Книга Благородное сердце - Кэт Мартин

Брови профессора взлетели еще выше, когда стало понятно, что дочь имела в виду.

– Мне хотелось бы знать, что вы говорите отцу. – Взгляд Лейфа пригвоздил ее к месту.

– Я рассказала ему, что произошло, что вы неверно поняли то, что я пыталась сказать.

– Да, – согласился профессор, заговорив на языке Лейфа. – Моя дочь просто пыталась сказать, что вам и ей следует идти спать.

Глаза Лейфа снова сверкнули.

– Именно это она и сказала. Значит, здесь существует обычай предлагать гостю свою дочь?

– Нет! – хором ответили отец и дочь.

Отец кашлянул.

– Мы оба хотели сказать, что уже поздно и что в это время все должны идти спать.

Выражение лица гостя изменилось.

– Прошу прощения, профессор. Я не хотел нанести оскорбление ни вам, ни вашей дочери.

– Я уверен, что у вас не было такого намерения, Лейф.

– Признаюсь, что был бы рад, если бы она переспала со мной. Любой мужчина видит, что она – красивая и страстная женщина. Когда я научусь вашему языку и вашим обычаям и смогу действовать самостоятельно, может быть, я сделаю вам предложение насчет нее.

Криста подавила вздох удивления, а отец издал странный звук, напоминающий стон больного. Казалось, он искал и не находил подходящие слова.

– Д-да, мы благодарны за ваш интерес, Лейф, но, по-моему, у Кристы есть свои планы.

– Она – ваша дочь. Ваше дело решать, что для нее лучше. Только сейчас время для этого неподходящее. Мне нечего предложить и нет возможности ее содержать. Когда придет время, мы, наверное, вернемся к этому разговору.

Отец взглянул на дочь, нуждаясь в поддержке, но Кристе ничего не пришло в голову.

– Прошу прощения, – сказал отец. – Не думаю, что время что-то изменит.

Лейф напрягся.

– Увидим, – просто ответил он.

Криста посмотрела на отца и заставила себя улыбнуться.

– Идемте, отец. Она взяла отца под руку и повела к двери. – Спокойной ночи, Лейф, – сказала она, старательно удерживая улыбку на лице, и пропала за дверью.

Кончилась одна неделя, началась другая. Криста редко видела Лейфа, который скрывался с раннего утра до позднего вечера в кабинете отца. Они даже ели там. Отец, вероятно, пытался оградить Кристу от присутствия Лейфа за столом с его неумением вести себя цивилизованно.

Профессор внимательно присматривался к Лейфу.

– Это просто удивительный человек, – с гордостью объявил он однажды утром, когда Криста собиралась отправиться на работу. – У меня еще никогда не было более целеустремленного ученика. Его ум остер как бритва, а память на слова изумительная. В течение дня ему удается проделать всю работу, какую я ему задал, и выучить целый список совершенно новых английских слов.

Криста видела, как усердно работал Лейф. Он оставался в кабинете допоздна, когда весь дом уже спал, и вставал утром раньше остальных. Он был чист, но теперь он освобождал ванную комнату задолго до того, как Криста вставала.

В течение недели профессор дважды сопровождал Лейфа к Стивену Уорду на примерки одежды. Как и было обещано, одежду доставили поздним вечером следующего понедельника. Как только ее привезли, Лейф поднялся к себе в комнату одеться; Генри, камердинер отца, поторопился ему на помощь.

Криста не видела Лейфа больше часа. Мэтью Карлтон заглянул по дороге на вечерние занятия фехтованием, и Криста направлялась в гостиную, чтобы приветствовать его, когда увидела Лейфа и камердинера отца, спускавшихся по лестнице.

Криста застыла как вкопанная. Она долго не двигалась с места, рассматривая Лейфа.

На нем были брюки серо-сизоватого цвета, голубой жилет, вышитый темно-синим шелком, и темно-синий сюртук. Двигался он с грацией, удивительной для мужчины его габаритов. Его волосы насыщенного золотистого цвета были только что причесаны, легкий загар подчеркивал синеву глаз. Он был сыном вождя викингов, но выглядел как английский аристократ.

Потом Лейф потянул за широкий белый галстук, укрепленный с помощью китового уса, тихо выругался, и иллюзия слегка рассеялась. Криста напомнила себе, что он – Лейф с Драугра, варвар. Она сказала себе, что влечение, которое она ощутила, было просто реакцией на поразительную красоту.

И все же когда Лейф остановился перед ней и она почувствовала, что смотрит в эти синие-синие глаза, ее сердце сделало странный прыжок и застучало, словно дождь по крыше.

– Леди, вам нравится одежда?

Она сглотнула.

– Вы выглядите очень… Очень…

Уголок его губ взлетел вверх.

– Вам нравится мой вид. Я вижу это по вашим глазам. Я надеялся, что вам понравится.

Этому человеку самоуверенности было не занимать.

Мэтью посмотрел на Лейфа и нахмурился. Отец перевел взгляд с Мэтью на нее, потом на Лейфа и тоже нахмурился.

Казалось, будто Лейф и Мэтью оценивают друг друга. В выражении лиц обоих мужчин было нечто, напоминавшее о территориальных притязаниях: каждый будто советовал другому держаться подальше от объекта, которым явно была Криста. Лейф шагнул к ней, она быстро отступила, выдавив из себя улыбку.

– Мэтью, вы помните мистера Драугра?

Мэтью изо всех сил старался держать себя в руках.

– Как я мог забыть?

Лейф сжал челюсти. Он не понимал, что они говорили, но презрительный взгляд Мэтью явно сказал достаточно.

Отец кашлянул.

– Дорогая, Мэтью зашел, чтобы засвидетельствовать почтение. Почему бы вам двоим не вернуться в столовую, а я прикажу Джайлзу подать вам чай.

Мэтью помотал головой:

– Боюсь, я не смогу остаться на чай. Мой учитель фехтования очень нетерпелив. Я просто заехал, чтобы передать приглашение отца. Отец дает обед в следующую субботу и спрашивает, сможете ли вы с профессором быть у нас.

Граф Лисмор был чрезвычайно влиятельным человеком, привыкшим, чтобы его желания выполнялись. Если она серьезно заинтересована в Мэтью, иного выбора, кроме как принять приглашение, у нее нет.

Кроме того, ей хотелось лучше узнать мужчину, ухаживающего за ней. Чтобы это произошло, нужно предпринять хоть какие-то усилия.

– Отец?

– Мы очень благодарны графу, – сказал профессор. – Разумеется, мы с удовольствием приедем.

– Хорошо. Я пришлю за вами карету… скажем, в субботу в семь вечера?

Отец кивнул.

– А пока мне хотелось бы сказать вам несколько слов наедине, профессор Харт.

– Не пройти ли нам ко мне в кабинет? С твоего позволения, дорогая.

Он извинился перед Лейфом, который, казалось, напрягся еще сильнее, и двое мужчин пропали в коридоре.