Книга На Фонтанке водку пил - Владимир Рецептер

— И я не знаю, — сказал Р. — Давай спросим у Михал Сергеича!..

— Остаешься артистом, — сказал Юзеф. — Я, Воля, прихожу к выводу, что было направленное действие, и вдруг кто-то все развалил…

— Ради личной власти? — спросил Р.

— Не знаю, — сказал Юзеф. — Может быть. Так что даже не напрягайся. В этом всем есть огромная тайна, и ты про это не узнаешь никогда!

Они выпили за тайну, и Р. по пьяному делу сказал:

— Юзик, а что, если эти ребята разыграли спектакль? И перед нами, дурачьем, и перед всем миром, понимаешь? Разбились на две команды: вы, мол, за «синих», то есть за демократов, а мы — за «красных», КПРФ, будем, дескать, бегать по полю, для понта воевать, валить вину друг на друга, а из тайного бункера тайным бандит-бюро втихаря управлять процессом…

— Но это же распад, — сказал Юзик. — Как управлять распадом?

— Юзик, — сказал Р. — Термоядерный взрыв — это распад атома. Термоядом мы управляем. Извлекаем энергию… А что говорить о толпе?..

Тостов они не пропускали.

— Слишком сложно, — сказал Юзеф.

— А что тут сложного? — хорохорился Р. — Это ж все мастера… Думаешь, только Рейган — артист?.. Михал Сергеич тоже играл в самодеятельности… Звездич в «Маскараде». А Ельцин что, не артист?..

— Артист, артист, — сказал Юзик, — ты успокойся!..

— Они же всю жизнь играли спектакли почище БДТ!.. Интересно только, чем это кончится и кто выйдет на поклон вместо Шекспира!..

— Воля, давай я тебя провожу, — сказал Юзеф.

— Нет, Юзик, еще не вечер, — сказал Р. — Это же сериал!.. Просто мне Владика жалко… И Люлю Шувалову.

Тут ему пришлось доставать валокордин, и одна картина стала вытеснять остальные.

Когда почти все простились с Владиком на сцене, одна бездетная актриса привела за руку молодого человека, заставила подойти к изголовью гроба и, бросив одного, ушла. Так он и стоял у Славиного лица минуты две или три, стоял и смотрел, впервые, наверное, в жизни так близко.

— Это — сын? — спросил Р. активную актрису.

— Да, — сказала она. — А как ты догадался?..

— Потому что ты подвела. Он актер?

— Да. Похож?

— Да. А мать?.. Н.?..

— Да.

— Как его зовут? — спросил Р.

— Григорий, — сказала она. — Гриша Незнамов…

* * *

Присказка «Кто выйдет на поклон вместо Шекспира» появилась у Р. с тех пор, как он вернулся к своим разговорам с Ахматовой. А вернулся он к ним, когда Виленкин обязал его писать мемории. Виталий Яковлевич был составителем и имел двойные права: во-первых, обязать Р., так как сам с ней знакомил, а во-вторых, включить в сборник, своя рука владыка.

Коря себя за глупость, — мало записал, немного запомнил, — Р. обратился к истории шекспировского вопроса и кое-что прояснил для себя заново. Но самую важную сцену он, конечно, помнил прекрасно, потому что она льстила его актерскому самолюбию.

В одном из последних разговоров в ответ на подначку Анны Андреевны, мол, мог ли все шекспировское богатство создать малограмотный артист, Р. неожиданно для себя стал подыгрывать ей. Стоило вообразить, что Автор с большой буквы, скрывшийся за спиной артиста Ш., это — принц крови Гамлет, и все становилось на свои места.

— Анна Андреевна, — сказал Р., — а что, если всерьез послушаться всех этих намекающих надписей и сделать именно то, чего от нас просят. То есть… То есть обратиться не к гравюре Дрюйшота — «маске» и не к раскрашенному бюсту в стратфордской церкви — еще одной «маске», а к тому, что написано в самой книге… Искать в пьесах не мелких биографических совпадений, тут все аргументы будут слабы, а одну конкретную ситуацию, в которой Автор очевидно и намеренно прячется за актера.

— Что вы имеете в виду? — заинтересованно спросила Ахматова.

— Ну вот хотя бы тот же «Гамлет». Второй акт, приезжают бродячие актеры, хотят сыграть, но материал выбирают не они, а принц. Он «заказывает музыку», он просит их сыграть «Убийство Гонзаго» и редактирует пьесу, да?.. Он пишет ударную вставку, помните?.. Гамлет спрашивает Первого актера: «Скажи, а можно будет в случае надобности заучить кусок строк в двенадцать-шестнадцать, который я напишу и вставлю, — можно?..» И Первый актер отвечает: «Да, милорд». Вот вам и ситуация. Получается уже не «Убийство Гонзаго», а «Мышеловка»… То есть принц Гамлет, скрывшись за переписанной пьесой и Первым актером, становится Автором с большой буквы…

— Продолжайте, — строго сказала Ахматова, и Р. совсем разошелся.

— На сцене возникает реальная ситуация, назовем ее «ситуация инкогнито»… И смысл ее в том, что подлинный автор скрыт от одних персонажей и известен другим — актерам, так?.. Но в то же время и всем зрителям… Ведь эта механика возникает у них на глазах… Ну да, на глазах у зрителей, если «Гамлет» идет в «Глобусе», и у читателей, если они открыли in folio и читают ту же пьесу. Ведь надпись просит сделать именно это — не обращать внимания на маску-портрет, а читать саму книгу…

Анна Андреевна кивала красивой головой, обходясь без лишних реплик и междометий. Получалось, что она добилась своего, довела артиста Р. до свидетельских показаний против себя и актерской братии.

— И таким образом, — заливался Р., — в «Мышеловке» отражается действительное, то есть английское положение вещей. За Гамлетом скрывается Автор, имеющий права на престол, за Первым актером — актер Шекспир, доверенное лицо автора, за бродячей труппой — театр «Глобус»… И спектакли «Глобуса» втягивают в эту игру и королевский двор, и лондонскую публику. «Убийство Гонзаго» — пьеса про итальянские дела, «Мышеловка» — про датские, но «Гамлет» идет в Лондоне, стало быть, Гамлет помешался на «нашей» почве, английской… Или на той, на каком языке он говорит… По-русски — значит, на русской… Убийство мужей Марии Стюарт заставило вас вспомнить убийство Кирова. Такой механизм у этой пьесы! Между прочим, ситуация повторяется. «Театр в театре» у него не один раз. «Сон в летнюю ночь», там группа самодеятельных артистов, и «Буря»… В «Буре» все действие создает Просперо, — артист Р. мечтал об этой роли и неплохо знал пьесу. — «Он силою искусства своего устроил так, что все остались живы», а сам, как Гамлет, следит за действием, скрывшись. И, между прочим, тоже имеет право на престол! Может быть, именно Просперо — разгадка характера этого Автора. Ведь Просперо — «чудак! Уж где ему / С державой совладать! С него довольно / Его библиотеки…» Сидит себе и пишет.

Наконец Р. иссяк и сделал паузу.

— Вы понимаете, что вы сейчас произнесли? — спросила Ахматова. Она понимала, что он не понимает.

Р. сказал, что попытался стать на ее точку зрения, потому что привык играть диалоги и за себя, и за того, с кем спорит…

— А вы понимаете, что это звучит впервые за последние триста лет?..

Р. был польщен, и немудрено, что эти фразы отпечатались в его памяти на всю жизнь. Видно, на такой шоковый эффект и рассчитывала Анна Андреевна. Пусть, мол, думает, авось, еще что-нибудь выдумает.