Книга Аксенов - Дмитрий Петров

В финале герои романа встречаются в небесных садах, где неспешно беседуют. Вольтер в облике Древа Познания толкует с Мишелем — одним из шевалье.

— Где ты сложил голову, в каком побоище? — вопрошает филозоф.

— Точно не помню, — ответствует Миша, — но, кажется, в битве духа и плоти. Плоть победила, но тут же погибла…

Много еще о чем поговорят поэт с солдатом близ красивого холма, увенчанного «скирдой Екатерины», рассыпающейся под конец в колосящееся поле. Но главные в романе не они. Поэты, злодеи, солдаты, царицы растворяются в искусстве, в коем для Аксенова сквозит надмирная метафизика, соединяющая здешний мир с миром горним, рождающая вечное Древо Воображения…

Кто-то посетует: мол, Аксенов слишком вольно обращается с образами.

Вот, скажем, Екатерина… В штанах, в рискованных любовных экзерсисах, потом — скирда… И что? Ведь не исторический же труд сочинял Аксенов понемногу. И, значит, мог добавить к царице кое-что от себя. Она мила ему такой — женственной, влюбленной, способной босиком бежать к любимому на другой конец дворца. Но и мудрой, либеральной, доброй государыней, просвещенной самодержицей, царствующей на благо и славу нам. Есть, конечно, и иные мнения, но автора они не больно волнуют. Ну, да, Александр Сергеевич сказал о ней: «Тартюф в юбке», а Василий Павлович ответил: «Жантиль в ботфортах». Зря, что ли, Пушкин, зная о ярости Пугачева и описав ее в «Истории бунта», в «Капитанской дочке» нарисовал его иным? Он автор! Имел право. Отчего ж не иметь такого права Аксенову — мало того что писателю, а еще и вольнодумцу!..

Кстати… в беседе с Ириной Барметовой автор напомнил, что если во времена Вольтера слово «вольнодумец» было синонимом скептика и рационалиста, то при советской власти (да и — добавим — нынче, при власти телесуеверий) вольнодумец — это человек, верующий в Бога. Такого человека век сей видит вызовом себе. В этом смысле Аксенов был именно вольнодумцем — христианином. Не станем подробно рассматривать эту очень тонкую и личную сторону его жизни. Лишь пометим, что сложно с точностью причислить Василия Павловича к какой-либо конфессии. Тем более что на склоне лет писатель говорил, что сейчас он и многие интеллектуалы испытывают «серьезные разочарования в ортодоксальной религии. Она, к сожалению, становится слишком официальной»[250].

Судя по многим высказываниям последних лет, себя он числил среди верующих во Христа, но не убежденных в святости принятых догматов и ритуалов, а всё еще ищущих. Однако не случайно же, говоря о личном разочаровании, он упоминал и о сожалении… Так или иначе, обнадеживает строка из его стихов: «Трудно не верить, ей-ей, она горяча и сейчас». Это — о следе прикосновения Христа к стене в Иерусалиме.

Аксенов начал писать «Вольтерьянцев» в 2001-м. Писал в альбомах. Вдоль и поперек заполнял их заметками о гвардейских полках, боевых судах, вольных городах, сведениями о Вольтере, взятыми из книги Уилла и Ариэль Дюран[251]. Читал дневники Екатерины. Грезил закатами над Балтикой и стуком копыт жеребцов юных гвардейцев-гонцов — «отцов декабристов» — Николя и Мишеля, то есть Коли и Миши, Лескова и Земскова, которые мчались на конях Пуркуа-Па[252] и Антр-Ну[253] из конца в конец небольшого континента, влекомые то ветром странствий, то «воздухом всеобщей влюбленности».

Аксенов дописал «Вольтерьянцев» в 2004-м. В том же году роман напечатали журнал «Октябрь» и издательство «ИзографЪ», и тогда же, 2 декабря, на радость «персонам читающего сословия», он был удостоен «Букера». За звание лауреата премии, присуждаемой за лучший роман, написанный на русском языке, соперничали еще пять романистов, внесенных в шорт-лист: Олег Зайончковский («Сергеев и городок»), Анатолий Курчаткин («Солнце сияло»), Марта Петрова («Валторна Шилклопера»), Людмила Петрушевская («Номер один, или В садах других возможностей») и Алексей Слаповский («Качество жизни»), В жюри входили прозаик Андрей Дмитриев, критики Никита Елисеев и Леонид Быков, а также режиссер-мультипликатор Гарри Бардин. Возглавлял его Владимир Войнович.

«Букер» присуждается в России с 1992 года, а с 2002-го именуется «Букер — открытая Россия». Это одна из главных литературных наград страны — 15 тысяч долларов, букет белых лилий и большой почет. Впрочем, денег и признания коллег и читателей Аскенову хватало, а вот с премиями было довольно скудно.

До того на «Букер» в 1998 году номинировался роман «Новый сладостный стиль», но премию не взял, как не взял и «Государыню». Виктор Есипов рассказывал, что университет Джорджа Мэйсона шесть раз номинировал Аксенова на Нобелевскую премию по литературе, но безответно. И хотя в 1990-м он получил сразу три премии — имени А. Крученых, «Великое Кольцо» и журнала «Юность», затем наступил длительный беспремиальный перерыв, который и завершился «Букером».

Сам он участвует в жюри ряда художественных премий, включая «Триумф». А после получения «Букера» получает предложение возглавить жюри этого авторитетного конкурса. И принимает его. Потом он скажет, что это была ошибка.

Мнения Аксенова и остальных членов жюри относительно лауреата 2005 года разошлись. Решение было принято большинством голосов вопреки его позиции. Соотношение голосов 1:4. Аксенов, убежденный в своей правоте, отказывается назвать победителя на публичной церемонии. Это делает критик Евгений Ермолин. Из его рук букет белых лилий получает прозаик из Ростова-на-Дону Денис Гуцко за роман «Без пути-следа»…

«Выбирать лауреата в этом году было очень трудно, — рассказывал позже Василий Павлович. — Я выступил против этого романа и оказался в одиночестве. Конечно, это ничего не значит, поскольку „Букера“ уже вручили новому лауреату. Пусть новые романы этого автора будут лучше!» Другой член жюри, поэт и прозаик Николай Кононов, выдвигавшийся на «Букера» за несколько лет до того, попытался смягчить слова мэтра: «Этот роман гораздо лучше тех, что остались за бортом».

Аксенов продолжал: «Длинный список и шорт-лист… оказались совсем не похожими друг на друга. Члены жюри совершенно по-разному смотрят на современную литературу. Будучи автором двадцати пяти романов, я высказал свою точку зрения. Другие члены жюри не разделили мой выбор. Роман Анатолия Наймана „Каблуков“ на голову выше всех представленных в шорт-листе произведений. На одном уровне с „Каблуковым“ находится роман Михаила Шишкина „Венерин волос“, не вошедший в список по особым соображениям. Шишкину помешал тот факт, что он стал обладателем Гран-при премии „Национальный бестселлер“. Выдвигать роман еще на одну премию было бы не очень корректно… К сожалению, мне не удалось найти общий язык с другими членами жюри».

В 2005-м в него входили Алла Марченко, Владимир Спиваков, Николай Кононов и Евгений Ермолин.