Книга Королевская битва - Косюн Таками

– Хироки предупредил нас насчет Мицуко Сомы, верно?

Сюя и Норико кивнули.

– Сами мы пока что не знаем, играет Мицуко в игру или нет. Но из того, что я видел в школе, я думаю, Мицуко и Кадзуо похожи. Единственное различие в том, что Мицуко добровольно отвергла и любовь, и логику. Скорее всего, за этим что-то стоит. Понятия не имею что. Но у Кадзуо никакой причины нет. В этом главное различие. Поведение Кадзуо ничем нельзя объяснить.

Сюя внимательно посмотрел на Сёго.

– Звучит страшно, – пробормотал он.

– Да, страшно, – согласился Сёго. – Стоит только об этом задуматься. Пожалуй, это даже не его вина. Впрочем, так можно сказать обо всех. Но Кадзуо, скорее всего, даже не смог бы понять, что значит «неведомое будущее». Ничего нет страшнее, чем таким родиться.

Сёго немного помолчал.

– Я вот что хочу сказать, – продолжил он затем. – Даже такой безмозглый дебил, как я, может считать бессмысленным все на свете. Зачем я встаю по утрам и завтракаю? Все равно в итоге все становится дерьмом. Зачем я хожу в школу и учусь? Даже если мне повезет добиться успеха, я все равно в итоге умру. Ты носишь модную одежду, добиваешься уважения, зарабатываешь кучу денег, но в чем смысл? Все это бесцельно. Конечно, такая бессмыслица вполне может устраивать нашу дерьмовую нацию. Но… вот ведь в чем штука. Мы все еще способны на такие переживания, как радость и счастье, верно? Да, они могут не так много значить. Но они заполняют нашу пустоту. Это единственное объяснение, какое у меня есть. А вот у Кадзуо эти переживания, скорее всего, отсутствуют. У него нет фундамента для системы ценностей. И, не имея твердого фундамента, он просто выбирает. Выбирает по мере поступления… Что касается этой игры, он с таким же успехом мог бы выбрать не участвовать в ней. Но Кадзуо решил иначе. Вот вам моя маленькая теория. – Сёго разом все это выложил, а затем подвел итог: – Да, это страшно, что кто-то может так жить… и что мы можем с кем-то таким столкнуться прямо сейчас.

Они погрузились в молчание. Сёго еще раз затянулся, а затем загасил сигарету о землю. Сюя сделал глоток бульона, глядя на сумрачное небо над лиственной крышей, оборудованной Сёго.

– Интересно, все ли хорошо с Хироки.

Сюя вспомнил о выстрелах, которые он слышал, когда уже покинул маяк. Его это по-прежнему тревожило.

– Уверена, с Хироки все хорошо, – сказала Норико.

Сюя взглянул на Сёго:

– Интересно, сможем мы отсюда увидеть дым.

Сёго кивнул:

– Не волнуйся. Мы сможем увидеть дым, поднимающийся из любой точки этого острова. Я время от времени проверяю.

Затем Сюя вспомнил про манок. Этот манок привел его к ним. Но откуда у Сёго вообще взялась такая странная вещь? Сюя как раз собирался об этом спросить, но вмешалась Норико:

– Интересно, встретился ли Хироки с Каёко Котохики.

– Если он это сделал, мы увидим дым, – отозвался Сёго.

Норико кивнула.

– Еще интересно, – пробормотала она затем, – почему ему так нужно было увидеться с Котохики?

Этот вопрос уже обсуждался, когда они находились в медпункте. Отклик Сюи был точно таким же:

– Понятия не имею.

– Они не казались настолько близкими, – согласилась Норико, но затем вдруг ахнула, словно бы что-то поняла.

Сюя поднял голову:

– Что такое?

– Наверняка я не знаю. – Норико покачала головой. – Но, быть может… – Она подчеркнула последнюю фразу.

Сюя хмуро сдвинул брови:

– Что «быть может»?

– Бросьте, – перебил их Сёго. Сюя раздосадованно на него глянул. Вскрывая новый блок сигарет, Сёго продолжил, не отрывая глаз от пачки «дикой семерки»: – В этой проклятой игре… такое слишком уж отдает сентиментальщиной.

– Но ведь это… – настаивала Норико, – но ведь это Хироки, а значит…

Сюя в полном недоумении переводил глазами с одного на другую.

Осталось 8 учеников

68

Каёко Котохики (ученица номер 8) сидела в кустах, обнимая свои колени. Девочка находилась на южном склоне северной горы, в секторе Д=7.

Уже близился вечер, но свет, проникавший сквозь кусты, особо не менялся. Здесь просто было довольно темно. Ко второй половине дня весь район затянули густые тучи, но только часа два тому назад наконец пошел дождь.

Защищаясь от дождя, Каёко прикрыла голову носовым платком. Кустарник был густым, поэтому частично укрывал ее от дождя, но плечи девочки сильно вымокли. Но, что куда более важно… девочка была страшно напугана.

Вначале Каёко пряталась на восточном склоне северной горы, в секторе В=8. И поэтому получилось так, что Юмико Кусака и Юкико Китано были убиты прямо у нее на глазах. Каёко знала, что убийца был близко, но инстинктивно решила, что двигаться рискованнее, чем остаться. Она сидела тихо как мышка. Миновал полдень, затем полночь, и все это время девочке удавалось избегать нападения.

Каёко дважды меняла место в соответствии с объявлениями о запретных зонах. Во второй раз она сменила свое укрытие сегодня сразу же после полудня, потому что южная сторона северной горы, сектор Г=7, должен был в час дня стать запретной зоной. Таким образом, вокруг вершины северной горы теперь образовались три запретные зоны. Територия, где Каёко могла укрыться, уменьшалась.

Она еще ни разу ни с кем не встретилась. Каёко слышала множество выстрелов, порой вдалеке, порой совсем близко. Она даже слышала страшный взрыв, но продолжала сидеть тихо и неподвижно. Объявление через каждые шесть часов все проясняло: число ее одноклассников неуклонно уменьшалось.

В полдень оставались в живых еще четырнадцать учеников. Но после этого еще стреляли. Может, теперь их осталось только двенадцать? Или десять?

Каёко положила тяжелый пистолет («Смит-вессон М-59» автоматический, инструкция прилагается – хотя девочку, разумеется, название пистолета совершенно не интересовало) и помассировала левой рукой пальцы правой. Все это время ей приходилось держать пистолет, отчего мышцы совсем занемели. Ладонь налилась краской, и на ней отпечатался узор от рукоятки.

Каёко была совершенно измотана – как от недосыпа, так и от постоянной угрозы нападения. Поскольку девочка боялась войти в дом, который мог оказаться кем-то занятым, ела она все это время только скверные булочки и пила воду из бутылок, которые нашлись в выданном ей рюкзаке, поэтому Каёко была голодна и испытывала жажду. Если в дожде и было что-то хорошее, так это то, что девочка могла подставлять недавно опорожненную бутылку под струйку воды с ветки, хотя так бутылка даже на треть не наполнялась. Время от времени она снимала с головы носовой платок и смачивала им пересохшие губы, но это, конечно, плохо помогало ей справляться с обезвоживанием.

Каёко устало вздохнула, зачесала назад свои короткие волосы и снова взяла в правую руку М-59. Она была глубоко потрясена.