Книга Восьмая Марта - Алиса Перова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но что, а, главное, кому я собирался доказывать?! Она ведь трясогузка безмозглая. И где у меня глаза были раньше — в заднице, что ли? И мозги, похоже, там же.
*****
— Ты это, давай ток недолго, а то молодые мутанты все коньки моего размера разберут, — Геныч развалился на пассажирском сиденье и сгрёб контейнеры с моим несъеденным обедом. — Тебе оставить?
Я отрицательно мотнул головой, аппетита не было. На хрен я с этим катком загнался, тем более, что на Геныча реально трудно подобрать коньки. При своём не слишком высоком росте, нога у него вымахала до сорок шестого размера. Да и я на коньках лет сто не стоял. А хотя на роликах частенько с Иркой… Чёрт, всё — отпустило же! Впереди целая увлекательная жизнь и в ней нет места силиконовым соскам. Если только натуральные нежные синеглазки… И то когда-нибудь потом, не скоро.
Дома переодеваюсь в новые тряпки и, глядя в зеркало, отмечаю, что у моего друга отличный вкус и поразительное терпение. Этот шопинг мне дался нелегко. Улыбаюсь, вспоминая его шутки, и завидую сам себе. Если в честь женской дружбы назвали плавленый сырок, то надёжность Геныча я бы сравнил с бензопилой, и то — последняя проиграла бы. Настроение повышается до желания съесть бутерброд, но взгляд выхватывает тарелку с оладьями, и я снова счастливо улыбаюсь. На каток!
— Здравствуйте, Вера Борисовна! — уже третий раз за сегодня приветствую консьержку, однако по имени-отчеству впервые.
Спасибо Генычу — подсказал. Он удивительным образом располагает к себе всех женщин, особенно почтенного возраста. Всегда готов им помочь — сумку донести, починить что-нибудь, а главное, что с ними он не позволяет себе скабрёзных шуточек.
— Здравствуйте, Максим, — женщина улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Жизнь налаживается.
Выхожу из подъезда и едва не сметаю дверью страстно жмущуюся парочку, нашли где присосаться. Девчонка выворачивается из объятий и оглядывается. Чёрт, синеглазка. Да почему?
А почему, собственно, нет? И почему меня это вообще должно волновать? Может быть, потому что она совсем юная и мне хочется думать, что неискушённая? Ха — хочется… Идиот!
— Ну, что, мы сегодня фигуристы или хоккеисты? — лыбится Геныч, когда я занимаю водительское место.
— Снайперы мы, на стрельбище поедем.
— Ну, отлично, а то коронавирус начал свирепствовать, а там толпа… Мы лучше немного постреляем — и в баньку.
— Какую ещё баньку? — удивился я, так как совершенно точно разговоров о бане не было.
— Так Жека звонил, в баню позвал, а к ночи куча тёлочек подтянется — зажжём.
— М-м, а куча — это не толпа?
— Так ведь всё дело в среде обитания любой отдельно взятой кучи и в количестве выпитого, ну-у, чаю там… горячего. Короче, я уже сказал, что ты будешь, — подытожил Геныч.
В баню почему-то не хотелось, но я дал себе установку вестись на любое предложение Геныча, чтобы как можно быстрее адаптироваться и влиться в привычное русло. А через недельку, может, на работу выйду — Женёк пообещал замолвить словечко.
— Короче, я расцениваю твою немоту как знак согласия, — вклинился Геныч в мои размышления. — Расслабишься, отогреешься, тё-о-олочки опять же — на них посмотришь, свой покажешь.
*****
Из бани вырвался с трудом. Пить я не стал, потому что не хотел бросать здесь машину. После того как трезвым остался я один, показал и посмотрел, что мог, я удалился по-английски. Геныч точно не обидится, да ему сейчас и не до меня, так же, как и Женьку.
Домой завалился уже за полночь и отчего-то сразу вспомнил синеглазку. Ну, бред же — я её не рассмотрел даже, наверное, только по глазам смогу узнать. И, ещё, возможно, по рваным джинсам.
Я включил любимую «Арию» и сразу убавил громкость. Интересно, она в этом доме живёт или к кому-нибудь в гости приезжала? Например, к этому долговязому щенку, с которым облизывалась сегодня. А если к нему, значит, есть вероятность, что он со мной на одном этаже, она ведь тоже здесь выходила.
Раздался стук в стену, ещё один, ещё… Что это за морзянка? Я приглушил музыку и лишь после этого расслышал женский стон. А в сочетании с размеренным стуком о стену гадать о природе этих звуков не приходилось. Вот на хрена дрючить соседям мозг посреди ночи? Хоть бы от стены отвалили — девка ж себе голову разобьёт, пока до финиша доберётся.
Слушать до конца стало некомфортно, и я ушёл в спальню. Хорошо хоть это соседство слышно только в зале, иначе какой тут спокойный сон? А ведь шумоизоляция в квартире отличная, если тебе не долбят чьей-то башкой по стене.
Спустя час сон так и не пришёл, зато пришло желание устроить соревновательный марафон. О, так, может, это я и задал им нужный ритм прошлой ночью? Моя-то вчерашняя гостья визжала куда громче.
Взглянуть бы ещё на эту соседку…
То, что сегодня двадцать седьмое февраля я вспомнила сразу, как только запищал будильник — у Игоря день рождения. Почему моя память не может быть избирательной и подкидывать только важные события? А ведь у меня и подарок для этого подлеца припрятан, потому что я обо всём забочусь заранее. Сонечка говорит, что это скучно и нудно. Сегодня я понимаю, что это ещё и недальновидно.
Из-под соседнего одеяла выползла Сонькина рука и стала скользить по постели. «Хочет будильник выключить», — догадалась я и отползла подальше от опасных алых когтей. Звук меня и саму раздражал, но я со злорадством наблюдала, как мечется Сонькина рука, да и тело уже начинает нервно ворочаться.
Наконец, показалась взъерошенная огненная грива, и на меня уставились два сонных жёлтых глаза.
— Мань, ты прифигела совсем? Выключи эту сирену.
— Сама ты Манька! Вставай давай, в универ пора, — я выключила будильник, и Сонькина голова тут же рухнула на подушку.
— Не, мне не пора, — пробормотала она, снова уплывая в сон.
Нормально, да?
— Сонь, вообще-то сегодня не понедельник и не пятница, а первая пара снова у Павлика. Он тебе не простит такого отношения.
— Му-гу, а потом его мой папа не простит, — сонно проворчала Сонька, — всё, я сплю, отстань.
«Папа! Какой конкретно из пап?» — подумала я, но вслух ничего не ответила. Сонечка привыкла сильно преувеличивать заботу родного отца. В своей упрямой вере в его отеческую любовь и защиту Софи напоминала маленькую ранимую девочку. По сути такой она и была, правда, знаю об этом только я. Но мне ли судить подругу?
Я-то росла в дружной любящей семье, где родители обожали друг друга. И в отличие от Сонечки я всегда могла рассчитывать на их любовь и поддержку. А мои братья — это моя личная армия преданных и сильных мужчин. Для них я по-прежнему маленький нежный котёнок — постоянный объект любви и защиты. И как раз одного из защитников уже пора разбудить и привести в рабочее состояние.