Книга Улей - Дэлия Мор

Мне каждая минута казалось вечностью. Угли в жаровне трескуче засмеялись, и я отчетливо понял, что не выдержу. Закричу. Да, станет легче, но ненадолго. Зато своим криком я признаюсь, что силы мои не бесконечны. И у васпы появится стимул дожать, расколоть. Нужно молчать. Изо всех сил и на пределе терпения. Молчать.

Угли похихикали и затихли, а сержант подошел ко мне и сунул под нос раскаленный прут.

— Я даю тебе последний шанс рассказать правду, щенок. Потом начну порку.

Говорил васпа тихо и ласково заглядывал мне в глаза. Старался вразумить глупого строптивца.

Беда, сержант, не поверишь ты в мою правду. Давай уже. Бей.

Порка — это не страшно, это можно вынести. Но если лежишь на кушетке или стоишь у столба. Когда тело давит всем весом на вывернутые руки, каждый удар будет не только рвать кожу, но и доворачивать суставы до победного. Однако и это еще не все. Сержант нагрел прут.

Не дождавшись от меня ответа, васпа распрямился и сделал два шага назад.

«Кричи, Дарион, не стесняйся», — расхохотались угли в жаровне.

Я сломался. Все, на что меня хватило — мысленно считать удары, каждый раз изливая боль криком все дольше и дольше. Черпая себя до донышка. На одной высокой, длинной ноте. Я слышал, как шипит кожа, чувствовал запах паленой плоти. На пятом ударе тело провисло. Плечевые суставы, наконец, выскочили. Мышцы звенели натянутыми струнами, а сержант выбивал из меня крики.

Допрос пошел по кругу. В перерывах между ударами васпа задавал одни и те же вопросы. Я то отмалчивался, то повторял, как робот: «Не знаю, не знаю, не знаю». Наконец, сержант отложил прут и прокрутил ворот, поставив меня на пол. Боль ударила в голову и стала еще пронзительнее. Кричать я уже не мог, не хватало воздуха. Сломанные ребра противно хрустели от любого движения. Если осколки проткнут легкие, я не доживу до утра.

Шансов стало еще меньше, когда сержант отвязал веревку, роняя меня на пол. Из легких вышибло весь воздух. Перед глазами поплыли черные и красные пятна. Я лежал в жаровне и сгорал заживо.

— Допрос закончен, — сказал сержант. — Встанешь в строй.

Что было потом я не запомнил. Кажется, васпа вправил плечи и долго постукивал пальцами по ребрам, присматриваясь и прислушиваясь. Невероятно, но он заставил меня встать. Или все же тащил волоком? Едва почувствовав под собой ровную поверхность, я отключился.

Открыв глаза, я пожалел, что проснулся. Мгновение не понимал, где я, но, стоило пошевелиться, как все вспомнил. Допрос в пыточной, сломанные ребра и сожженную спину. Кожи на ней почти не осталось. Я лежал на твердом матраце лицом вниз и пытался облизнуть сухие губы.

Укол бы. Что-нибудь настолько сильное, чтобы вообще ничего не чувствовать. Валяться в медкапсуле на внутривенном питании и спать, пока все не заживет. Но что там сказал васпа перед тем, как оставить меня в покое? «Встанешь в строй?» Чудесно. Я должен быть благодарен, что прошел проверку и меня не посадили в местную клетку. Фанерная загородка, где я лежал, оставалась открытой. Я видел через дверной проем пустой коридор. Значит, был шанс выполнить задание и уйти. Сломанные ребра ведь не мешали ходить? Нужно найти Тезона. Но сначала встать.

Я дернулся, чтобы лечь на бок и зашипел от боли. Кровь хлынула в замерзшие и онемевшие конечности. Суставы на руках опухли и покраснели, но скоро я приду в норму. Хвала цзы’дарийским генетикам, восстанавливалась наша раса быстро. Даже ожоги — не проблема. Главное, инфекцию не подхватить.

На второй рывок я не решился. Сначала медленно сел, а потом встал, держась за стену. От слабости все вокруг казалось вязким, как кисель. Я касался стены, но почти не чувствовал ее. Воды. И поесть бы. Но будем двигаться по списку. Встал? Молодец. Теперь можно одеться.

Кто-то оставил мне стопку горчичной формы в изголовье матраца. Я надевал рубашку и старался не думать, что ткань присохнет к ожогам и ее придется отдирать вместе с кожей. Зато с размером одежды на этот раз повезло больше. Штаны не болтались, на ремне хватало пробитых дырок, и ноги не болтались в сапогах. Уже неплохо. Служба-то налаживалась. Я расчесал пальцами волосы и осторожно выглянул в коридор.

Фанерные перегородки превращали огромное жилое помещение в лабиринт. Тускло горели лампы дежурного освещения, слышался храп, и пахло казармой. Я искал Тезона, петляя по закуткам и закоулкам, но видел только спящих васп. Бойцы Улья выглядели, как я после пытки. Худые, изможденные избитые. Все в белесых шрамах и красных росчерках свежих ран. Странное все-таки место. Для тюрьмы слишком много свободы — вставай и уходи, а для казармы слишком много раненных. Наконец, среди васп я нашел единственного цзы’дарийца.

Тезон лежал на матраце, раскинув руки. Судя по опухшим плечам и локтям, разведчик тоже висел под потолком. Ярких синяков и ссадин не было, только маленькие и очень характерные ранки. Длинные иглы, возможно, шильца с зазубренными краями. Мастера пыток, прекрасно знающие расположение нервных узлов в теле, попадали иглами прямо в нерв, рождая боль, которую невозможно описать словами.

Я тронул лейтенанта за плечо и не успел отстраниться, как он, проснувшись, ударил меня в грудь.

— Э-э-э, — прохрипел я, силясь вдохнуть. Тело обдало жаром, в глазах потемнело. Тьер, что ж он бросается, не глядя, на кого?

— Это ты? — сонно пробормотал разведчик.

— Кто ж… еще?

Тезон морщился, потирая запястье. Больно, я не спорю. А нечего руками махать.

— Сколько времени прошло? День сейчас? Ночь?

— Не знаю. Я тоже не бодрствовал. А сколько тебе нужно?

— До победного, — процедил разведчик. — Мы еще ничего не видели. Или ты успел весь Улей обойти? Домой захотелось? К папочке?

— Я вижу, ты прекрасно себя чувствуешь, — хмуро сказал я. — Язвительность не пострадала.

В ответ Тезон поджал потрескавшиеся губы и долго смотрел на пятна крови, проступившие у меня на рубашке.

— Ладно, допрос пережили. Право влиться в стройные ряды нам выдали. Главное сейчас — решить проблему свободного или относительно свободного передвижения. Тогда закончим быстро.

— Прогулки после отбоя, пока все спят? — предложил я.

— Было бы идеально.

— А что если…, — продолжил я, но лейтенант приложил палец к губам, требуя тишины. Вовремя. Теперь и я услышал шум приближающихся шагов. Отпрянул к стене так быстро, как только мог, и увидел своего мучителя-сержанта.

— Болтаешься без дела, щенок? — холодно спросил васпа и, не дождавшись ответа, смачно, с оттяжкой врезал в челюсть.

А я уже почти успел соскучиться. От удара завалился спиной на перегородку, но на ногах удержался. Лысый, крючконосый васпа, отвернувшись от меня, сделал два шага вперед и наглонился к Тезону.

— Кончай бока отлеживать! Встань, когда господин сержант говорит!

Тезон глухо застонал, пытаясь встать и натянуть штаны одновременно. Но в норматив все равно не уложился. Тренироваться нужно чаще, господин разведчик. Вы же по таким выгребным ямам на брюхе ползали. Неужели не приходилось раньше одеваться после пыток?