Книга Невеста тролля - Артем Тихомиров

Я кивнул. Снова разворчавшись, принцесса забралась в мою поклажу. Чтобы добраться до вещей, надо было сначала убрать сверху всю еду, чем она и занималась с таким выражением на лице, словно ее заставили погладить крысу.

Подозреваю, что ничего подобного она отродясь не делала. Не готовила пищу, не стирала, не шила. Только ела, надевала и носила.

– П-п-п-п-п-по-чем-м-му т-ты н-не убеж-ж-жала? – спросил я. – Я… я с-с-сп-а-ал…

– Убежала? Почему не убежала? Еще чего! – ответила Бьянка. – Ты приволок меня невесть куда, к единорогу на рог, напугал до смерти, а я должна убегать?

По-моему, да, подумал я.

– Я никогда не выезжала за пределы Ламарга, тролль. Куда я отправлюсь одна в лесу? Ты, видать, совсем ку-ку!

В чем-то она явно права. Это и понятно. На людях не лежит Проклятие Непролазной Тупости.

Поглядев на меня с подозрением и сунув голову в рюкзак, принцесса принялась шарить там в поисках какой-нибудь одежки. Вышвырнув на траву запасные шерстяные носки, огниво, котелок, моток веревки, кусок мыла, расческу и другую мелочовку, потребную в походе (включая большие трусы в мелкого дракончика; тут я зарделся, словно помидор, а принцесса цокнула и покачала головой), Бьянка выволокла свернутое в тугой валик одеяло.

– Я возьму это! И не смей спорить, не то… – Она не сумела придумать, что именно.

Я повел плечами. Пусть берет, лишь бы прекратила зудеть.

Бьянка развязала шнурок, развернула одеяло и крякнула. В него можно было завернуть не меньше двадцати таких же худышек, да еще для кошки место останется.

– То, что надо, – сказала девица, содрогаясь от ночного ветра. – Бррр!

Мне стало интересно, что будет дальше. Я понятия не имел, каким образом принцесса собирается использовать мое одеяло (кстати, настоящее тролльское, из толстой ячьей шерсти), а значит, надо было посмотреть.

– Отвернись! – потребовала Бьянка, воззрившись на меня.

Я не отвернулся, соображая.

– Мне надо раздеться, не понимаешь, что ли?

Нет. Зачем ей раздеваться?

– О-о-о! Я сейчас лопну! Слушай, дубина, мне надо снять вот это мокрое! Иначе я простужусь и помру! Хочешь, чтобы я померла?

Я не хотел.

– Значит, отвернись! Издеватель, изверг! Швырнул несчастную девушку в воду, чтобы посмотреть, как долго она протянет после этого? Ну ты вообще! Нет, надо тебе все-таки башку оторвать, надо!..

Чего она привязалась к моей голове? Голова как голова, ничего особенного. У каждого тролля такая есть.

– Отвернись, отвернись, отвернись, отвернись! – протараторила Бьянка, топая ножками по траве.

Ну ладно. Видимо, она не угомонится, пока я не выполню ее приказ. В конце концов, от меня не убудет, а Ее высочество успокоится.

Кстати, давно пора спать.

Повернувшись спиной к костру, я потянулся и лег на левый бок. Смотреть, видимо, больше не на что. Рот мой разодрала зевота, веки точно склеились. В тот же миг меня посетил Песочный Тролль и насыпал мне в глаза своего магического порошка.

Спи, Фплиф, спи! Утро вечера мудренее!

Позабыв о капризной принцессе, я задрых.

10

Во сне очень сильно пахло горелым. Я недовольно заворчал, пробуя перевернуться на другой бок, но, прежде чем мне это удалось, запах усилился. Защипало в носу.

Творилось что-то непонятное. Одно из двух – либо во сне, либо наяву.

Было еще темно, когда я открыл глаза. То есть темно с той стороны, куда была повернута моя физиономия, а за спиной очень даже светло. Я подумал, что принцесса решила подкинуть в костер дровишек, чтобы согреться, однако запах, плывший по поляне, был из другого разряда.

Я сел, еще ничего не понимая. Мы, тролли, тугодумы, если кто еще не понял. Определенное время требуется нам на то, чтобы осознать факт собственного пробуждения, потом вспомнить, что собирался делать, потом пойти умыться… Я еще не добрался до того момента, когда приходит полнейшее осознание того, что сон закончился, когда услышал вопль.

Ну поворачиваюсь, поворачиваюсь.

Кричала принцесса. В моей руке появился нож – кто знает, может, в этих лесах живут принцессолюбивые разбойничий. Ну тогда я им…

Разбойников не было. Бьянка – вот она – носится вокруг костра и визжит, указывая на что-то, что растянуто над огнем на двух палках и полыхает синим пламенем.

Нечто и распространяло противный запах. Горящего тряпья.

– Горит! Оно горит! – наконец обрела дар речи Бьянка, указывая на свое платье, развешенное над костром.

Я посмотрел. Там было не только платье, а еще что-то. Типа какие-то штанишки, рубашка, чулочки, кажется. Было когда-то. Теперь уже все, конец…

– Мамочки! Горит! Я заснула, а оно!

Воздев руки кверху, видимо, в поисках божественной помощи, Бьянка не заметила, как мое одеяло спало с ее плеч.

Я уставился на совершенно голую девицу. В порыве горести она не замечала случившегося мгновений пять или даже шесть.

Я никогда не видел голых женщин, ни человеческих, ни тролльских, ни других. Так что поймите меня правильно – я обалдел. Для бедного деревенщины, не избалованного королевскими изысками, это было все равно что упавшая на макушку скала.

– Все сгорело! Тролль, сделай что-нибудь! – возопила Бьянка.

Тогда она заметила – и то лишь благодаря порыву не совсем теплого ночного ветерка. Последовал визг совершенно другого сорта. Принцесса присела и, выпрямившись, натянула на себя одеяло по самое горлышко.

– Ах ты, охальник! Негодяй! Извращенец! Тупица!

Уууу! Так она еще не ругалась и не вопила!

– Да я тебе! Я тебе! – Запас нехороших слов начал иссякать.

Ее туфельки остались целы. Схватив их, Бьянка по очереди запустила в меня своей обувью, и на этот раз оба снаряда попали в цель. Один в лоб, другой в нос. От этого еще больше захотелось чихать. Меня всего перекосило.

– Ну я тебе покажу, как пялиться на несчастную принцессу! Да чего ты сидишь! Туши его, туши! Чего сидишь, дубина стоеросовая?!

Я чихнул, сдерживаться больше не было сил. Костер взметнул сноп искр. Одежда принцессы, развешанная над огнем, упала на угли безо всякой надежды на спасение, а сама Бьянка перекувырнулась назад через голову.

Поглядев на эту огненно-дымную катавасию, я сморкнулся одной ноздрей, встал, поднял с травы котелок и пошел к ручью. Когда я вернулся, принцесса все еще прыгала рядом с костром и издавала звуки, очень похожие на простуженную волынку.

Никогда в жизни мне больше не видать покоя и тишины, пришла мне в голову грустная мысль.

«Вшшшшиххх!» – сказал костер возмущенно, когда я вылил на него полный котелок воды. Столб дыма поднялся к ночному небу, стало темно. Я зажал нос, чтобы не чихнуть второй раз. Принцесса замолкла, она стояла и смотрела на пепелище со странным выражением на лице.