Книга Земля забытого бога - Максим Дуленцов

– Привет, – с нажимом произнес мужчина, давая понять, кто тут хозяин положения. – Чего ищем?

Алексей, не желая конфликта, ответил правду:

– Купил металлоискатель, пробую. Ничего не ищу. Просто так, для опыта и время убить. Вот, монетку нашел.

– Какую? – еще жестче спросил моторизованный собеседник.

Алексей показал. Взгляд мужчины смягчился.

– Советская. Да, раньше много монеток теряли. Я пацаном был, собирал, на мороженку хватало. А деревня наша старая, наверно, в земле за века много чего осталось. Только ты не там ищешь, как плотину построили, старую деревню затопило, вон сейчас видны фундаменты, видишь – внизу, у воды.

Мужчина указал властным пальцем вниз, на берег, где после сошедшего льда оголилась часть прибрежного дна. На глинистой, частично покрытой черным илом почве явно просматривались желто-серые плоские известняковые камни, уложенные правильными прямоугольниками.

– Вот там поищи, может, чего интересного найдешь, – назидательно произнёс мужчина, взревел мотором квадроцикла и красиво укатил, обдав Алексея сладковатым дымом выхлопа.

Алексей же направился к фундаментам, казавшимся всего лишь камнями, такими же, как и камни на берегу чуть дальше, у моста, если бы не их упорядоченность. Побродив по глине и илу, раскопав кучу банок и пробок, неожиданно для себя он выковырнул из земли зеленоватый кругляк. «Монета», – в ажиотаже подумал он и стал лихорадочно очищать кругляк в воде, утонув по щиколотки в грязи. Кругляк действительно оказался монетой, да не какой-нибудь, царской, на плоскостях слабо просматривался двуглавый орел и номинал: пять копеек, год одна тысяча восемьсот восемьдесят третий.

«Вот, настоящая находка! Повезло! Здесь есть клад!» – неслись сладкие мысли в его голове, в ушах звучали фанфары, воображение рисовало картины того, как он покажет друзьям – Виктору, Андрею, остальным – плоды своего увлечения. Алексей с воодушевлением начал копать дальше, проверяя прибором каждый квадратный метр земли у старых фундаментов, но через час поисков в его кармане звенели лишь пара советских копеек да полусгнившие часы «Чайка», видно, оброненные невнимательной женщиной в процессе мытья посуды с мостков.

– Бог в помощь, – послышалось позади.

Алексей устало обернулся. На бревнышке, щурясь, как кот после обеда, сидел деревенский Митька Плеснин, довольный, только что употребивший необходимое для излечения количество горячительного.

– Вот, помог, друг, а то помер бы. Вишь, денег нету, а трубы горят, так горят, а никто не наливает, мало ли уже померло народу от этого…

– Ты бы не пил много, – пробурчал Алексей, недовольный, что прервали его поиски.

– Так как не пить? Сожительница бьет, Ваську посадили, друга, срок мотает опять. Я-то по малолетке отсидел тоже. Работы нет, раньше, когда совхоз был, придешь, бывало, на ферму, вон они там стояли, наверху, щас одни развалины, навоз убрать, комбикорм рассыпать, поработаешь, аванс получишь, бутылочку государственной купишь. И голова не болит. А щас травят ить, едрить их. Чего тока не пил – одеколон, денатурат, кабы не сдохнуть. Да, раньше была жисть, а щас доживаю. Ты чего тут ищешь-то?

Алексей вкратце пояснил, понимая, что просто так от Митьки местного не отвязаться.

– А, эт тебе Николаич подсказал, – определил Митька по описанию серьезного мужчину на квадроцикле, – он тут ездит, да вон его дом стоит на том берегу. В детстве-то вместе с ним тута лазали, вон там мать у него живет, понимашь, а щас-то он кто? А я кто? Эх, паря, может, еще дашь сто рублей, а?

Алексей отрицательно помотал головой.

– А я тебе расскажу, где клады у нас зарыты… – заговорщицки подмигнул Митька.

Это на Алексея подействовало, по наводке Николаича он кладов пока не обнаружил, но берег был уже почти полностью перекопан. Он достал из кармана купюру и передал мужику. Тот аккуратно сложил ее, выудил откуда-то папиросу, засмолил, щурясь на солнце.

– Так вот, паря, здеся домов-то не было, мне еще батя говорил, дома, где стояли у нас в деревне, там и стоят. Кто ж на речке дома ставить будет? Половодье или еще чего, понимашь? Тута сарайки стояли рыбацкие, под лодки, под сети. Поэтому и нету тута ниче. А вот я знаю, где есть. Садись, кури, – указал Митька на бревно рядом. Алексей сел, но курить не стал. Внимательно слушал: вдруг местный и правда знает что-то?

А Митька, разогревшись на солнышке и закурив очередную папиросу, плавно, по-деревенски повел рассказ:

– Был у меня кореш заветный, Коля. Мы с ним и щук кололи на Туе, и коров своих имели, пасли вместе, пили, да, бывало, вон к дачникам на работы подряжались. Было время, жил я, и он жил. Жил со своей женкой тута, недалеко. Жил, жил, да весь выжил. А почему? А я скажу. Вот как-то раз он меня зовет на покос – запасти сена на зиму, больше брать негде, совхоз давно умер, ни спереть, ни одолжить, понимашь? Так вот, покосы-то у всех расписаны, на чужом не скосить, вот Колька и решил подальше, в лес. Тута на тракторе если, то можно до Журавлей добраться посуху, это там, у Черной, была деревня, да вся вышла. Ну, мы туда сунулись, а там мужик с Полазны уже косит, падла. Тут кто успел – того и тапки, понимашь? Ну мы туды-сюды помыкались – ни в какую, нет места. Тогда Колян и говорит, мол, поехали за Лябово, там места травные, поля старые, сена – завались. А Лябово эт уже напротив Добрянки. Туда дорога раньше была, а щас – никак, понимашь?

Я Коляну говорю – не вывезем же, а он мне – вывезем, лодку возьмем у Соколова иль у Зенкова. На ней тихонько вывезем. Ну, собрались мы, косы, лодку, жена у Коляна с нами, я-то холостой, понимашь? Как грузились, я под мухой был, вывалился, замочился весь, нет, говорю, не поеду пока, высохну. А они поехали, потом, говорят, тебя заберем, под вечер. Ну и уехали. А вернулись только на следующий день – ни сена, ни кос, глазища бешеные, женка орет, как оглашенная. Я Коляну налил полтинник. Спрашиваю – чё, где, весь вечер ждал, мол. А он выпил да давай рассказывать. Как рассказывал – аж дрожь по всему телу. Приехали, говорит, ветра нет, по бережку шли, Лябово прошли, к берегу крутому пристали, где раньше деревня была, Бутыры звалась. Там нашли балочку, и по ней наверх. Трава – загляденье, никто лет десять не косил. А может, и поболе. Ну, косить стали, выкосили лужок, с устатку выпил Колян, женка еду развязала, пообедать сели. Ну, пообедали, солнце печёт, решили подождать до вечерней зорьки, еще покосить. А делать-то нечего, давай по старой деревне бродить, там ямы от домов, крепкие ямы, с подвалами, камнем всё выложено. Дома какие сгнили, какие, видать, вывезли, а подвалы остались. Ну, полазали – пусто. И тут Колян заметил на пригорке самом ямину, даже не яму, а дыру, как вход будто. Целиковый подвалище. Женка-то говорит ему: тута церковь была, вишь, на пригорке, и реку видать. Колян туда, женка с ним, залезли— а там пещера, глубокая, длинная, проход под землей. А в конце прохода огромный подвалище. У них спички только были, Колян зажег – нет конца подвалу, стенки камнем выложены, темень вокруг адская и тишина. Ну, пошли дальше, склизко, оступаются, но идут, Колян спички жжет. И вот видит под огоньком-то сверкнуло что-то. Он спичку поднес – золото, посуда золотая, каменья всякие, я те говорю! Женка давай брать посуду, да тут из тьмы глас как завоет нечеловеческий. Колян спичку повыше, а там тень черная к ним подступает и воет по-звериному, а потом еще тени жуткие со всех сторон поперли. Ну они бежать. Да выхода найти не могут, а тени эти все ближе и ближе, много их, женка потом говорила, мол, души невинно убиенных это и оборотни, что церковь порушили, сокровища там свои хоронят, никому не дают. Носились Колян с женкой там, ховались от привидений долго, пока выход не нащупали, а как вышли – уж утро было, солнце встает. Как были грязные, ободранные, кинулись в лодку и ну оттуда, косы забыли, о сене и не вспомнили, до деревни долетели враз, а пока плыли, с берега от Бутыр всё вопли ужасные слышали. Я хотел туда тоже сгонять, да как-то боязно, понимашь? Косы потом новые справили, покос поближе нашли, но Колян на пузырь подсел, да и умер на следующий год, а женка его в город уехала. Говорила на похоронах, что демоны те Коляна сгноили за то, что тайну их раскрыл. Больше туда никто не ездил, а почитай лет семь-десять уже прошло с той поры. Колян-то тут лежит, на кладбище, сходить бы надо, помянуть кореша. Вот там сокровища лежат, там и ищи, если не дрейфишь, паря.