не одобряет. Если он хочет с кем-то переспать — я решаю, можно или нет. Иэн одобрил Азифа, это случилось пару раз, но потом мы решили остановиться. Мы ценим наши отношения превыше всего. Так было всегда. И, надеюсь, будет еще много лет. Знаете, Лили, наше поколение привыкло свободно мыслить. Хотите совет? Не судите о том, чего не знаете.

Когда я распустила хвост, кичась перед тобой своей раскрепощенностью, мне неожиданно полегчало, я снова почувствовала себя человеком. Только вот потом выяснилось, что ты использовала боксерскую хитрость — нарочно пропустила удар, чтобы создать у противника иллюзию победы, а затем отправить его в нокаут.

— Я совсем о другом, — ответила ты с пылающим от негодования лицом. — Вы допустили расистское высказывание по отношению к подчиненному. За это увольняют.

Иэн сказал «берегись». Как в воду глядел.

Все с тобой понятно — решила я. Ты хочешь, чтобы меня уволили. Ясно как белый день. Джемма пока делает вид, что со мной солидарна (мол, взрослые успешные женщины друг за друга горой), но и она, и ты, и важные шишки в совете — все вы хотите от меня избавиться.

Эх, если бы все было так просто…

— Лили, я не совсем понимаю. Какое расистское высказывание я допустила?

— Мне даже неловко повторять…

— Повторять что?

— То, что вы сказали Азифу…

— Вы серьезно?

Ты снова принялась печатать.

— Это был дружеский разговор. Мы давно друг друга знаем. В подобных случаях нельзя цепляться к словам. Есть шутки, понятные только двоим. Лили, вам не приходило в голову, что вы могли неправильно истолковать услышанное?

Ты сделала глоток огуречной воды и молча продолжила печатать. Я стала собираться как ни в чем не бывало. Словно меня не обвиняют в расизме и не грозят увольнением.

— Существуют правила рабочей этики… — почти прошептала ты. — Как же безопасная среда?

— Знаете, безопасная среда не должна лишать взрослых людей простой радости — перешучиваться. Не правда ли?

Молчание.

— Вы ведь долго отсутствовали, Кэтрин, правила поменялись. И я думаю, вам стоит быть осторожней…

— Отсутствовала я по уважительной причине. И насколько я понимаю, это конфиденциальная информация — по новым правилам рабочей этики.

— Прошу прощения. Я, должно быть, слышала от Азифа или кого-то из стажеров…

Ты заправила волосы за уши, какое-то время смотрела в экран, потом выключила компьютер. Я тоже отключилась и застыла перед погасшим монитором — я вдруг страшно устала, и душой и телом — каждой клеточкой.

Вот оно, до боли знакомое чувство — когда хочется лечь и больше никогда не вставать. Ты незаметно возникла за моим креслом, и я едва не вскрикнула от неожиданности, когда поднялась. Даже усталость прошла.

— Кэтрин, можно я вас приглашу куда-нибудь? Прямо сейчас. Я ужасно бестактно себя повела и хочу загладить вину. Мне трудно освоиться на новом месте. И с Джеммой трудно…

Ты смотрела почти умоляюще. Мне снова почудилось одиночество в твоем взгляде. Тебе тоже нужен друг! Вдруг мы все же съедим по бургеру и проговорим весь вечер, будто сто лет знакомы?

— Да, хорошо, — кивнула я, купившись на ощущение взаимности.

Ты сняла с вешалки кожаную куртку и с улыбкой подала мне.

— Тогда идем?

— Сейчас, одну минутку.

Я забежала в туалет, чтобы отправить сообщение Иэну: «Снежинка позвала выпить. К ужину не жди. До скорого».

Совсем как раньше, когда кто-то из подруг, оказавшись в районе Саут-Бэнка или Лондонского моста, думал: «К черту дела! Позову-ка Росси выпить». Однако времена неожиданных приглашений и эсэмэсок «я с друзьями, буду поздно» давно миновали. Иэн понимал все это и потому ответил: «Супер. Повеселись там».