Книга Дикие карты - Виктор Милан

Он затаился среди теней джокертаунской ночи, поджидая, когда появится нужный ему человек — какой-нибудь уличный торговец, который обменяет ему пакеты с белым порошком на зеленые бумажки, смятые в потных ладонях в отчаянном ожидании.

Дэниел глубоко вздохнул. Ночь полнилась бесчисленными запахами семи миллионов людей с мириадами их надежд, страхов, горестей. Теперь и он тоже был одним из них. Он покинул горы, вернувшись к людям, и осознавал, что это возвращение принесет за собой разочарования, горе и разбитые надежды. И утешение, заметила какая-то часть его, вспоминая теплое прикосновение невидимой плоти и представляя картину зримого сердца, бьющегося быстрее и быстрее в такт разгорающейся страсти.

Внезапный звук — негромкое шарканье — привлек его внимание. Мимо него прошел человек, одетый слишком дорого для бедной округи и двигавшийся с самодовольным высокомерием. Это был тот, кого он подкарауливал.

Бреннан неслышно крался среди теней, следуя за ним по пятам. В город пришел охотник.

Льюис Шайнер

Эпилог: Третье поколение

«Epilogue: Third Generation»

Джетбой на своем блестящем, как ракета, истребителе спикировал с небес, с ревом рассекая воздух стреловидными крыльями. Двадцатимиллиметровые орудия отрывисто затрещали, и тираннозавр, сраженный очередью, тяжело рухнул наземь.

— Арни? Арни, выключай свет сейчас же!

— Да, мама, — отозвался Арни. Он сунул специальный пятидесятичетырехстраничный выпуск «Джетбой на острове Динозавров» обратно в полиэтиленовый пакет. Потом выключил ночник, в знакомой темноте своей спальни отнес комикс через всю комнату в шкаф.

В одной из картонных коробок, в каких в магазины привозят кур, у него хранилась полная подшивка «Комиксов Джетбоя». Полка была заставлена альбомами вырезок о Великой и Могучей Черепахе, Ревуне и Джеке-Попрыгунчике. А по соседству с ними стояли книги о динозаврах, не какие-нибудь там детские страшилки с топорными рисунками, а настоящие учебники по палеонтологии, ботанике и зоологии.

На дне другой коробки с комиксами он хранил номер «Плейбоя», где снялась Соколица. В последнее время, когда Арни смотрел на эти снимки, у него появлялось странное ощущение — взволнованное, возбужденное и виноватое одновременно.

Его родители знали о его увлечениях — во всяком случае, кроме «Плейбоя». Тревожились они только из-за дикой карты. В тот день дед Арни был на улице и своими глазами видел, как взорвался Джетбой, навеки обеспечив себе место в истории. Год спустя мать Арни появилась на свет со слабыми способностями к телекинезу — их хватало ровно на то, чтобы на несколько дюймов передвинуть монетку по столу. Временами Арни жалел, что она не родилась нормальной: все лучше, чем иметь способность, от которой нет никакого толку.

Мальчик заставлял деда снова и снова рассказывать эту историю.

— Он хотел умереть, — говорил старик. — Он видел будущее, но себя в нем не видел. Для него там просто больше не было места.

— Хватит, дед, — шикала на него мать Арни. — Не надо так говорить при ребенке.

— Я знаю, о чем говорю, — упорствовал старик и тряс головой. — Я там был.

Арни тихонько забрался в постель и улегся на живот. В паху у него приятно ныло. Он думал об острове Динозавров. Он ни на минуту не сомневался в том, что остров существует на самом деле. И тузы существуют на самом деле. И инопланетяне — это ведь они занесли дикую карту на землю.

Он перевернулся на бок и подтянул колени к груди. Интересно, как это — быть динозавром? Когда ему было восемь, они с родителями проезжали через Юту, и он заставил их сделать остановку в Вернеле. Они отправились на «Доисторическую туристическую тропу», и Арни убежал вперед, чтобы побыть наедине с огромными, в натуральную величину, макетами динозавров. Должно быть, остров Динозавров выглядит точно так же, подумалось ему: поросшие низким кустарником складчатые холмы на горизонте, диплодоки такого размера, что он мог бы поместиться у них под брюхом, струтиомимы, похожие на огромных чешуйчатых страусов, птеранодон, присевший на полусогнутых лапах, как будто только что спланировал на землю.

Глаза у него закрылись, и все они ожили: не только те жалкие имитации, которые можно увидеть по телевидению, но и совсем особенные: крошечный злобный дейноник, «ужасный коготь». Жуткий шишковатый анкилозавр, тридцатипятифутовая рогатая жаба с палицей на конце хвоста, которой можно делать насечки на стальном листе.

Глубоко в мозгу мальчика, пробужденный пряным пенистым эндокринным супом, в котором он купался, вирус дикой карты навис над клеткой, замер, затем передал свое инопланетное сообщение и погиб. Но информация пошла распространяться от одной клетки к другой, годами двигаясь по двойной спирали страха и наслаждения, чудовищных мутаций и чудесных преображений...

Приложение

Наука о вирусе дикой карты:
Выдержки из литературы

...Это страшнее самых кошмарных снов, многим хуже того, что мы видели в Бельзене[97]. Девятеро из десяти пораженных этим неизвестным болезнетворным микроорганизмом умирают мучительной смертью. Никакое лечение не помогает. Выжившим везет лишь немногим больше. Девятеро из десяти преображаются (причем я даже близко не подошел к пониманию данного процесса) в нечто иное — и это существо даже с натяжкой нельзя назвать человеком. Я видел людей, превратившихся в портреты из гальванизированной резины, детей с несколькими головами... не могу продолжать. И что хуже всего, они все еще живы. Все еще живы, Мак!

Но самое поразительное явление — это, пожалуй, десять процентов оставшихся в живых жертв вируса, каждый сотый из тех, кто заразился этим заболеванием. Они в большинстве своем не имеют никаких внешних признаков произошедшей с ними перемены. Но они обладают определенными «способностями» — не могу подобрать никакого иного слова. Они могут делать то, что обычный человек сделать не в состоянии. Я видел мужчину, который взмывал в небо со скоростью «Фау-2», описывал мертвую петлю и с легкостью приземлялся на ноги.

Впавшего в буйство пациента, который разрывал тяжелые стальные каталки, как будто это были бумажные салфетки. Не далее как десять минут назад одна женщина прошла сквозь стену маленькой комнатушки, бывшей складской конторы, где я заперся, чтобы дать себе десятиминутную передышку. Обнаженная женщина, ослепительно красивая, хоть сейчас на разворот журнала, сияющая розовым светом, который исходил изнутри ее тела, и улыбающаяся застывшей безжизненной улыбкой.

Я не шучу, Мак. Я не спятил и не подсел на морфин — пока. Если мне удается урвать час-другой отдыха за всю ночь — даже тогда мои сны наполняют кошмары, так что я радуюсь, когда снова наступает пора выбраться из койки и предстать перед реальностью того, что случилось здесь. Может быть, ты даже сам когда-нибудь прочитаешь об этом, если правительству не удастся все замять. Но я не представляю, как такое возможно: речь идет о Манхэттене, а не какой-нибудь глухомани, и жертвы исчисляются десятками тысяч.