Книга Корона за холодное серебро - Алекс Маршалл

Он не мог ответить, не мог ничего – только сжимать в руках трубку, которой не заслуживал, и, дрожа, утопать в диване. Он смотрел, как она удаляется: смотрел, как Кобальтовая София, женщина, которую он любил, отходит к костру и обменивается парой слов с Сингх и Феннеком, а затем растворяется в лагерной тьме. Но она была здесь, рядом с ним – не видение и не призрак, а настоящая София. И может быть, из-за могильного червя, а может, из-за какой-то подлой игры демонов – теперь, когда сделка окончательно осуществилась, он знал без всякого сомнения, что все это дал ему в обмен на свободу Крохобор. Марото восседал на диване посреди Кобальтового отряда и в то же время валялся в пендлтонской ужальне, накачанный дрянными насекотиками, прижимая губы к бархатному ушку своего демона и шепча слова, которые предопределили судьбу их всех: «Верни ее мне. Только дай мне еще раз ее увидеть, и я тебя отпущу. Пожалуйста, пожалуйста, верни ее мне».

И Крохобор исполнил его желание на свой демонский лад. Крыса не могла воскресить покойника – такое даже демону неподвластно, – но воссоединение двух старых друзей было несложной задачей для существа, которое прозревает будущее, как смертные видят прошлое. София думала, что королева Индсорит велела своим солдатам напасть на нее в соответствии с долго зревшим планом мести, но Марото был уверен, что Индсорит послала убийц только потому, что Крохобор преподнес ей эту блестящую мысль. Королеве или кому-то другому, вряд ли это имело значение – кто бы ни метил в Софию и ее земляков, он поступил так лишь потому, что его заставил демон Марото. Все же слышали песни о том, как демоны сеют злые мысли в умах смертных, и, даже если демон не в силах заставить человека сделать что-то противное его натуре, Звезда не испытывает недостатка в кровожадных разбойниках, которым довольно толчка, чтобы напасть на беззащитную деревню, – и королева Самота в их числе.

Марото прожил без насекотиков почти год – ну, если не считать сегодняшний единственный раз, но суть была в том, что как раз прошлой осенью он, однажды с утра протрезвев, обнаружил, что Крохобора нет. София сказала, что приблизительно в то же время были убиты ее муж и все селяне. Значит, это единственное объяснение: Крохобор забрался в чей-то разум и склонил к убийству земляков Софии… Ад и демоны, да ведь палачи могли даже не знать, что мишенью была София.

А сейчас София готова разорвать империю в клочья, чтобы отомстить королеве Индсорит, и только что она поцеловала Марото в щеку. А он, освободив своего демона, практически собственноручно перерезал горло ее мужу – все равно что лично зарубил всех, кто еще там погиб. Он разрушил мир женщины, которую любил больше жизни, и все потому, что вдрызг накачался насекотиками и загадал желание, исполнения которого ни один смертный в здравом уме не попросил бы у демона, – оживить покойницу.

«Верни ее мне. Дай еще раз ее увидеть, и я тебя отпущу. Пожалуйста, пожалуйста, только верни ее мне».

Глава 18

Дедушка говорил, что Древние Смотрящие замечают людей, только когда им скучно и хочется развлечься, и по той же самой причине смертные впервые обратились к демонам. Дедушка говорил, это дело шаманов – толковать слова богов, приходящие в шорохе листьев свинцового дерева осенью и новой травы по весне, ловить шепот демонов в треске огня ночью жаркого лета или читать в ледяном кружеве на ночном горшке утром холодной зимы. Дедушка говорил, что, когда бормочет демон, смертный слышит, но ответить может только шаман. Дедушка говорил: когда вещает бог, только шаман может услышать, и мудрый шаман не станет перечить.

Но дедушка также говорил, что первое лакомство под небом – медоед в сливках, а Мрачный точно знал, что это жуткая гадость. А еще дедушка говорил, что путь и образ жизни Рогатых Волков – лучший, что все остальные народы всех прочих земель – злы, или порочны, или трусы, или просто сволочи… Но если это правда и Рогатые Волки – избранный народ, то почему они так возненавидели Мрачного и дедушку? Почему пытались убить их, лишь бы не отпустить?

И да, возвращаясь к самой реальной реальности: почему Мрачный продолжает считаться с дедушкой, хотя старик все больше наливается дерьмом? Когда они наконец нашли дядю Трусливого и дедушка почему-то воспользовался этой возможностью, чтобы городить всякие гадости про Чи Хён, пускай и превознося внука при этом, – разве Мрачный сбросил старого поганца с закорок? Кроме как в первую ночь в лагере, он больше ни разу не завел с дедушкой разговор об уважении к женщине, к которой он уже намеревался пойти на службу, что бы там ни вышло с дядей. Ему всегда казалось проще игнорировать брюзгливого старикашку, но, может быть, поступая так, Мрачный только подкармливал костер его высокомерия? В любом случае он действовал вовсе не на пользу себе, позволяя дедушке все отравлять своим языком.

Пора поговорить с ним, решил Мрачный, идя обратно к палатке. Дедушка велел ему следить сегодня за дядей Трусливым – надо же понять, что за человек этот Марото. Судя по наблюдениям Мрачного, он выглядел примерно так же, как любой другой: опозоренный Софией и оттого подавленный, дядя надеялся ускорить процесс заживления раненой гордости, ублажая себя выпивкой, курением и дружеским общением. Однако, когда София присоединилась к Марото на диване возле костра, Мрачный решил, что для одного вечера слежки достаточно.

Но по крайней мере хождение за недостойным дядей и женщиной, которую богиня приказала Мрачному убить, отвлекало его мысли от Чи Хён и возвращения ее красивого возлюбленного.

Хорошо для нее. Хорошо для них обоих. Мрачный желает ей счастья, в конце концов. Да и вряд ли дикарю удавалось хоть раз охмурить принцессу. Правда, в какую-то минуту казалось, что она собирается охмурить дикаря…

Мрачный осознал, что приближается к ее палатке, а не к своей, и резко изменил курс, как ни хотелось ему пройти мимо и посмотреть, горят ли лампы внутри. Что лучше: если бы они горели и доносились звуки разговоров и смеха или если бы там царили темнота и тишина?

В любом случае ему следовало подумать о более важных вещах. Например, о том, как «помешать Софии». Так выразилась Безликая Госпожа: помешать ей. Это могло означать вообще что угодно, не обязательно убить. Но опять же – возможно, и убить…

Проблема заключалась в том, что он, увидев эту женщину во плоти, больше не ощущал особенного желания что-либо предпринимать. Он ожидал, что почувствует некое глубинное побуждение, потребность прикончить ее и исполнит волю божества без малейшего колебания. Но он уже демонски запутался в этой истории и в себе. Мрачный, конечно же, не хотел, чтобы погибла куча детей, чтобы целый город был пожран жидким огнем, но, если быть честным с собой, вся эта ситуация скорее огорчала его, чем приводила в праведный гнев. В основном ему хотелось, чтобы София вообще никогда не появлялась… и не потому, что она вернула Чи Хён ее любовника. Он был рад за Чи Хён. Просто в восторге!

Он налетел на кучку пьяных солдат и буркнул слова извинения, но они шли не от сердца. Что за дурацкая ночь! Вот он прошагал пол-Звезды от саванн, словно какой-нибудь эпический герой, а чувствует себя точно таким же маленьким и глупым, как дома. Он мог прочитать сотню баллад, мог рассказать, как Черная Старуха перехитрила морского демона Зозобры, знал песни о похотливых приключениях Блудливого в Логове Минотавра и о том, как предок избежал ложа этого чудовища, но, когда дело доходило до его собственной песни, он будто забывал все слова и путал смыслы, не представляя, каким должен быть следующий стих. Они, похоже, неизменно знали, что делать, эти его предки, всегда были готовы заронить нужное слово или ударить кинжалом точно в нужное ухо; они учились на своих ошибках и охмуряли врагов… А Мрачный с трудом находил место, чтобы облегчиться, не огорчив кого-нибудь в этом шумном лагере экзотических чужеземцев, а если даже не знаешь, где справить самые низменные потребности, то какова надежда, что ты сможешь сориентироваться в задачах по-настоящему трудных?