Книга Конан-варвар. Час Дракона - Роберт Ирвин Говард

змей примешалась высокая стонущая нота. Так недобрый ночной ветер мог бы посвистывать в пустых глазницах черепа. Вскоре несчастная Забиби поняла, что движения змей подчинялись ритму этого странного и жуткого пения — и волей-неволей в том же ритме пошла и ее смертельная пляска. О-о, что это был за танец!.. Змеи заставляли ее выделывать коленца, по сравнению с которыми самая разнузданная заморийская тарантелла показалась бы образцом чопорной сдержанности. Едва не сходя с ума от дурнотного ужаса и стыда, Забиби расслышала смех своего мучителя, полный безжалостного веселья.

— Это Танец Кобр, радость моя! — самодовольно пояснил Тотразмек. — Много столетий назад его плясали девственницы, приносимые в жертву Хануману. Им, правда, недоставало твоей гибкости и красоты, так что танцуй, моя девочка, танцуй!.. Посмотрим, долго ли ты сможешь уворачиваться от клыков Ядовитого Народца! Несколько минут? А может, несколько часов?.. Рано или поздно ты устанешь. Твои проворные ножки начнут запинаться, колени задрожат, а бедра уже не смогут так проворно вертеться… Тогда-то ядовитые зубы и начнут раз за разом вонзаться в эту нежную белую плоть…

Надо полагать, он с удовольствием поговорил бы еще, но тут занавес у него за спиной дрогнул, словно подхваченный внезапным порывом ветра, и Тотразмек пронзительно завопил. Вытаращив глаза, он хватался пухлыми ручками за длинный стальной клинок, неожиданно выскочивший у него из груди.

Музыка мгновенно умолкла. Потеряв ритм, девушка пошатнулась и тоже закричала, с ужасом ожидая, что вот сейчас на нее со всех четырех сторон накинутся змеи… Но нет — с пола взвились лишь четыре струйки безобидного синеватого дыма. А Тотразмек лицом вперед завалился с дивана и остался лежать.

Конан отдернул занавес и шагнул в комнату, вытирая о черный бархат свой меч. Он видел сквозь щелку, как бедная девушка отчаянно вертелась между четырьмя дымками, но догадался, что ей они казались чем-то совершенно другим. И еще он знал, что мгновение назад убил Тотразмека.

Забиби осела на пол, судорожно дыша. Конан хотел было ее подхватить, но она встала сама, хоть ноги у нее и подгибались.

— Фиал! — еле выговорила она. — Фиал!..

Тотразмек еще сжимал в немеющей ладони драгоценную скляночку. Забиби мигом выхватила ее — и принялась лихорадочно обшаривать одежды жреца.

— Что ты там ищешь? — спросил киммериец.

— Кольцо… Он украл у Алафдаля дорогой перстень… Украл, пока тот без памяти скитался по улицам… О, дьяволы Сета!..

С сожалением убедившись, что у жреца не было при себе Звезды, Забиби принялась обыскивать комнату, отдирая обшивку диванов, разбивая и переворачивая посуду…

Вот она на мгновение оставила это занятие и убрала с лица влажную от пота прядь.

— Баал-птеор!.. — спохватилась она. — Я забыла про Баал-птеора…

— Он в аду, — заверил ее Конан. — Со сломанной шеей.

Ее глаза вспыхнули мстительным торжеством, но с уст тотчас слетело очередное проклятие.

— Нам нельзя тут оставаться, — сказала она. — Скоро рассвет. Младшие жрецы с минуты на минуту могут прийти в храм… Если нас обнаружат здесь над его телом, верные Хануману нас на куски разорвут! И даже туранцы не поспеют на выручку…

Она подняла запор тайной двери, и очень скоро они уже спешили городскими улицами прочь. Подальше от молчаливой площади, подальше от зловещего храма!

Проходя кривым переулком, Конан придержал свою спутницу, опустив тяжелую ладонь ей на плечо.

— Помнится, — сказал он, — ты мне обещала награду…

— Обещала! — Забиби вывернулась из-под его руки. — Но сперва мы должны… надо проведать Алафдаля!

Еще несколько минут, и молчаливый раб впустил их в дом с черного хода. Молодой туранец лежал на диване, связанный по рукам и ногам толстыми бархатными веревками. Его глаза были открыты и совершенно безумны, они бешено вращались, изо рта текла пена. Забиби невольно содрогнулась…

— Разожми ему челюсти, — велела она, и железные пальцы Конана живо исполнили требуемое. Забиби без промедления вылила содержимое пузырька прямо в глотку одержимому…

Действие противоядия оказалось в буквальном смысле волшебным. Несчастный мгновенно перестал биться. Безумный блеск ушел из его глаз, и вот уже он озадаченно смотрел на девушку, явно узнавая ее, и во взгляде светился недюжинный ум. Потом молодой человек улыбнулся и заснул. Это был самый обычный, здоровый, исцеляющий сон.

— Когда ты проснешься, ты снова будешь как прежде… — прошептала Забиби и сделала знак рабу. Тот с низким поклоном вручил ей кожаный мешочек и накинул на плечи хозяйки шелковый плащ. Забиби поманила за собой Конана обратно на улицу, и он отметил про себя, как разительно изменились ее поведение и осанка. Девушка-танцовщица на глазах превратилась в знатную даму.

Стоя под аркой, что открывалась наружу, она с настоящей царственностью обратилась к нему.

— Теперь я должна открыть тебе правду, — проговорила она. — На самом деле я никакая не Забиби. Я — Нефертари. А тот, кого ты знал под именем Алафдаля, молодого старшины городской стражи, — не кто иной, как сам Джунгир Хан, сатрап Замбулы!

Конан промолчал. На темном, покрытом шрамами лице не отражалось никаких чувств.

— Я солгала тебе, потому что не смела никому открыть правды, — продолжала она. — Когда Джунгир Хан повредился в рассудке, мы были наедине. Никто не знал о случившемся, кроме меня. Узнай люди, что сатрапа Замбулы постигло безумие, в городе начались бы страшные беспорядки — к чему и стремился Тотразмек, желавший нас погубить… Теперь ты понимаешь, что не сможешь получить награду, о которой мечтал?.. Любовница сатрапа, она… она не для тебя. Но ты не уйдешь отсюда с пустыми руками! Вот, возьми! — И она передала Конану мешочек золота, что принес ей слуга. — Ступай теперь… Когда же рассветет, приходи во дворец. Я уговорю Джунгир Хана сделать тебя предводителем его стражи, но первые приказы, которые ты тайно получишь, будут от меня. Я велю тебе отправиться с отрядом в храм Ханумана под предлогом поиска следов убийцы жреца. На самом деле ты должен будешь перевернуть там все, но отыскать мне Звезду Хоралы. Я знаю, она спрятана где-нибудь в храме! Ты найдешь ее и принесешь мне… А пока — разрешаю удалиться.

Конан кивнул, так и не произнеся ни слова, и зашагал прочь. Девушка проводила глазами его широкую мускулистую спину… То, что он не выказал ни огорчения, ни смущения, слегка задело ее…

Конан же, свернув за угол, оглянулся, а потом резко сменил направление и почти бегом рванул в ту часть города, где торговали лошадьми. Там он принялся колотить в одну из дверей, пока из окошечка наверху не высунулась бородатая голова и грубый голос не осведомился о причине беспокойства посреди ночи.

— Продай коня! — отозвался Конан. — Самого быстрого, какой