Книга Дьявольские наслаждения - Джиллиан Хантер

— Эмма, не споткнись об этажерку, — предупредил раздавшийся сзади мужской голос. — Смотри, куда идешь. Нам не нужен еще один инвалид в доме.

Эмма покраснела от шутливого замечания брата и смущенно засмеялась.

— Интересно, кто ее сюда поставил?

Умные голубые глаза второго по старшинству брата, лорда Хита Боскасла, пристально смотрели на нее. Из всей семьи он был самым заботливым и догадливым. А сейчас ему действительно было о чем догадаться, присмотрись он повнимательнее.

— Этажерка всегда здесь стояла. Ты что, ходишь во сне?

— Нет, разумеется. Я обычно каждый вечер перед сном проверяю девочек.

— Знаю. Но они спят в другом крыле и этажом выше. Так всегда было с тех пор, как они здесь поселились. — Он посмотрел на дверь комнаты Эйдриана. — Я подумал, что ты навещала нашего Волка.

Это вскользь брошенное замечание насторожило Эмму. Уж кто-кто, а она знала, что нельзя доверять беспечному тону брата.

Волк. Она инстинктивно съежилась. Как подходит ему это прозвище!

Шпионская деятельность Хита обострила его природную наблюдательность. Если он догадается о том, что сейчас произошло, то ей останется одно — умереть. Слава Богу, что Эйдриан человек чести, а иначе последствия были бы ужасные. Она взяла себя в руки и как можно спокойнее ответила:

— Естественно, я навестила его. Когда человек из-за тебя пострадал, то чувствуешь за него ответственность.

Хит еле заметно усмехнулся:

— Пострадал? Думаю, что он выжил бы после удара столом по голове, а не креслом. Насколько далеко простирается твое чувство ответственности, Эмма?

Это проверка, разведка в духе Боскаслов. Голубые глаза Хита могли проникать в скрытые мысли и читать их подобно тому, как расхитители гробниц узнают все секреты человечества из таинственных книг, вытащенных ими на свет Божий. Но Хит ничего не знает. Да и откуда?

К чему волноваться? Она — взрослая женщина, а не дебютантка, хотя до сего момента у нее не было причин лгать семье.

— Я чувствую себя в высшей степени ему обязанной, — ровным тоном сказала она, вызывающе глядя на Хита.

Брат и сестра Боскаслы. Они никогда не уступали друг другу на домашних полях сражений.

— В высшей степени… Занятный выбор слов, Эмма.

— Ты ожидал от меня меньшего? — парировала она.

— Не могу припомнить похожий случай в прошлом, чтобы оценить твои старания.

— Но ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять — долг для меня превыше всего.

Он смотрел на нее сверху вниз, и в его глазах было столько нежности, что она с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею и все не рассказать, в поисках понимания и совета. Продолжи Хит расспросы, возможно, так и было бы.

Но Эйдриан дал слово, что никто ни о чем не узнает. Это их секрет и их общий грех.

Голос Хита вернул ее к действительности.

— Черта между долгом и собственным предпочтением часто мало различима, и если досконально не всматриваться, то…

— …то можно споткнуться об этажерку. — Эмма дотронулась до его руки. — Спасибо за беспокойство. — И, как ни в чем не бывало, спросила: — Ты собрался навестить нашего больного?

— Он не спит?

— Не спал несколько минут назад, но не могу ручаться за его нрав. Он крайне раздражен из-за своей немощи.

Хотя никак не назовешь немощным дьявольски сильного и крепкого мужчину, разбудившего ее женские инстинкты, которые она так долго подавляла. Всего за один-единственный день она узнала, что мужчина, считавшийся ее искренним поклонником, оказался ничтожеством, а мужчина с темным прошлым защитил ее честь.

Но еще предстоит выяснить, что он за человек на самом деле и почему она так опасается своего интереса к нему.

В ту ночь шел дождь. Эйдриан почти забыл, как не похож английский дождь на восточные бури. Промозглый английский дождь… Но, несмотря на это — а может, благодаря этому, — он погрузился в благодатный сон. Ведь он был рожден в этом отвратительном климате.

Собственное состояние могло бы позабавить Эйдриана, но он не успел как следует его оценить, потому что опий сделал свое дело. Сон окутал его, и где-то глубоко внутри гнездилось тепло… тепло Эммы Боскасл: прикосновение ее руки, мягкий, но строгий голос.

Дверь медленно раскрылась. Эйдриан поднял голову. Господи, пусть она вернется. Наверное, ей надо как-то оправдать свое появление. Например, сказать, что она забыла задернуть шторы, или отодвинуть с середины комнаты скамеечку для ног, чтобы он не упал ночью в темноте. Да ему наплевать на все эти придуманные причины. Он будет умником и не станет ее поддразнивать. Он попросит прощения и пообещает вести себя прилично, только бы она поговорила с ним.

Он понимал, что она о нем думает. Он воспользовался ее слабостью, он — негодяй и соблазнитель. Правда, у него в жизни было всего две любовницы. Первая, куртизанка-метиска, показала ему изощренные любовные игры, которые ему не терпелось узнать. Затем длительная связь была у него с французской аристократкой, обучившей его, в свою очередь, такой любви, какую он лучше бы никогда не узнал.

— Вы собираетесь войти? — спросил он. — Если да, то я попрошу извинить меня за то, что сделал.

Черт. Он разглядел лицо, но это была не Эмма, не ее нежные, тонкие черты.

Это было лицо ее старшего брата: худое, с циничным выражением. На него смотрел подполковник Хит Боскасл, смотрел молча, а потом с улыбкой спросил:

— За что именно надо извинить тебя?

Менее закаленный человек не выдержал бы этого взгляда сфинкса. Эйдриан вспомнил о том, как французские тайные агенты с уважением говорили о тихом и загадочном англичанине, который не сломался даже под допросом с пристрастием. Интересно, как дорого обходилась храбрость самому Хиту? Этого никто никогда не узнает. Хит принадлежал к типу людей, которые отмахиваются от похвал и от признания их заслуг, считая, что просто выполняют долг. Он всегда был прекрасным офицером. Такие, как он, уносят свои секреты в могилу.

Вообще-то Эйдриан не раз пожалел о том, что не вступил в регулярную британскую армию вместе с братьями Боскасл и им подобными. За время своей наемной службы он так и не подружился ни с кем, кто был ему ровня по рождению. Но ведь он хотел уйти от своего аристократического прошлого. Он покинул Англию в шестнадцать лет, так как жизнь стала невыносимой из-за отцовских насмешек. Вскоре он познакомился с Хитом Боскаслом в прусской военной школе. Хита ждала неброская слава, а Эйдриана — громкая известность авантюриста.

Эйдриан хорошо помнил последний разговор с человеком, который сейчас признал себя его отцом. Гай Фулем, герцог Скарфилд. Он поймал Эйдриана, который подслушивал под дверью, схватил за шиворот и опозорил перед приглашенными на обед.

— Чем ты занимаешься? Подслушиваешь? Но чему я удивляюсь! Твоя мать была непорядочной женщиной, а твой настоящий отец — солдат, даже не офицер, неграмотный, нищий солдафон.