Книга Стефан Цвейг - Федор Константинов

красивым пейзажем, приятный дом, спокойная жизнь, много работы и прогулок, несколько хороших друзей. Это идеально подходит нам после беспокойной жизни Лондона».

Цвейг знал, что в этом городе молодой вдовец Джон Байрон по прозвищу «Безумный Джек» познакомился с богатой наследницей Кэтрин Гордон Гайт, что отец этой девушки шотландских кровей, Джордж Гордон, утопился в канале и что свадьба Кэтрин и Джона Байрона состоялась именно в Бате 13 мая 1784 года. От этого союза на свет появился величайший поэт Джордж Гордон Байрон. Именно в Бате Стефан часто вспоминал, как в далеком 1918 году он работал над легендой «Тайна Байрона» и как в 1924 году к столетию со дня смерти автор «Каина» написал «трагедию великой жизни».

В городе Бат 6 сентября 1939 года состоялась суматошная свадьба Стефана и Шарлотты, на которой кроме родственников со стороны Лотты и нескольких друзей жениха (писателей Рихарда Фриденталя, Виктора Флейшера и банкира Зигмунда Варбурга) никого больше не было. Вторая мировая война уже обрушилась на Европу, Гитлер напал на Польшу, а через два дня, 3 сентября, Англия объявила войну Германии. Со вступлением Британии в войну Стефан и Лотта автоматически получили статус «враждебных иностранцев». Цвейг опасался, что теперь их в любой день могли отправить в лагеря для интернированных, ведь первое предписание (не сметь удаляться от торговой площади города дальше чем на пять миль) ими уже было получено.

Когда до него донеслась весть о смерти Зигмунда Фрейда, Стефан не смог сдержать слез и в пути к лондонскому крематорию на Голдерс-Грин вспоминал о последней беседе с профессором на Элсверси-роуд, 39. О визите в его лондонское предместье, где Мария Бонапарт любезно расставила для учителя его спасенные из оккупированной Вены египетские статуэтки. В душе он улыбнулся и памятному эпизоду, когда в июле 1938 года настоял на встрече Фрейда и Сальвадора Дали. И ироничному последнему письму, отправленному профессору 14 сентября 1939 года, в котором уверял его, что «мог бы принести больше пользы, чем семь служащих министерства пропаганды» и «как было бы бессмысленно умереть, не увидев прежде схождение в ад преступников».

Ранним утром 26 сентября в крематории на Голдерс-Грин вокруг урны с прахом стояли венский врач-терапевт Макс Шур, биограф Фрейда Эрнест Джонс, заплаканная Мария Бонапарт, одна из его первых учениц и последовательниц из Голландии Жанна Лампль де Гроот, а также родные и близкие покойного. Стефан Цвейг в то утро произнес длинную речь, проникновенное «Слово у гроба Зигмунда Фрейда» – полный ее текст можно прочитать в собраниях сочинений Цвейга в разделе публицистики.

Одиннадцатого октября 1939 года Стефан писал Ромену Роллану: «Мой дорогой, мой великий друг, спасибо за Ваше доброе письмо и за Вашу дружескую заботу. Я прочно сижу здесь, в Бате, и, за исключением одной поездки на могилу Фрейда, не выезжаю и даже не хочу выезжать. Нет в Лондоне ничего, что бы меня привлекало. Я там бесполезен, и это слишком угнетало бы. Эта война не рождает страстей, безумных надежд, стихов, глупостей, как другие: она до сих пор остается, если так можно выразиться, прозаической. <…> Цена будет ужасна, в этом я не сомневаюсь, но я хочу – и не хочу верить, что все это было лишь политикой и дипломатией; это какое-то глубинное подземное течение, пробивающее себе путь толчками землетрясений. Может быть, Вы назовете это оптимизмом, может быть – фатализмом, но я не могу жить без надежды, без гегелевской идеи “смысла истории”».

Весь уходящий и наступающий год Стефан работал над воплощением книги о жизни Бальзака – «отсутствие мужества в данный момент дало мне мужество приступить к ней». Он редко покидал дом и сад, а помогать упорядочивать накопленные источники о любимом французском романисте взялся Рихард Фриденталь. Ему, кстати говоря, и придется завершать громадную работу, когда Цвейг внезапно покинет Англию, затем Америку, а в итоге и весь мир…

Лишь однажды, в середине апреля 1940 года, когда Стефан и Шарлотта уже станут подданными британской короны (15 марта 1940 года), писатель поехал в Париж и в переполненном зале театра Мариньи прочитал лекцию «Вчерашняя Вена». Со сцены он говорил о неоспоримых преимуществах былой империи в Австрии, империи Габсбургов, которая никогда не была так рьяно привязана к немецкому народу и национализму. В Париже он навестил Фридерику, сохраняя с ней дружеские отношения. Выступил на радио, поработал в Национальной библиотеке и архивах, в последний раз увидел нескольких близких друзей. Посетил дом генерального администратора Национальной библиотеки Франции Жюльена Каина, где за накрытым столом соберутся с женами поэт Поль Валери и писатель Роже Мартен дю Гар.

В конце июня 1940 года опасения, что нацисты вот-вот вторгнутся в Англию и не оставят его живым, в очередной раз вынуждают Цвейга бросить кабинет, дом, наспех обжитое место и вновь бежать с одним чемоданом в неизвестное.

В Новом Свете

В честь кого Америка названа Америкой? На этот вопрос каждый школьник ответит быстро и не задумываясь: в честь Америго Веспуччи. Но уже второй вопрос вызовет сомнение и колебания даже у взрослых: почему, собственно, эту часть света окрестили именем Америго Веспуччи?

Стефан Цвейг. Америго

Ранним утром во вторник 25 июня 1940 года из Ливерпуля в Нью-Йорк вышел пассажирский пароход «Scythia», в одной из кают которого в третьем классе с британскими паспортами и бразильскими визами плыли в Новый Свет Шарлотта и Стефан. Беженцы и беглецы, «враждебные иностранцы», законные муж и жена, с недавних пор и, как окажется, навсегда ставшие неразлучной парой. Их путешествие было десятидневным. Дабы хоть чем-то отвлечься от ужасающих новостей войны в Европе, писатель проводил время в судовой библиотеке. Курил, поддерживал непринужденный диалог с попутчиками в баре и за шахматным столиком, в задумчивости гулял по палубе, а когда до капитана донесся слух, что с ними плывет знаменитость, он незамедлительно предложил скромному писателю и его кашляющей бледной спутнице просторную и сухую каюту первого класса.

В связи с поспешным отъездом за океан двери обжитого дома Роузмаунт не были заколочены гвоздями и досками. Особняк по-прежнему принадлежал Цвейгу, и продавать его по причине «временного» отсутствия он точно не собирался. Вскоре туда переехали родственники Шарлотты, брат Манфред с супругой и ребенком и старшая сестра Ханны Марта Кан с дочерью Урсулой. Часто по несколько дней гостили друзья, Рихард Фриденталь и Виктор Флейшер, а все тот же садовник Миллер следил за порядком во дворе и курами в сарае. В Бате остались вывезенные из Зальцбурга картины, книги, рукопись и материалы о Бальзаке, основной гардероб – ведь больше четырех чемоданов они физически не могли взять в дальнюю дорогу. Пишущая машинка «Remington», правда, направлялась в Америку вместе с ними, но и с ней Стефан вскоре расстанется, передарит тому, кому она будет нужнее…

Альфред Цвейг оказался