Книга Я за тебя умру - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

По принятому в клинике обычаю пациенты, пользующиеся относительной свободой, ужинали вместе с персоналом в красиво обставленной комнате. Заняв свое место за длинным столом, Кей Шейфер обнаружила, что сидит прямо напротив мистера Питера Вудса.

Атмосфера за ужином была официальная и довольно меланхолическая. Врачи кое-как пытались поддерживать светскую беседу, но почти все пациенты, словно утомленные дневными занятиями или угнетенные своим окружением, говорили мало и либо сосредотачивались на еде, либо просто пялились в тарелку. Кей и ее коллегам полагалось по возможности развеивать это уныние.

Усевшись, она улыбнулась и сказала что-то любезное Питеру Вудсу, который взглянул на нее несколько удивленно. Спустя минуту он отпустил какое-то незначительное замечание о погоде, адресовав его своему соседу слева мистеру Хьюзу, но, не получив ответа, опустил глаза и больше не делал попыток завязать разговор. Еще через минуту мистер Хьюз внезапно заговорил сам.

— Кто последний доест суп, — сказал он, — тот поросенок.

Никто не засмеялся — никто как будто бы и не слышал его. Худая, мертвенно-бледная женщина справа от Вудса обратилась к нему:

— Вы только что приехали?

— Да.

— В поло играете? — спросила она.

— Э-э… немножко.

— Надо нам с вами поскорей поиграть — может быть, завтра.

— Гм… большое спасибо, — с удивлением сказал он.

Внезапно женщина склонилась к нему.

— Боже святый, ну и рыба!

Питер Вудс опустил взгляд на свою тарелку; на вид в рыбе не было ничего необычного.

— По-моему, она выглядит довольно аппетитно.

— Аппетитно? — Она покачала шишковатой головой. — Ну, если вы думаете, что это аппетитно, могу сказать одно: должно быть, вы сумасшедший.

Кей увидела, как он вздрогнул, снова посмотрел на рыбу, робко потыкал ее вилкой и даже понюхал украдкой, точно сомневаясь в справедливости своего суждения.

Мистер Хьюз заговорил снова.

— Последний, кто доест…

Но тут Кей решила, что дело зашло уже достаточно далеко. Она подалась вперед и обратилась к Питеру Вудсу чистым звонким голосом, заглушившим остаток заявления мистера Хьюза:

— Вы хорошо знаете Нью-Гемпшир, мистер Вудс?

— Никогда раньше здесь не был, — ответил тот.

— Здесь есть прекрасные места для прогулок, — сказала Кей. — Можно подняться в горы — оттуда открываются замечательные виды.

— Самый скучный пейзаж во всей Северной Америке, — вполголоса пробормотала любительница конного спорта.

Кей продолжала говорить, пока ее не перебил мистер Хьюз.

— Между прочим, я врач, — ни к селу ни к городу сообщил он. — Один из лучших во всей округе. — Он бросил ревнивый взгляд на доктора Винчинтелли, сидящего во главе стола. — Эх, дали бы мне покомандовать этой клиникой хотя бы неделю! По сравнению с той, что была у меня, это жалкая богадельня.

Он грустно уставился в свою тарелку.

— И что случилось? — нашел в себе силы спросить Питер Вудс. — Вы прогорели?

— Прогорел, — уныло сказал бывший врач. — Все пропало, и мне пришлось перебраться сюда.

— Мне очень жаль.

— Спасибо, — рассеянно сказал врач и добавил: — И теперь мне известно, почему все пропало.

— Почему?

— Заговор! У меня были могущественные враги. Как вы думаете, чем они воспользовались?

— Чем? — спросил Питер Вудс.

— Мышами. Напустили ко мне мышей. Они были повсюду. Да что говорить, я видел мышей даже…

Кей вновь перебила его.

— Ну хватит, доктор Хьюз, сейчас не обязательно рассказывать об этом мистеру Вудсу.

Хьюз понизил голос до шепота, но Кей все равно его слышала.

— Она меня ненавидит, — сказал он. — Не может вытерпеть, когда я говорю о мышах.

— Любите лошадей? — спросила Вудса его соседка.

— Да, люблю.

— Я всю жизнь каталась верхом, а три года назад лошадь меня сбросила. — Она помедлила. — Но я по-прежнему держу свою конюшню. Теперь их у меня всего шесть — три охотничьих, они вам понравятся. Завтра покажу.

Их беседа была прервана шумом отодвигающихся стульев. Доктор Винчинтелли поднялся, и весь стол поднялся вместе с ним. Кей вздохнула с большим облегчением. До какой-то степени она уже успела привыкнуть к пациентам с их иллюзиями и нелогичностью, но сегодня ей пришлось трудно, поскольку она будто бы смотрела на все глазами новоприбывшего. Он ей понравился — она надеялась, что судьба братьев его минует. Все это подействовало на нее весьма угнетающе и усилило ее желание бежать отсюда.

Примерно в половине десятого, когда больные разошлись по палатам и она направлялась по территории клиники к себе домой, ее окликнул доктор Винчинтелли. Она замедлила шаг, и он поравнялся с ней.

— Как вам показался Вудс? — спросил он. — Я специально посадил его напротив вас.

Кей на мгновение задумалась.

— Что ж, ничего особенного я не заметила. Он выглядел довольно усталым и довольно растерянным. Мистер Хьюз и мисс Холлидей вели себя сегодня особенно надоедливо и нелепо, а после ужина этот алкоголик, Четуинд, все спрашивал его, не хочет ли он виски со льдом.

— Наверное, рисовались перед новичком.

— В общем, это было утомительно, — сказала Кей.

Доктор с минуту помолчал.

— Этот случай гораздо серьезнее, чем кажется, — вдруг заявил он.

— Вы так думаете? — с беспокойством спросила она.

— Сегодня днем я долго с ним беседовал. У него уже возникают галлюцинации. Он пойдет к параноидной шизофрении той же дорожкой, по которой прошли его братья. Реальность начинает от него ускользать. — Его тон изменился, в нем зазвучало легкое возбуждение. — Но разве можно говорить о делах в такой вечер!

Поглощенная мыслями о горькой участи Питера Вудса, она даже не заметила, как доктор взял ее за руку, и обнаружила это лишь тогда, когда он нежно произнес ее имя. В тот же миг она резко отшатнулась.

— Кей! Я хотел вам сказать…

— Замолчите! — воскликнула она. — Даже если бы вы были мне не безразличны, а это не так, я вряд ли была бы настроена благосклонно после таких известий!

— Неужели вы не способны сделать свою работу и личную жизнь двумя изолированными…

— Я не могу стать чудовищем в считаные дни. Извините, мне хочется побыть одной.

Внезапно она бросилась вперед, оставив его позади. Глаза ее были полны слез, вызванных неизбывным трагизмом этого мира.

II

Мое расписание, подумала Кей следующим утром, похоже на список визитов дебютантки: сначала к учителю танцев, потом к художнику-портретисту, потом к модистке — только учитель танцев, портретист и модистка уже оставили свои профессии.