Книга Отшельник - Томас Рюдаль

Пондюэлю снова пришлось вылезти из фургона. Он выволок Паскуаля из канавы на дорогу, потом с трудом затащил в кузов. Эрхард не мог обернуться, но слышал, как Паскуаль гневно мычит. Они уезжали прочь от вулкана Кальдерон-Ондо. Эрхард полулежал на сиденье; у него жестоко ныло все тело. Он смотрел, как солнце впереди скрывается за горизонтом. Чем ближе они подбирались к городу, тем больше жалел Пондюэль свою разбитую машину. Он не знал, что скажет жене, не знал, как будет зарабатывать в следующие несколько дней.

Эрхард велел ему заявить о происшествии в полицию, как только он попадет домой. Пусть расскажет, как сумасшедший Отшельник взял его в заложники и угнал его машину. Полицейские ему поверят.

Пондюэль ни в чем не был уверен. Сказал, что у его жены, как у всех махореро, шестое чувство на подобную ложь.

– Такой навык есть у всех женщин, – заметил Эрхард, но Пондюэлю было не смешно; он с мрачным видом заметил, что Эрхард с бритой головой похож на грязного бомжа, на нищего.

Они подъехали к недостроенному отелю «Олимп». Пондюэль вышел, хлопнув дверцей. Скоро он растворился во мраке. Скорее всего, он свернул на тропинку, которая ведет мимо роскошных вилл в многоквартирный дом, где он живет с молодой женой. Эрхард не знал, как поступить с фургоном и с Хуаном Паскуалем. Тот как раз очнулся и заворочался.

– Эй, кто здесь?

Эрхард понял: Паскуаль не видел, кто его вырубил, а потом затащил в фургон. Они поменялись ролями. Он с трудом завел мотор, потом прижал к губам ворот футболки и рявкнул, подражая голосу Палабраса:

– Вопи сколько хочешь, друг мой! Тебя никто не услышит.

– Я сделал все, о чем вы меня просили! Все! Я позаботился о старике. Осталась только женщина. Позвольте мне доделать дело! Дайте мне шанс! Я должен принять лекарство, иначе мне будет плохо.

Эрхард размышлял.

– Я ничего тебе не дам, пока не буду уверен, что ты не пойдешь в полицию.

– Клянусь Пресвятой Девой Марией! Можете мне доверять.

– Что, если… что, если старик с кем-то поговорил? – решился спросить Эрхард, сильнее давя на газ, чтобы заглушить собственный голос.

– Что? – спросил Паскуаль.

– Что, если старик заговорил? – крикнул Эрхард и подумал: наверное, у Паскуаля сломался слуховой аппарат. А может, он вообще потерял его в схватке.

– Я о нем позабочусь!

– Тебя видели, дурак ты этакий!

– Кто? Когда меня видели?

– А ты сам как думаешь?

– Что?

– В квартире. В тот день, когда избили Беатрис Колини. Тебя видела соседка из дома напротив.

Молчание, а потом:

– Я же говорил вам, что это не я! Наверх поднимался Рауль; сказал, что ему нужно позвонить. После того как он… разобрался со шлюхой, мы поехали к нему домой. Он велел мне подождать снаружи, а сам вошел и стал ссориться с Колини. Я звал его, но он не впускал меня, пока не стало слишком поздно. Я предложил заняться стариком, который спал наверху, на террасе. Но Рауль мне запретил.

У Эрхарда закружилась голова.

– Что ты сделал со шлюхой?

– Что?

– Что ты сделал со шлюхой?

– Я ведь все вам рассказал. Вы знаете, что я сделал.

– А ты напомни.

Пауза. Потом Паскуаль сильнее забился, ударил пятками в пол.

– Мать твою! Кто там? Палабрас, это вы?

– Ты убил ее.

– Какого хрена? Вы же знаете, что…

Эрхард завел мотор и тут же выскочил из фургона. Его ужасно мутило; сейчас его вывернет наизнанку; он вспомнил съеденную днем креветку. Но, ловя ртом воздух, он чувствовал запах морской соли и холодного бетона. Запахи его успокоили. Приступ тошноты прошел.

Еще несколько кусочков головоломки встали на место.

Конечно, Алина не сама спрыгнула с крыши, конечно, ее столкнули. Почему он раньше не подумал о такой возможности? С чего взял, что никто не знает, где она? Он ведь сам рассказал о ней Раулю! Он испытывал облегчение и в то же время гнев. Она не спрыгнула с крыши, боясь его, Эрхарда. Ее столкнули Рауль или его дружок Песке. Они заставили ее повеситься. Преднамеренно. Зверски убили запутавшуюся, глупую девицу, а потом решили, что вину возложат на Эрхарда…

Бросив фургон, он пошел через недостроенный отель. Во многих отношениях отель можно назвать островом в миниатюре. Недострой – отражение больших амбиций, распространенной коррупции, отвратительного управления и планирования. Но кроме того, отель можно назвать довольно поэтичным: куча мусора, похожая на отрыжку какого-нибудь бедного архитектора, план, кое-как намалеванный на чертежной доске и размазанный рукавом. В свете фар он увидел то, что должно было стать рестораном или кафетерием с лестницей, площадку и стену с окнами, выходящими на океан. Немецкие домохозяйки и самодовольные русские могли расхаживать вокруг шведского стола, в то время как двадцать или тридцать уроженцев Западной Африки и молодых испанцев носились бы по залу и наполняли опустевшие подносы свежим инжиром, дымящимися тортильями и местными моллюсками. Гости сидели бы в плюшевых креслах, пили шампанское и любовались видом на океан и на город. Правда, океана почти не видно из-за живой изгороди и гигантских скал, но часть скал после постройки отеля наверняка взорвали бы динамитом. В изменчивом мире приятно ощущать нечто постоянное. Например, долгострой, который, скорее всего, никогда не будет завершен. Когда-нибудь все здесь сровняют с землей.

Он топтал смятый целлофановый пакет из «Гипердино», с логотипом в виде глупого зеленого динозавра с ярко-красным языком. Больше всего на свете ему хотелось вытащить неумелого дурня Паскуаля из фургона и избить до полусмерти. Найти старую трубу и размозжить ему башку. Правда, ни к чему хорошему это не приведет. Моряк всего лишь выполнял приказы, которые отдавал ему Эммануэль Палабрас. Иначе и быть не могло. Паскуаль сказал: «Осталась только женщина». Кого он имел в виду? Неужели Монику?! Наверное, они думают, что Монике что-то известно.

Эрхард схватил мешок и нахлобучил себе на голову, пробуя вдохнуть. Мешок пах плесенью. Стащив мешок с головы, он открыл дверцу и с трудом забрался в кузов фургона. В одном углу виднелась темная куча – это Паскуаль. Моряк дергался, когда в кузов залезал Эрхард. Он ругался, когда Эрхард схватил его за горло и натянул мешок ему на голову.

– Зачем ты столкнул за борт помощника капитана?

– Ты кто, мать твою?

Эрхард изо всех сил ударил его ногой по почкам. Целлофановый пакет шуршал; он то надувался, то опадал вместе с дыханием Паскуаля.

– Почему ты убил его? Скажи, и я сниму пакет. – Эрхард больше не видел его лица.

Паскуаль дышал со свистом.

– Он наврал, что он помощник капитана… наркоман долбаный! Сними, сними его! – Пакет прилип к его губам.