Книга Зачётный профессор - Юлия Чеснокова

— И что же за выводы относительно меня?

— Как сказал Костя - ты святой человек, и по всем твоим словам похоже, что ты высокоморальная личность, однако почему-то тяготишься не к невинной девчонке, своей ровеснице или помладше, а к опытной женщине намного старше себя. Это исключает серьёзность намерений, либо же, бывает и такое, у тебя склонность к уму и интеллекту, типу женщины-покровительницы, которая бы направляла тебя на путь истинный, тогда возможны и весомые планы на будущее. Но я не вижу, чтобы ты походил на поклонника данного типажа. Твои прикосновения выверены с уклоном в близость, ты смотришь в глаза, только когда говоришь комплименты — будто убеждая меня в чем-то, ты говоришь в тональности возбужденно-эротической, а не тем тоном, каким заводил бы беседу человек, жаждущий получить порцию знаний или насладиться диалектическими спорами. Ты хочешь меня соблазнить, но утверждаешь, что секс не первостепенен. Либо ты не понимаешь сам себя, либо ты обманываешь кого-то из нас двоих. И, признаться, меня получается обмануть меньше.

Тимур превратился в статую там, где стоял. Развернутый из обертки праведного образа, как банан из кожуры, он нервно сжал перила, стараясь больше ничем не выдать укол от разоблачения. Как, как, как она это делает?! У него всегда срабатывало, всегда! Ещё ни одна особь не раскусила его сути до того, как он попрощался бы с нею после бурной ночи. Может дело в том, что он не хотел Веронику Витальевну и отсутствие реального вожделения выдало? Нет, это всё её гиперобразованность. Нельзя бабам столько учиться — нельзя! Как их после этого соблазнять? Уму непостижимо.

— Ника, у тебя какое-то предвзятое мнение о мужчинах, — бросил сам себе спасательный круг Тимур. На него взглянул зоркий рентген глаз. Сам того не ведая, он тут же пырнул круг шилом. — Не всем же важнее всего какая-то невинность, есть вещи глубже, а жизненный опыт очаровывает не меньше…

Карие глаза сузились. В них мелькнуло что-то огненно-раненное. Шивон не мог знать, как презирала Ника тех, кто в грош не ставил женскую честь и невинность. Эдаких ценителей «опыта», а проще говоря — разнообразного секса, ей хотелось пользовать и выбрасывать самостоятельно, чтобы поняли, как верно расставлять приоритеты. Она не могла точно сказать, что увидела насквозь Тимура, но он казался ей несколько напыщенным и неискренним. Но она может ошибиться, а потому рубить сгоряча не собиралась. Разве откажется женщина, которой уже нечего терять, от сочного и красивого любовника?

— Захочешь, — конкретизировала она голосом то, что надо было бы от неё хотеть, — звони.

Проникать себе куда-то глубже, чем сантиметров на пятнадцать-двадцать (при неудачном раскладе двенадцать, десять, восемь…), Ника уже никому не позволяла. Годы не те. Тимур коротко кивнул, проявляя понимание и понимая то, что момент упущен и не исправлен. Женщина скрылась в подъезде и он, едва не чертыхнувшись и поджав губы, обернулся к машине. Ночью приедет на съёмки, и что скажет Косте? А ничего! Любая информация — это помощь сопернику, так что фигушки. Пусть сам напорется на эту неуместно похотливую самку. То-то у младшего будет шок, когда он узнает о скрытой стороне училки. Ох уж и училка… как из фантазий школьников, прямо для ролевухи.

Мысль о ролевухе выстрелила куда-то под ребро и оттуда, как залп взболтанного шампанского, ударила в голову. Почему он не думал о том, что Нику можно захотеть? А что, если её раздеть, наверное, она не так уж и плоха, и, судя по всему, далеко не бревно. Хорошо вытраханная женщина привязывается к любовнику, начинает по нему скучать, а там, глядишь, и до любви рукой подать. Это мужикам всё равно, с кем спать, а женщины-то по-любому влюбляются в тех, кто их отменно удовлетворит. Ладно же, Черненко Вероника Витальевна, хочешь постели — будет тебе постель!

Урок восьмой: Умный в гору не пойдет — кобыле легче

Костя с затаённым интересом ждал отчета Тимура о свидании. Убивая время за вузовскими учебниками, он пристроился в гримёрной, чтобы точно ничего не прошло мимо. Ника боялась, или остерегалась мужчин — это казалось молодому актёру очевидным. Её могли расположить обходительность и вежливость «великого пастора» всея сериалы, ей могло с ним быть интересно, но пойдет ли это дальше? Костя готов был спорить, что нет, но никогда не будет зарекаться. Как говорят американцы — джинкс! Проклятие чрезмерной уверенности в том, что что-либо выгорит или «загад не бывает богат». А вдруг нет? Лучше не гневить высшие силы наглостью. Атеизм молодого человека распространялся скорее на обрядную сторону веры, а в душе у него всё же что-то было, нечто духовное и, пожалуй, куда более честное, чем у Тимура с его проповедями и христианским милосердием. А потом бросаем девушек, а потом показываем стриптиз в телевизионных шоу, а потом балуемся дорогой выпивкой за сценой, раззадориваем на сексуальные фантазии несовершеннолетних фанаток, флиртуя с ними, что вообще отдельный чудовищных грех, который патриархи-педофилы сочинители всех религий мира, похоже, забыли вписать в свои Заповеди, Талмуды, Кораны.

Басккаев вошел без сияния, не дотянув до архангелов, и возвышаясь в бренном мире высоким ростом более чем высокой нравственностью. Костя заложил книгу вшитой лентой и опустил её на колени.

— Ну как? — Тимур остановился, держась за пуговицы рубашки. Похоже, он успел побывать где-то ещё, в фитнесе или спортзале, или у той пассии, с которой «мутил» в последнее время.

— Ты о доценте? — повел он бровью.

— Нет, о состоянии здоровья Папы Римского, — парень покривился ядовитой ухмылкой, — так что?

— Обменялись телефонами, договорились встретиться ещё. В более интимной обстановке, — обтекаемо выдал Тимур, удаляясь по коридору и здороваясь с остальными, кто попадался на пути. Косте показалось, что он ослышался. Пришлось встать и пойти следом.

— Что? В какой ещё интимной обстановке? Не скажи, что эта мадам знает, что такое «интим»? — Тимур, находясь спиной к другу, скорчил гримасу точного попадания. «Знает, ещё как знает!». После этого он обернулся.

— В любой можно пробудить чувственность, главное уметь.

— Я не верю, что она из тех, кто быстро допустит секс. — Тимур разве что не рассмеялся. Если бы он не слышал того, что она ему сказала, то и сам бы не поверил.

— Посмотрим.

Костя проводил его глазами до раздевалки, оставшись с точащим нутро сомнением, что у конкурента дела движутся более прытко. Никуда не годится, надо бы брать быка за рога, вернее, корову за вымя, черт, да какое там вымя? Браться там совершенно не за что. Глодать кости в сытое время, полное выбора и деликатесов, как-то моветон. Но разве у заевшихся не странные предпочтения? Костя не считал себя заевшимся, но предпочтения, видимо, у него ещё формировались, и оттого порой были чуднее некуда.

— Психология масс изучалась фактически с момента рождения социологии, и первые теории были выдвинуты ещё в девятнадцатом веке, — повествовала Вероника Витальевна у доски, — наблюдение за обществом есть основной предмет социологии, а что в обществе движущая сила? Их две, разумеется, о первенстве среди которых говорить не приходится; личность, индивидуальность, вожак и масса, толпа, большинство, ведомое, но порой неуправляемое. Психология масс как нигде важна в политике и пользуется популярностью для современных игр сознанием, для ведения холодных войн и обманов, создаваемых СМИ, так же служащих политике и оплачиваемых ею же. Мы рассмотрим концепции Габриэля Тарда и Гюстава Лебона, и начнем с первого и его теории подражания… — женщина озаглавила на доске тему лекции и обратилась к Косте, — нет претензий по биографии этого ученого?