Книга История Японии - Эльдар Дейноров

Русский писатель И.А. Гончаров находился с Путятиным на борту фрегата «Паллада». По его мнению, японцы боялись «вещизма», который принесут с собой европейцы. За свои странные вещи они потребуют действительно важные материалы.

Что ж, мнение японских чиновников в какой-то мере можно посчитать оправданным. Такое и в самом деле случалось много раз, случается и сейчас в странах, ставших «сырьевыми придатками». Но у любого народа есть выбор — быть таким сырьевым придатком или нет. Японцы сделали свой выбор еще при сёгуне.

Перри вернулся в январе 1854 г. Он-то не стал соблюдать этикета — и появился в заливе Эдо. Ему требовался ответ. Русские старались уговорить сёгунат, американцы угрожали государству. Но оказалось, что угрозы действеннее.

Японцы, скрепя сердце, разрешили американским судам заходить в порт для пополнения запасов. Но предложение о «свободной торговле» получило решительный отказ. Что же до нескольких самураев, которые захотели переправиться через океан, то власти арестовали их и для острастки выставили в клетке на берегу.

На сей раз Перри тоже демонстрировал преимущества цивилизации. Кроме второй модели паровоза он подарил еще и аппарат Морзе, множество книг и… большое количество виски. Как и во многих случаях, американцы намеревались победить аборигенов с помощью «огненной воды».

Теперь правительство бакуфу поняло, сколь ошибочно было запрещать строительство больших судов. Ведь даже после столкновения с Ли Сун Сином не было сделано надлежащих выводов, жители морской страны оставались, в основном, сухопутными. В Голландии спешно заказали несколько пароходов, а заодно и выбрали флаг — красный круг в белом ноле. Как правило, торговый флаг становился в то время и государственным.

В ноябре вновь прибыл Путятин. Его экспедиция выдалась крайне несчастливой: в этот день произошло землетрясение и цунами, его флагман — фрегат «Диана» — затонул. К счастью, удалось по чертежам построить небольшую шхуну «Хэда». При этом русским помогли японцы.

Выбраться оказалось весьма сложно: началась Крымская война.

Русские все же нарушили законы чужой страны. Если американцы высадили на берег чересчур любознательных самураев, то наши моряки тайно провели на «Хэду» еще одного любопытного самурая — Косая Татибану. Он считался объявленным вне закона и, возможно, уже до встречи с моряками Путятина был христианином. Это имело некоторые последствия в дальнейшем.

Договор о дружбе с Россией все же заключили чуть позже. Предусматривалось открытие для русских судов трех портов, размежевание между островами Итуруп и Уруп, совместное проживание японцев и русских на Сахалине, работа консульства. Было прописано и право экстерриториальности для русских. Вот на нем стоило бы остановиться поподробнее, ибо даже само это слово понятно не всем.

Право экстерриториальности — это право неподсудности. Русских (а также, после заключения договоров, и иных иностранцев) нельзя было судить но японским законам. Их передавали русскому (британскому, американскому и т.д.) консулу.

Можно истолковать это право «политкорректно» — как орудие колониальной политики. Но есть и иные соображения.

Понятно, что законы стран мира не унифицированы. То, что в одной стране считается тяжким преступлением, в другой не подпадает даже под административное правонарушение. Иной раз дело происходит в абсолютно неправовом государстве, и о независимости судебного разбирательства остается лишь мечтать. Увы, права экстерриториальности теперь нет.

Широко распространено мнение, что правительство США защищает своих граждан по всему миру. Но в действительности это совершенно не так. Нам известны случаи, когда русского человека сажают в тюрьму с немыслимыми условиями за мелкое браконьерство на Мадагаскаре или когда американец подвергается жестокому и унизительному наказанию в Сингапуре или в Саудовской Аравии за то, что считается вполне нормальным у него на родине. И делается вид, что ничего не происходит — в мире царит равноправие, господа…

Великим цивилизованным державам стоило бы подумать, нужно ли им это равноправие. И не следует ли вернуться к практике экстерриториальности, принятой в XIX в. (Возможные возражения «равноправных» развивающихся (и неразвивающихся) стран вряд ли могут быть подкреплены хоть чем-то серьезным). В конце концов, свои граждане должны быть для собственных властей предпочтительнее, чем чьи-то еще…

…Итак, японцами были подписаны (но не от имени императора) договоры с Россией, США, а впоследствии — с Англией и Голландией. Но русские добились своего без нацеленных на берег пушек.

Император не бездействует

Что же император, о существовании которого европейцы если и знали, то не считали главой государства? А он начал свою работу но исправлению ситуации со смены девиза правления. Напомним: эти девизы могли меняться, и лишь с правлением Мэйдзи с ними наступила некоторая ясность. Девиз — это не просто несколько иероглифов, в нем заключена некая магия, под защитой которой жил и сам монарх, и страна. По ним же отсчитывалось время. Если государство терпело бедствия, девиз меняли.

Насей раз был избран девиз «Ансэй» — «Спокойное правление». Его утвердил сёгунат, без разрешения которого император не только не мог ступить и шагу, но даже не смел умереть. Так, поскольку было принято, что монарх должен оставить престол и уйти в монахи, а государь Нинко позволил себе такую вольность, как кончину без отречения, пришлось все сделать посмертно. В сёгунскую столицу направили просьбу о дозволении покойному отречься от престола. И сёгун милостиво согласился…

Смена девиза не помогла, в 1855 г. страну потрясло крупное землетрясение, удар пришелся на район Эдо. К тому же, и чужеземцы не собирались исчезать. И многие истолковали происходящее так, что сёгунат утратил божественный мандат на правление (мы сказали бы — «кредит доверия Небес»).

Сёгунат пытался усилить береговую оборону, но было ясно, что нет ни достаточных средств, ни нужных технологий.

В 1856 г. в Японию прибыл американский консул Т. Гаррис. Лишь на следующий год сёгун дал аудиенцию Гаррису в Эдо. Консул передал новому сёгуну Иэсаде послание президента США. А главе администрации бакуфу Масаёси Хотта он намекнул: если в страну вторгнется Англия, то последствия будут куда хуже. Американцы могут запретить ввоз опия в Японию, и она не превратится в новый Китай…

Даймё, тем временем, высказывали недовольство сёгунатом, который не в состоянии изгнать чужеземцев и плохо управляет державой. Требовалось реформа, которая, хотя бы, могла затронуть всех князей. Но эти рассуждения не получили поддержки. Высшие феодалы возражали против торгового договора с Америкой, и Масаеси решил сделать немыслимое в прежние времена: он отправился в Киото, дабы император (как казалось, это просто очень важная формальность) одобрил заключение трактата.

Но Комэй трактат не одобрил, и это тоже произошло впервые. Решения принимались сёгунатом, но император исходил из иных логических построений, хотя и очень мало связанных с реальностью. «Жители страны облагодетельствованы уже одним тем, что находятся в сфере действия сакрального и всеблагого энергетического поля императора, поля, которое из дикарей превращает их в «настоящих» и полноценных людей. Варварами же являются существа, находящиеся за пределами этого поля», говорится в книге А.Н. Мещерякова «Император Мэйдзи и его Япония». Если логика такова, то ксенофобия оправдана, хотя и не связана с обычным для нас понятием национализма.