Книга Тайны захолустного городка - Вячеслав Белоусов

– Меня интересует, почему Снегирёв оставлен один? Я просил подсадить к нему вашего человека.

– Был такой. Между прочим, один из лучших наших агентов.

– И что же?

– К вечеру мне позвонил дежурный, беспокоился, что райотдел осадила толпа. Много пьяных, оголтелая шпана, недовольная милицией, возглавила бунт, выкрикивает угрожающие требования выдать убийцу Снегирёвой для самосуда. В окна летят камни, пытаются срывать решётки. Сегодня должны состояться похороны семьи, так накануне они учинили эти беспорядки, подогревшись спиртным.

– Надо было вызвать усиленный наряд.

– Даленко отматерил и приказал разобраться самим, не подымая большого шума.

– Удалось?

– Мобилизовал всех, – нахмурился подполковник. – Отчаянных крикунов, заводил и баламутов удалось выдернуть из толпы, остальных уговорили по-доброму, разошлись…

– Выходит, локализовали неприятности?

– Отбились, но те, кого задержали и разместили в камеры, продолжали буйствовать. Чуя близость Снегирёва, грозились добраться до него и поступить с ним так же, как он с родной матерью, женой и ребятишками.

– Ему же об этом было ничего не известно? Я только готовился к сегодняшнему допросу.

– Поэтому и наклал в штаны. Потребовал Сизова, обещал дежурному, что расскажет что-то важное.

– Ну и что Сизов?

– За Сизовым послали, но ты знаешь, где он живёт. А тут ещё сдрейфил и наш агент, испугался попасть под горячие руки шпаны, пытавшейся разломать перегородки в камерах. Одним словом, допёк он дежурного убрать его поближе к себе. Тот – молодой, в переделках не бывал, потерялся, пригрел его у себя…

– А что Сизов?

– А что Сизов?! Вот он, явился не запылился, – Щергунцов кивком пригласил вошедших оперативника и медицинского эксперта, привалился затёкшей спиной к спинке кресла, выдохнул. – Сам доскажет всю поганую эту историю.

– Товарищ подполковник, – поспешил вмешаться эксперт. – Может, сначала поможете мне с отправкой трупа в морг для дальнейших исследований. Я же знаю, вечером звонить станете о результатах, а с трупом работы невпроворот… пока доедем…

– Что сейчас можете сказать? – оборвал его Жогин.

– Тяжёлая черепно-мозговая травма, повлекшая смерть, – отчеканил тот, как по написанному. – Не исключается её причинение в результате падения с высоты нар на каменный пол камеры. Суицид. Других повреждений на частях тела, синяков, свидетельствующих о насилии над пострадавшим, не обнаружено. Ну и, конечно, остаточные явления сильного алкогольного опьянения. Не исключено применение наркотического вещества.

– А это ещё откуда? – уставился на медика Щергунцов.

– Разит, будто свежаком, – не сдержался тот, но тут же поправился. – Впрочем, все дальнейшие выводы после исследования химических анализов.

– Ладно, – кивнул подполковник Сизову, – отправляй труп, только сначала очисть подъезд у райотдела. Чтобы никого из посторонних! Понял?

– Есть! – вытянулся тот в струнку, а Жогин обратил внимание, как дрогнули и побелели его скулы.

Когда они остались одни, Щергунцов долго возился в ящике стола, явно отыскивая чего-то, затем похлопал себя по карманам, наконец, поднял глаза на следователя:

– У тебя закурить есть?

Схватив протянутую папироску, он жадно закурил и тут же тяжело закашлялся.

– Досталась ночка?

– Не спрашивай! – Щергунцов разогнал дым с такой злостью, словно перед лицом маячил виновник всех бед, свалившихся на его голову. – Ты не подумай, будто я Сизова во всём виню. Но человек, который, струхнув, бросил Снегирёва, – его агент. Семёнычу гореть синим пламенем у комиссара. А вдуматься – за что?! За то, что дерьмом оказался его человечек? Не агент он, а слизняк, а Сизов со мной отпахал ого-го!.. Я сосчитать сейчас не смогу. И дело своё знает! Лучше сыщика в отделе не сыскать.

– Не его вина, что… – начал было Жогин.

– Брось! Комиссару без виновных нельзя.

– Сначала бандитов надо найти, а уж потом головы холопам рубить, да и Лудонин, думается мне, не даст Тихона Семёновича в обиду. А его слово комиссар ценит.

– Что убийце?.. – горько качнул головой Щергунцов. – Его вон бросили в грузовик и повезли в резалку. Сотворил чёрное дело – и сам в своих грехах расписался.

– Сомневаюсь, что убийца найден…

– Твоя доля следователя во всём сомневаться, а я – опер до мозга костей и точку свою в этом деле поставил…

Ленив был их разговор, посмотреть со стороны, – давно устали друг от друга и переругивались без былой злости и ярости, выдохлись за последние двое суток так, словно проехалась по их измотанным душам не одна пятитонка.

– Разрешите, товарищ начальник? – нерешительно приоткрыл дверь Сизов, будто чуя, что речь идёт о его судьбе.

– Входи, майор, – окутался облачком дыма Щергунцов и снова закашлялся. – Пачки на сутки хватало, а теперь и заначек не найду.

– Записка при тебе? – протянул руку к оперу Жогин.

– Я ещё при осмотре показывал.

– Такие послания, чтобы понять, не раз перечитывать следует. Карандаш и бумагу тоже дежурный ему пожертвовал?

– Вы прямо Вольф Мессинг, Александр Григорьевич.

– Ты, конечно, уже раз пять её пробежал.

– Поболее.

– И что?

Сизов скромно пожал плечами.

– А вы знакомы с посмертным письмом Снегирёва? – обернулся Жогин к подполковнику, теребя вчетверо сложенный листок.

– Галиматья! – отрешённо глядя в окно, хлопнул тот ладонью по столу. – Валит, гадюка, как у ворюг принято, с больной головы на здоровую. Только не понять, на кого грех великий взвалить желает. Знает, сволочь, – мать родную, жену, ребятишек жизни лишил, а потому буровит загадками. Свою жинку, которую сам и забил, к чему присобачил?! Ножки какие-то?.. У него мозги поехали. Правильно медик заключение дал – окуренный был Снегирёв и вдобавок пьян, как свинья. Галиматья, а не покаяние! Смелости не хватило поганцу в последнем слове.

В кабинете воцарилась тягостная тишина. Первым не выдержал Щергунцов, он, придавив окурок в пепельницу, встал, раздражённо заходил от стола к окну, форточку распахнул и, нелепо размахивая руками, попытался выгонять облаком повисший дым. Сизов, отлепился с места, бросился ему помогать. Жогин, усмехнулся хмуро на все их тщетные попытки, приоткрыл дверь кабинета. Сразу потянула свежесть.

– Присели бы оба, – развернул записку Жогин. И на недоумённый взгляд подполковника заметил: – Я её перечитывать не собираюсь. Наизусть каждый из нас изучил, но думается, понять автора не попытался. Не уверен на сто процентов!.. – Он поднял руку на протестующие взгляды собеседников. – Не уверен, что сам полностью усвоил содержание. Но всё, как говорится, по порядку…