Книга Как влюбить в себя жену - Сара Крейвен

– Не я! – гневно выкрикнула Эмили.

– Как хочешь. – И он начал расстегивать перламутровые пуговички.

Эмили схватила его за руку, намереваясь впиться в нее зубами, но он, смеясь, поймал ладонью оба ее запястья и закинул руки ей за голову.

– Дикая кошка. Если хочешь меня укусить, Эмилия mia, то я буду рад показать тебе, как это сделать… и куда. Но это позже. А сейчас я поглощен пуговицами, потому что не желаю заниматься с тобой любовью в этой… плащ-палатке.

– И ты осмеливаешься произносить слово «любовь»? Ты – подлый и низкий человек, – с яростью ответила она.

– Я не спорю.

Он отпустил ее руки, но лишь для того, чтобы быстро и ловко сдернуть с нее рубашку. Эмили хотела натянуть на себя одеяло, но он не дал ей это сделать.

– Ну нет, mi amore,[8]я хочу полюбоваться на тебя, – и откинул одеяло.

Эмили отвернулась, впилась ногтями в ладони и приказала себе: «Думай о чем-нибудь другом. Не смотри на него».

Она начала считать в уме и досчитала до двадцати, когда услышала его голос:

– Твое тело подобно лунному свету. Оно еще красивее, чем я представлял.

– Я должна чувствовать себя польщенной? – произнесла Эмили, не поворачивая головы.

– Ты не хочешь, чтобы тебе говорили о том, что ты желанна?

– Только если это говорит мужчина, которого я люблю, – воинственно ответила она.

– Dio,[9]ты еще любишь его. И это после всего, что он сделал? Ты меня удивляешь.

– Он был в отчаянии, – сказала Эмили. – Ты… понятия не имеешь, что такое нуждаться в деньгах. Ты всегда был избалован, все вокруг тебя плясали.

– Все, кроме тебя.

– Я тоже плясала под твою дудку… когда по глупости вышла за тебя и поверила, что ты не дотронешься до меня… против моей воли.

Он криво улыбнулся.

– Вероятно, я рассчитывал, что со временем ты передумаешь.

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Впервые с той ночи в оранжерее она ощутила тепло и крепость его губ. Оказывается, она не забыла того поцелуя, не забыла и едва уловимого запаха его кожи. И еще помнила… его нежность.

Раф кончиками пальцев гладил ей шею, ложбинку за ухом, задержался в ямочке у горла, где бешено колотился пульс. Странное томление охватило Эмили. Ей казалось, что у нее внутри то ли трепещут крылья бабочки, то ли медленно распускается бутончик розы. Но строгий цензор в мозгу зашептал: «Вот так происходит обольщение».

Эмили знала – он все равно овладеет ею, поэтому бороться с ним бесполезно и унизительно. Но чего он не дождется, так это ответа с ее стороны. Она не поддастся этому мастеру обольщения. И она снова начала считать…

А Раф водил кончиком языка по ее губам, побуждая разомкнуть их, но ему это не удалось, и тогда он приподнял голову и спросил:

– Нет?

Она ничего не ответила, а лишь враждебно и вызывающе смотрела на него.

– Понятно, – пробормотал он и крепко прижал ее к себе.

Наступает второе действие, подумала Эмили и едва удержалась, чтобы не сказать это вслух. Но когда Раф заключил в ладонь ее грудь, а пальцы стали нежно сжимать сосок, ее прострелило желание. А он наклонил голову, взял в рот набухший розовый кончик и осторожно облизал. Наслаждение пронзило ее насквозь, и она подавила готовый вырваться стон. О господи! Почему Раф не хочет быстро и грубо овладеть ею и тем самым утолить свой гнев? Но он, видно, решил поступить иначе. Уж кто-кто, а он прекрасно знает, как возбудить женщину. Этот опыт он приобрел с другими и в других постелях. Что ж, в ее постели у него этот номер не пройдет. Эмили до крови прокусила губу, чтобы боль отвлекла ее от прикосновений его рта, рук… и обнаженного тела. Уставившись в потолок, она принялась считать балки. Но… приятное тепло разлилось у нее между ног. Раф втиснул колено между ее бедер и осторожно развел их. Когда он начал мягко и ритмично надавливать на самые сокровенные места, Эмили натянулась как стрела, зажмурилась, и разноцветные искры запрыгали перед плотно сомкнутыми веками. Она чуть не вскрикнула от прилива сладостного удовольствия.

– Эмилия… – Голос Рафа раздался откуда-то издалека, и она открыла глаза. Опершись на локоть, он смотрел на нее из-под полуопущенных век. – Можешь продолжать свое пассивное сопротивление – я все равно намерен сделать тебя своей женой. Но нам обоим было бы легче, если бы ты… немножко мне помогла. – Он помолчал. – Неужели так уж трудно меня поцеловать? Ну хоть дотронься до меня.

– Вам придется самому взять то, что вы хотите от меня получить, синьор, – тихо, но отчетливо произнесла она. – Но я не прощу вас за то, что вы нарушили обещание, которое дали мне в нашу брачную ночь.

Он взял ее за плечи, рывком приблизил к себе, поцеловал в губы и снова опустил на подушки.

– У нас сейчас брачная ночь. И я отмечу это событие другим обещанием, mia cara. Я клянусь, что настанет день, вернее ночь, когда ты захочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. И тогда… да поможет тебе Бог.

Он отвернулся и опустил руку к своему халату, лежащему на полу около кровати. Неужели он хочет уйти? Сердце у Эмили подпрыгнуло. Но он выпрямился, и она поняла: он всего лишь достал презерватив. Раф заметил ее взгляд и холодно пояснил:

– Наш брак не долгосрочен, Эмилия. Поэтому не следует рисковать, ребенок для нас нежелателен. – Он навис над ней и приказал: – Расслабься. Иначе я могу сделать тебе больно.

– Делай! – зло выкрикнула она. – Мне все равно.

Она увидела, как он сжал губы и как гневно блеснули его глаза. Пусть знает, что она ему не сдалась!

– Согни колени, – снова приказал он, и на этот раз она подчинилась.

Он овладевал ею медленно и осторожно, не сводя глаз с ее лица. Эмили лежала неподвижно, глядя в потолок и зажав кулаком рот. Она ждала боли… но боли не было. Вместо этого хотелось плакать. Но слезы не шли. Да и о чем плакать? Самое страшное свершилось, и скоро все кончится. Она словно заклинание повторяла в уме: «Скоро, скоро».

Раф на мгновение замер, как будто ждал чего-то, затем хрипло произнес:

– Я бы все отдал, Эмилия…

И продолжил свое ритмичное погружение.

На какую-то долю секунды Эмили показалось, что у нее глубоко внутри родилось едва ощутимое… приятное возбуждение, которое почти сразу же исчезло. Его движения убыстрились, и он вскрикнул и замер.

Эмили не могла пошевелиться из-за тяжести его тела. Темная, растрепанная голова Рафа, словно на подушке, лежала на ее голой груди. Когда он приподнялся, то она не увидела на его лице ожидаемого торжествующего выражения. Наоборот – оно было задумчивое, почти угрюмое. Не произнеся ни слова, он встал с кровати, надел халат и вышел из комнаты.