Книга Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство - Эрнл Брэдфорд

одновременно. Такие корабли, хотя и были крепкими, все же не смогли бы вынести такого потрясения. На самом деле велась «залповая стрельба», при которой орудия стреляли последовательно от носа к корме. Такая техника одновременно предполагала, что, к тому времени, как выстреливало последнее кормовое орудие, носовые пушки уже были перезаряжены и готовы продолжать огонь. Орудия верхней палубы были нацелены на мачты вражеских кораблей, а нижних – на борта. Такие сражения, зачастую растягивающиеся на много часов, были самыми кровавыми в истории войны на море.

Хотя корабль был спущен на воду в 1765 году, он оставался в резерве, и его оборудование было полностью завершено только в 1778 году, когда он стал флагманом адмирала Августа (Огастеса) Кеппеля в бою у острова Уэссан, с которого началась война с Францией. В 1771 году Горацио Нельсон, тогда двадцатидвухлетний юноша, пришел на корабль своего дяди «Рэзонабль» в Четэме. В то время он, должно быть, впервые увидел недостроенный корабль, на корме которого желтыми буквами было написано название «Виктори». Тридцать четыре года спустя ему предстояло привести этот корабль в гавань, покрытый вечной славой, после уничтожения объединенного флота Франции и Испании 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар. Это сражение, хотя и произошло за пределами Средиземного моря – неподалеку от его ворот, – определило ход дальнейшей истории региона и дало ему на целое столетие первый настоящий мир после Pax Romana. Трафальгарское сражение было, хотя и по-иному, таким же судьбоносным, как битва при Каламине.

Много говорилось об условиях, в которых существовали люди на галерах в Средиземном море в этот и следующие периоды. Выражение «как раб на галерах» вошло во многие языки для обозначения невыносимых условий жизни. Это не изменяет того факта, что жизнь людей на больших линейных кораблях парусного флота тоже не казалась медом. Выражение «деревянным кораблям нужны железные люди» отнюдь не является преувеличением.

Большое число моряков, служивших на «Виктори» и других парусниках, попали на флот не по своей воле. Закон против бродяг и нищих устанавливал, что все люди с сомнительной репутацией (посетившие таверну или публичный дом или даже мирно бредущие домой по порту) подлежат насильственной вербовке. Рыбаки, моряки и любые люди, имевшие хотя бы какое-то отношение к воде, немедленно объявлялись задержанными, если им не повезло попасться на глаза вербовщикам. Тот факт, что большая часть команды была завербована насильно, означал, что дисциплина на борту должна была стать железной. Гребцы при Каламине были свободными гражданами Греции, которые, хотя и были беднее, чем вооруженные рыцари, все же шли на флот добровольно. Граждане Англии, служившие на кораблях во время Наполеоновских войн, являлись в большинстве своем плохо одетыми, обиженными и не расположенными к морю и кораблям. То, что эти вынужденные моряки оказались одними из самых выносливых воинов из всех, кто когда-либо сражался на этом многое повидавшем море, повидимому, является свидетельством вклада многих поколений северных мореплавателей в генетическую структуру британцев.

Некоторое представление о судьбе моряка можно получить из книги, напечатанной примерно в это время, под названием «Корабельная экономика, или Воспоминания в носовом кубрике о событиях последней войны. Посвящается морякам старой Англии матросом, вежливо называемым офицерами флота Джеком-Уродом»: «Из девяти линейных парусников, на которых я служил, только два капитана отличались от других [своей гуманностью]. Они поддерживали порядок на борту, не прибегая к частой помощи боцмана с его плеткой, как другие. И каковы же были последствия? Эти два корабля всегда быстрее нас выполняли зарифливание и свертывание парусов. Люди не боялись, зная, что их не накажут без настоящей справедливой причины».

Дальше Джек описывает дисциплину, преобладавшую на кораблях. «Плеткой-девятихвосткой били по голой спине, и после каждых шести ударов помощник боцмана менял палача, пока провинившийся не получал двадцать пять ударов… Потом его переправляли с корабля на корабль, и на каждом он получал столько же ударов, пока наказание не заканчивалось… После этого его спина напоминала гнилую печень, после каждого удара брызгала кровь, и за помощниками боцмана внимательно следили, чтобы они тщательно выполняли свои обязанности и после каждых нескольких ударов очищали плетку – при этом по их пальцам струилась кровь. Так людей на флоте наказывали за самые разные проступки. Наказание должно было произвести впечатление на тех матросов, которые замыслили побег». Человеческая машина управлялась с парусами «Виктори» в море, стреляла из пушек в бою. А внешне корабль был удивительно красивым, им трудно было не залюбоваться, когда он, разрезая зеленые волны, плыл к мысу Трафальгар.

О самом Нельсоне можно с уверенностью сказать следующее: он был одним из немногих командиров того времени, которые старались улучшить положение матросов. Вполне возможно, он – один из тех двух капитанов, которые, по утверждению Джека, поддерживали порядок на корабле, не прибегая к помощи боцмана и его плетки. Он был не только гением мореплавания, но и очень разумным человеком. Он точно знал, как и Дрейк до него, что моряк так же достоин справедливости и разумных условий, как любой другой человек. А поскольку его капитаны всегда старались ему подражать, можно утверждать, что Нельсон сыграл важную роль в улучшении условий труда британских моряков.

Еда этих людей была простой. «Завтрак обычно состоял из густой овсянки – сваренных на воде зерен овса. Некоторые пили «шотландский кофе» – горелый хлеб, вскипяченный в воде и немного подслащенный… Полдень – самая приятная часть дня. Каждому полагалась пинта – один джил рома с водой, лимонной кислотой и сахаром». Основное блюдо – соленая говядина или свинина с гороховым пудингом, а на ужин – полпинты вина или пинта грога, сухари и сыр или масло. Жизнь на борту была трудной, дисциплина суровой, но пища – довольно приличной в сравнении, скажем, с рационом сельскохозяйственного рабочего того времени. Кроме того, у матроса был шанс получить какое-то количество призовых денег.

Вся команда существовала для того, чтобы обслуживать орудия. В их грохоте моряки жили и умирали. Истинное непреклонное лицо «Виктори» проявлялось, когда корабль готовился к бою. Даже сравнительно элегантные апартаменты адмирала лишались обстановки – мебель (и все прочее) переносилась в главный трюм, расположенный ниже ватерлинии. С нижней палубы, где спали и питались матросы, убирались гамаки и развешивались вдоль фальшбортов, чтобы стать защитой от осколков и пуль врагов. (Многие ранения в бою были получены от осколков дерева, вырванных из бортов и палуб пушечными ядрами.)

Люди стояли у орудий голые по пояс, обвязав головы платками, чтобы пот не заливал глаза, а уши предохранялись от оглушительного грохота. Они были босиком, а палубы поливались морской водой, чтобы снизить