Книга Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - William Dalrymple

было уже четыре часа".

Расстояние составляло четыре мили, и Его Превосходительство [Лейк] прибыл во дворец только на закате. Столь велико было давление толпы , через которую должна была пройти процессия, что с трудом удалось сохранить строй; ведь население Дели было сконцентрировано в сплошную массу, и даже дворы дворца были заполнены зрителями, жаждущими увидеть возрождение дома Тимура, который так долго находился под облаками.

Воспоминания о прежних осадах и грабежах маратхов забывались нелегко, а войска Сциндии всегда были непопулярны в Дели; похоже, никто не был огорчен их уходом. Что же касается того, чего можно ожидать от новых защитников императора, то жители столицы Великих Моголов пока сохраняли открытый, но любопытный ум:

Наконец, медленно продвигаясь среди этого огромного скопления людей, жаждущих увидеть освободителя своего государя, главнокомандующий достиг дворца, и его провели в апартаменты, где раньше глаза зрителей были ослеплены великолепием восточного великолепия...

Но теперь, когда земное величие тщетно, а власть смертных неопределенна, потомок великого Акбара и победоносного Аурангзеба оказался объектом жалости, ослепший и постаревший, лишенный власти и доведенный до нищеты, сидящий под маленьким оборванным балдахином, осколком царского государства и насмешкой над человеческой гордостью. Такая сцена не могла не произвести глубокого впечатления на умы тех, кто ее видел.

Согласно "Шах-Алам Нама", Лейк все же "склонил голову к ногам императорского трона", а затем побеседовал со слепым императором через своего заместителя, полковника сэра Дэвида Охтерлони. Отец Охтерлони был горным шотландцем, поселившимся в Массачусетсе. Когда разразилась Американская революция, его семья лоялистов бежала в Канаду, а Дэвид в 1777 году поступил на службу в армию Компании. Он никогда не возвращался в Новый Свет и, сделав Индию своим домом, поклялся никогда ее не покидать. Он собрал множество индийских жен, каждой из которых подарил по слону и благодаря которым научился свободно говорить на урду и персидском. Это впечатлило и удивило летописца Мунну Лал, который отметил, что Да'уд Ахтар-Луни Бахадур (так он его называл) "был непревзойденным в понимании и проникновении и очень хорошо разбирался в персидских письмах". По просьбе императора он был оставлен при дворе, чтобы консультировать Его Величество по политическим и финансовым переговорам".

Охтерлони зачитал Шах-Аламу тщательно составленные письма, присланные по этому случаю Уэлсли, в которых генерал-губернатор описывал себя как "счастливое орудие восстановления Вашего Величества в состоянии достоинства и спокойствия под властью Британской короны". В ответ, писал Мунна Лал, "Его Величество, чтобы показать свою признательность Кампани Сахиб Бахадуру, одарил этих двух людей богатыми одеждами и награ дил титулом Наваб Самсам аль-Даула, Хан Дауран Хан, генерала Джерарда Лейка. Полковник [Охтерлони] также получил в подарок изысканные одежды и титул Насир аль-Даула, Музаффар Джанг". Охтерлони, в свою очередь, объявил о подарке Уэлсли в размере 600 000 рупий, которые будут выделены на неотложные расходы Шах-Алама, и обязался предоставить 64 000 рупийi ежемесячно "на расходы слуг императорского дома, принцев и главных придворных, столпов государства".

В последующие дни лорд Лейк устроил в Дели дурбар для всех вельмож могольского двора и некоторых других, "которые заявили о своей привязанности к англичанам". Среди них была и Бегум Сумру, которая отправила батальон своих войск сражаться с маратхами и была обеспокоена тем, что это, в дополнение к роли ее мужа в резне в Патне, может означать, что ее поместья теперь будут конфискованы. Однако во время ужина, последовавшего за дурбаром, она очаровала Охтерлони, который со временем стал ее близким другом.

Она также представилась лорду Лейку. Это оказалось более проблематичным. Лейк был глубоко погружен в свои кубки и был явно удивлен, когда к нему подошла женщина, некогда прославленная как одна из самых красивых куртизанок Дели; "вместо какого-то бородатого вождя, - пишет Скиннер, - слегка приподнятого только что выпитым вином, он галантно вышел вперед и, к полному ужасу ее сопровождающих, взял ее в руки и поцеловал". Это нарушило все правила могольского этикета, и на ужин опустилась жуткая тишина. Ошибка могла быть неловкой, но присутствие духа леди все расставило по своим местам. Вежливо приняв предложенное внимание, она спокойно обернулась к своим изумленным сопровождающим: "Это, - сказала она, - приветствие [прощения и примирения] падре своей дочери". Бегум исповедовала христианство, и поэтому объяснение было вполне в духе, хотя более опытные зрители могли бы улыбнуться появлению веселого священнослужителя в красном халате, представленного в лице его светлости".

Вскоре после войны ds Лейк отправился в Агру , чтобы захватить форт, подавить сопротивление маратхов и одержать последнюю великую победу над Сциндией при Ласвари. Охтерлони, только что назначенный новым резидентом Компании, поселился в развалинах старого здания Моголов, которое когда-то было библиотекой суфийского принца Дара Шукоха, старшего сына Шах-Джахана, а совсем недавно - домом, из которого почти пятьдесят лет назад сбежал Имад-уль-Мульк, молодой принц Шах-Алам. Тем временем у Кашмирских ворот были построены госпиталь и жилье для кавалерии и артиллерии, а хавели Камар аль-Дина у Аджмерийских ворот стало новым таможенным домом. Несколько других старых особняков были переданы в официальное пользование новой администрации Компании, и была создана двойная англо-могольская судебная система. Новая совместная англо-могольская администрация быстро сформировалась.

Завоевание Дели Компанией было, по любым меркам, чрезвычайно значимым моментом. Для незрячего и бессильного Шаха Алама, которого поэт Азад назвал "всего лишь королем на шахматной доске", оно стало окончательным решением проблемы, которая преследовала его всю жизнь: как управлять империей своих предков-тимуридов, откуда и под чьей защитой. Ему шел семьдесят седьмой год. Еще мальчиком он видел, как Надер-шах въехал в Дели и унес с собой Павлиний трон, в который был вмонтирован большой алмаз Кох-и-Нур. Он избежал попытки убийства Имад-уль-Мулька и пережил несколько сражений с Клайвом. Он сражался с Компанией в Патне и Баксаре, наградил Клайва дивани в Аллахабаде и бросил вызов Компании своим походом через всю страну в Дели. Там, вместе с Мирзой Наджаф-ханом, вопреки всему ему почти удалось восстановить империю своих предков, но после преждевременной смерти последнего великого полководца Великих Моголов она исчезла, как мираж. И наконец, в самый низкий момент на императора напал и ослепил его бывший фаворит Гулам Кадир, страдавший психозом. Теперь под защитой Уэлсли и с пенсией от компании он мог, по крайней мере, провести свои последние годы на троне своих предков, в своем любимом Красном форте, в комфорте, безопасности и с некоторым чувством собственного достоинства.

Три года спустя, 1 апреля 1806 года, заместитель Охтерлони , недавно прибывший Уильям Фрейзер, один из первых выпускников нового колледжа лорда Уэлсли в Форт-Уильяме, написал домой своему отцу в