Книга Правила игры - Владимир Аренев

Большинство сторонников Фаал-Загура было уничтожено, а сам он объявлен вне законов, как Бог, не достойный почитания. Сын же его, Рафаал-Мон, вовремя понял, что к чему, и сбежал, потерпевший поражение, но не побежденный.

…Перед нами стоял выбор. Мы не могли снова делать ставку на храмы и жрецов – война Вторых показала, что это крайне ненадежно. Потом Оаль-Зиир предложил другой план. Мы умели извлекать пользу не только из чужих ошибок, но и из чужих удач.

Решено было непосредственно использовать людей, хотя и прибегая, в качестве одного из звеньев, к храмам и жрецам. Но напоминание – и, как следствие, вера в нас – должны были исходить от власть имущих, от правителей. Так была основана династия Пресветлых.

…Каждый из наследников Хрегана, которому предстояло править, обладал одним из Божественных качеств. Обещано, что до тех пор, пока будут властвовать Вторые, не прервется и династия Пресветлых. Считалось, что это вынудит правителей чтить Богов и поощрять сие в людях.

Мы же, отказавшись от развоплощения и ожидая лучших времен, предпочли наблюдать за восстановлением своего могущества из самого центра событий. Мы стали верховными жрецами, собственными верховными жрецами.

…Все пошло не так, как думалось. Развитие человеческого сознания нельзя повернуть вспять, как нельзя повернуть вспять время. Люди были готовы к тому, что преподнес им Рафаал-Мон. Поэтому мы проиграли, хотя еще и не знали этого тогда.

А ведь я мог догадаться. Когда умер Гээр-Дил, я должен был понять, что… /зачеркнуто/. Да какая, по сути, разница? Отступать было некуда.

…Мы преспокойно жили в качестве собственных жрецов, а Рафаал-Мон тем временем создавал личную религию, мощную и всевластную. Он использовал идею своего мертвого отца и смог сделать то, чего не сделал Фаал-Загур. Рафаал-Мон объединил южные племена под общим началом, введя в качестве соборной идеи религию Берегущего Бога. Свою собственную религию.

Он дал хуминам правителей, продвинул их технический прогресс на несколько шагов вперед и после направил эту дикую силу на Ашэдгун, имея целью окончательно уничтожить нас и стать Третьим.

А Пресветлому Талигхиллу Рафаал-Мон дал махтас.

…Игры Богов – не для людей. Ибо человеку никогда не стать Богом, по крайней мере Вторым. Дать человечеству махтас – это все равно, что подарить двухлетнему ребенку кинжал.

Правила игры воспитывают в играющем Божественное отношение к людям. Я сумел нейтрализовать… /зачеркнуто/

/вырвана страница/

…победили, однако же это была наша последняя победа. По сути, эта победа была и нашим поражением. Государственный институт у хуминов остался и развивался. А Пресветлые перестали верить в нас.

Правда, и культ Берегущего долго не продержался. Во-первых, он был мертв по вполне понятным причинам, а во-вторых, когда подписали ан-тэг и Хуминдар слился с Ашэд-гуном, именно культурное наследие Ашэдгуна сталю ведущим. А там уже давным-давно настоящая религия умерла, сменившись разрозненными суевериями, не способными дать жизнь ни одному мало-мальски мощному Божеству.

… Мы собрались, чтобы решить, как нам быть дальше Теперь развоплотиться мы не могли. К тому же у каждого имелись свои мотивы, по которым мы должны были оставаться. По сути, мы оказались привязаны к реальному миру.

Решили, что необходимо, раз уж мы здесь, поддерживать хотя бы память о нас. Настоящую память. И нести настоящую правду. Так возникли повествователи.

/следующий текст писан заметно позже предыдущего/

…Оаль-Зиир в нашу последнюю встречу убеждал меня, что я совершенно зря надеюсь. Что, мол, это похоже на попытку оживить труп с помощью привязанных к рукам-ногам веревочек. От этого труп не станет живее.

Не знаю. Но зачем тогда нам вообще жить? Только лишь ради… /зачеркнуто/. Я смею надеяться. Да, сознание людей не заставить повернуть вспять, но ведь может быть виток, который приведет к чему-то прежнему, однако же обретшему новое качество! В конце концов, главным здесь остается вера, а у нас есть шанс постепенно заставить /слово «заставить» перечеркнуто, но надписанное сверху зарисовано – прочесть нет возможности/ верить в нас снова. В нас новых. Ведь мы же изменились за прошедшие века! Или…

– В этом месте рукопись обрывается – Я отложил в сторону блокнот с переводом. – Как видите, она не закончена.

– Н-да, – задумчиво протянул господин Чрагэн. – Я так и знал. Они не сумели удержаться! Вы хоть понимаете, уважаемый, что стали очередной разновидностью – уж простите за грубое слово – Божественных ублюдков?!

– Что вы имеете в виду? – спокойно спросил Мугид.

– Я имею в виду то, что это Второе поколение, как они себя сами называли, уже дважды здорово навредило людям Первый раз – когда основало династию Пресветлых, а затем пустило все на самотек. Второй – когда создало вас, повествователей.

– Нельзя ли поконкретнее?

– Можно, – проворчал «академик». – Если вы знакомы с «Феноменом», думаю, вам известно, что после ан-тэга, когда династия Пресветлых отошла в небытие, стали появляться так называемые феноменоносители. Люди, как правило, с искореженными судьбами. И судьбы эти, между прочим, искорежили Боги древнего Ашэдгуна! Едва удалось справиться с этой болезнью, как возникли вы.

– «Справиться»? – изобразил удивление повествователь. – «С болезнью»?

– Да, да! С болезнью общества. – Господин Чрагэн извлек из кармана носовой платок и промокнул лысину. – Вы ведь не станете отрицать, что подобные феноменоносители отнюдь не чувствовали себя уютно среди нормальных людей? А ведь они могли иметь детей, эти несчастные, а дети бы – в свою очередь – тоже страдали. Не знаю, назовите это несбалансированной судьбой – да как угодно! – но только феноменоносители были обречены на горе

– Как правило, – поправил его старик.

– Как правило. Но согласитесь, такие правила следует искоренять.

– Вот вы и искореняли.

– Да, мы и искореняли… – «Академик» осекся.

– Ну же, суур Чрагэн, продолжайте, раз уж начали, – кивнул Мугид – В конце концов, мне давно было интересно узнать о вашей организации больше, чем написано в старинных трактатах. Там все так туманно!

«Академик» горько усмехнулся.

– Конечно, туманно А чего вы ожидали? О повествователях, между прочим, известно поменее, нежели о суурах. А мы… А что мы? Скажите, Мугид, вот вы счастливы?

Старик задумался:

– Не знаю, что и ответить. По сути, счастье слишком мимолетно, чтобы говорить о нем подобным образом. В принципе – нет. Хотя…

– А другие повествователи?

– Думаю, вам лучше спросить у них самих.

– Спросим, – пообещал суур. – Обязательно спросим.

– И если окажется, что – нет, вы излечите от нас человечество, – завершил Мугид.

– Да, – без колебаний произнес Чрагэн. – И дело даже не в вас, уважаемый.