Книга Люси Салливан выходит замуж - Мэриан Кайз

— Нет.

Шарлотта вздохнула, демонстрируя свое беспредельное терпение.

— Это означает, что ты предпочитаешь встречаться с парнями, которые всегда навеселе, у которых нет работы, желательно с ирландцами. Чтобы они напоминали тебе об отце. Поскольку ты не смогла сделать своего отца счастливым, ты воспринимаешь таких парней как шанс попробовать еще раз. Ты думаешь: «О, хорошо, этого я сделаю счастливым, даже если с папой у меня не получилось». Так?

— Кажется. — Весь этот разговор причинял мне такую боль, что я чуть было не попросила Шарлотту остановиться.

— Не кажется, а точно, — отрезала Шарлотта. — Конечно, ты все это делаешь не нарочно, Люси. Я не говорю, что ты сама во всем виновата. Это все твое сознание сделало за тебя.

— Может, все-таки подсознание?

Шарлотта склонилась над книгой.

— A-а, правильно, твое подсознание. Интересно, какая между ними разница?

Я была не в том состоянии, чтобы объяснять Шарлотте, чем сознание отличается от подсознания.

— Вот почему ты всегда влюблялась в кого попало, типа Гаса, Малачи и… как звали парня, который выпал из окна?

— Ник.

— Да-да, Ник. Как он, кстати?

— До сих пор в инвалидной коляске, насколько мне известно.

— О, какой кошмар. — И вдруг она выпучила глаза. Он что… совсем покалечился?

— Да нет же, Шарлотта, он идет на поправку, но говорит, что в коляске ему гораздо проще перемещаться, так как он все время пьян.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула Шарлотта. — А то я испугалась, что его петушку пришел капут.

Надо сказать, что даже если бы петушку Ника пришел полный капут, большой разницы никто бы не ощутил, поскольку Ник не часто пользовался своим мужским достоинством. Большую часть времени, что мы провели вместе, он был так пьян, что не мог стоять на ногах. Если бы однажды субботним вечером у него не украли бумажник, мы бы никогда не расстались, я думаю.

Шарлотта все не успокаивалась.

— И теперь, когда тебе стало понятно, почему ты всегда выбираешь неправильных мужчин, ты больше не будешь так делать. — Бескорыстная радость освещала ее лицо. — Всем выпивохам-прилипалам вроде Гаса ты будешь давать от ворот поворот, встретишь того, кого надо, и будешь счастлива!

Я не могла ответить на ее улыбку.

— Даже зная, что именно заставляет меня любить плохих мужчин, я не могу перестать влюбляться в них, — печально возразила я.

— Ерунда! — заявила Шарлотта.

— Вместо этого я стану злобной и противной женщиной и буду ненавидеть всех, кто пьет.

— Нет, Люси, ты позволишь, чтобы тебя полюбил достойный мужчина, — прочитала Шарлотта. — Глава десятая.

— Но сначала мне придется забыть все свои старые привычки и завести новые… — Я ведь тоже читала эту книгу. — Глава двенадцатая.

Моя неблагодарность огорчила Шарлотту.

— Ну почему ты все время споришь со мной? — воскликнула она. — Ты сама не знаешь, какая ты везучая. Я бы все отдала за то, чтобы у меня была неблагополучная семья.

— Поверь мне, Шарлотта, ничего хорошего в этом нет.

— Нет, есть. — Шарлотту было не переубедить.

— Ради бога, да что хорошего в неблагополучной семье? — Меня этот разговор раздражал все сильнее.

— Как ты не понимаешь? Если в моей семье все хорошо, то чем я могу объяснить все свои неудачные романы? Мне некого винить, кроме себя. — И Шарлотта снова завистливо посмотрела на меня. — Как ты думаешь, у меня злой отец? — с надеждой спросила она.

— Нет, — ответила я. — Я его, конечно, не очень хорошо знаю, но мне он показался очень добрым человеком.

— Ну тогда, может быть, он слабый, не умеет командовать, вызывает неуважение к себе? — предложила Шарлотта другой вариант, найденный в книге.

— Напротив, — сказала я. — Он умеет командовать, и я его очень уважаю.

— Ладно, вот еще: стремится подчинить себе всех вокруг, как тебе это? — спрашивала Шарлотта. — А может, он мелагоманьяк, а?

— Во-первых, не мелагоманьяк, а мегаломаньяк, и во-вторых, нет. Извини.

Несмотря на мое извинение, она рассердилась:

— Знаешь что, Люси, пусть ты не виновата, но это ты придумала все это…

— Что еще я придумала? — спросила я, готовая взорваться.

— Ну ладно, не ты придумала, — отступила Шарлотта. — Но если бы не ты, я бы никогда не услышала об этих дурацких теориях. Это ты вложила их мне в голову, — сказала она угрюмо.

— В таком случае я заслуживаю награды, — пробормотала я себе под нос.

— Какая ты вредная, — сказала Шарлотта, и ее глаза заблестели слезами.

— Прости, — тут же извинилась я. Бедная Шарлотта. Как плохо быть умным лишь настолько, чтобы понимать, что ты круглый идиот.

Но Шарлотта не умела долго дуться.

— Ой, расскажи мне еще раз, как ты послала Гаса подальше, — потребовала она.

И я рассказала — не в первый раз и не в последний.

— И что ты чувствовала? — спросила она восторженно. — Что ты сильная? Что ты победила? Я бы хотела сделать то же самое с Саймоном!

— Ты разговаривала с ним?

— Во вторник мы занимались сексом.

— Так вы разговаривали?

— Не-а, думаю, нет, — подумав, сказала она и сама засмеялась над собой. — Я так рада, что ты вернулась, — призналась она. — Я скучала по тебе.

— Я тоже по тебе скучала.

— Теперь мы сможем поговорить о Фройде…

— Фройде? А, о Фрейде!

— Фрейд, — старательно повторила Шарлотта. — Да, так вот, я читала недавно про Фрейда… Правильно? Ага, и Фрейд писал, что…

— Шарлотта, что с тобой?

— Я репетирую, что говорить на вечеринке в субботу. — Она внезапно погрустнела. — Мне так надоело, что мужчины считают меня дурой только потому, что у меня большие сиськи. Я им докажу, что я не дура. Я им весь вечер буду рассказывать про Фройда. То есть про Фрейда. Но боюсь, они даже не заметят, ведь они меня не слышат, потому что постоянны заняты разговором с моей грудью.

И опять она грустила лишь несколько секунд.

— А что ты наденешь? Ты, наверное, уже сто лет нигде не была.

— Я не пойду на вечеринку.

— Что?

— Мне еще рано. Я пока не готова.

Шарлотта долго смеялась. Люди, приходящие в себя после расставания с отцом-алкоголиком, очевидно, бывают столь же смешны, как люди, случайно упавшие в бассейн или поскользнувшиеся на банановой кожуре.

— Какая ты глупая, — заходилась Шарлотта в приступах хохота. — Можно подумать, что ты в трауре.