Книга История Хэйкэ - Эйдзи Есикава

У подножия холма горящие факелы возвещали о приближении процессии, и шумная толпа внезапно притихла. Раненых быстро убрали, сбившиеся рясы были поспешно приведены в порядок, чтобы скрыть под ними доспехи и длинные мечи. Монахам из Энрякудзи, обнаружившим, что они изгнаны соперниками со своих мест, пришлось смириться. Траурная процессия достигла основания холма Фунаока, и скорбящие толпы погрузились в молчание.

Мимо проехал похоронный экипаж, по бокам которого шли одетые в белые накидки плакальщики и высокопоставленные официальные лица. Горело бесчисленное множество светильников; костры и тысячи факелов освещали холм Фунаока, ворота были широко распахнуты, чтобы принять императорский гроб. Закончился похоронный обряд, наступал рассвет нового дня. Огромные толпы стали расходиться под последние звуки панихиды. Конные и пешие воины, паланкины и экипажи устремились обратно в столицу.

Однако ночной конфликт между монахами дал отъезжавшим почву для размышлений и сплетен, и главным был вопрос о том, как скоро начнутся бои между монахами Энрякудзи и Кофукудзи. Уже ходили слухи о том, что прежний император и его советники спровоцировали беспорядки, чтобы еще больше подогреть вражду между двумя соперничающими монастырями, а когда участники похоронной процессии вошли в Киото, появились новые сообщения – будто Го-Сиракава отправил сподвижников на переговоры с монахами храма Энрякудзи, которые собирались в Западном Сакамото.

В конце лета семья Киёмори вместе с многочисленной прислугой переехала в новый особняк на противоположный от Рокухары берег реки Камо, хотя сам Киёмори оставался в старом поместье. Но после похорон он более десяти дней вообще не появлялся дома, а находился при дворе и занимался многочисленными мероприятиями, которые открывали новую эру правления.

Вступившему на престол императору было едва два года от роду, и все, что касалось государственных дел, оказалось по необходимости в руках нескольких старших придворных. Поскольку его старый и близкий друг, главный министр Корэмити, к тому времени умер, Киёмори считал своей обязанностью председательствовать на заседаниях правительства. Его окружало множество новых лиц, неопытных и до абсурда молодых, и Киёмори, глядя на них, лишь покачивал головой. Различные ключевые посты заняли несколько сыновей покойного главного министра – самый младший, которому было всего шестнадцать лет, стал хранителем печати. Обходительный придворный Цунэмунэ после многочисленных перемен в своей судьбе сделался министром. Ничто, думал Киёмори, не изменилось при дворе. Регент, канцлер и государственные министры – все оказались из дома Фудзивара. У Киёмори возникли нехорошие предчувствия, что такая ситуация вполне соответствует планам Го-Сиракавы.

Хотя Киёмори был назначен всего лишь членом Государственного совета и главой Левой стражи, за его плечами стояла военная сила дома Хэйкэ, и возражения против того, что он выполняет функции, на которые не уполномочен, скоро пошли на убыль. Однако регент и министры собирались теперь в другом месте – во дворце экс-императора.

«Нечего больше ждать, – рассуждал сам с собой Киёмори. – Задержись я еще на несколько дней, и мне придется выполнять обязанности регента…» Он наконец вспомнил о Рокухаре и собрался ехать домой. Когда отъезжал от Ведомства внутридворцовых дел, то взглянул на небо. Как хорошо! Киёмори долгое время находился взаперти, и теперь свежий воздух вдохнул в него силы. Когда он подъехал к Военному ведомству, его приветствовали несколько офицеров.

– Домой, господин? – спросили они.

– Да, но что такое? Почему вы все вооружены? – удивился Киёмори, подозрительно оглядывая несколько сотен воинов из Рокухары.

И в ту минуту у его экипажа появился брат Киёмори Цунэмори. Он взглянул на усталое лицо брата и прошептал:

– Разве ты еще не слышал? Слух ходит по всему двору, и я был уверен, что ты знаешь.

– Знаю что? Что вообще происходит? Что-нибудь не так в Рокухаре?

– О Рокухаре беспокоиться не стоит, она хорошо охраняется.

– Так что случилось? – упорствовал Киёмори. – Почему вы во всеоружии?

– Монахи с горы Хиэй…

– Что они?

– Это пока только слух, но мы узнали, что их подстрекает экс-император в монастыре. Мы не можем позволить себе рисковать.

– Что? Ты хочешь сказать, что он спровоцировал монахов против меня? – Киёмори громко расхохотался. – Чепуха! Полнейшая чепуха! – И он, не слушая больше Цунэмори, приказал вознице ехать дальше.

Никто не знал, откуда появились подобного рода слухи. Их причины оставались неясны. Но было общеизвестно, что императорские стражники были отобраны только из Хэйкэ; что чванливость самого последнего воина Хэйкэ повсюду вызывала негодование; что у Киёмори были на ходу огромные строительные проекты и что его братья и сыновья заняли при дворе влиятельные посты. Из этого напрашивался логичный вывод о том, что экс-император горел решимостью укоротить влияние Киёмори. К тому же сам Го-Сиракава недавно намекал на необходимость изменить систему подбора стражников, а в его дворце атмосфера заметно переменилась. При бывшем императоре появились весьма амбициозные личности – люди бесстрашные, горящие желанием разделить пристрастие Го-Сиракавы к интригам и политиканству.

Поползли новые слухи, которые еще подлили масла в огонь: поговаривали, что монахи с горы Хиэй вооружились, их численность в Западном Сакамото достигает двух тысяч, в других местах – еще несколько сотен, и все они готовятся к нападению на Рокухару. Каждое новое сообщение укрепляло уверенность людей в то, что война неизбежна. Это подтверждали и действия воинов Хэйкэ – войска дома уже находились во всеоружии, а вокруг Рокухары и к западу от моста Годзё, включая западную часть Восьмой улицы, была проложена линия обороны.

Тем временем Киёмори приехал в Рокухару. По дороге на каждом шагу его встречали выстроенные стеной войска с луками и щитами. Он смотрел на все это из своего экипажа с выражением недовольства.

Вызвав на совет своих родственников и приближенных, Киёмори обратился к каждому из них и потребовал ответа на вопрос:

– Кто отдал приказ о мобилизации? – Все молчали, и хозяин Рокухары продолжал: – Что, так мне никто и не ответит? Кто отдал приказ о мобилизации войск? Ты, Мунэмори?

– Господин…

– Мотомори, ты тоже отказываешься отвечать мне?

Тот угрюмо произнес:

– Никто конкретно, но, поскольку вы оказались так заняты при дворе, у нас не было возможности обратиться к вам за приказами. Мы с братьями решили, что нам лучше быть готовыми ко всему, в том числе и к тому, чтобы нанести первый удар.

Киёмори в задумчивости кивнул.

– Я не вижу Норимори, – вдруг сказал он.

– Он занял место на главной дороге. Вы хотите видеть его?

– Да. Позовите его кто-нибудь.

Ожидая появления брата, он по очереди задавал вопросы сыновьям:

– По всему этому делу советовались ли с Сигэмори?