Книга Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

А за предотвращение в 1964 году в Италии государственного переворота я получил орден «Красной Звезды».

— Вы не могли бы рассказать об этом поподробнее и ответить на вопрос, кто же дал Вам информацию о подготовке переворота?

— Первые данные о том, что нечто подобное готовится, я получит от мафиозо Николо Джентили во время очередного моего визита к нему на Сицилию. «Центр», для укрепления связей с ним, прислал мне для него икону. Он коллекционировал иконы. В КГБ все ахнули, узнав о том, что отец мафии, сам того не зная, работает на советскую разведку. И «Центр», как я вам выше сказал, прислал мне икону для закрепления с ним связей. Он меня спросил: «Сын мой, ты действительно только журналист и работаешь на газету?». Он, видимо, что-то чувствовал. Я ответил: конечно, я работаю на газету и хочу написать книгу. Николо сказал, что речь у него со мной пойдет не о книге, а он просит меня сообщить нашему послу о подготовке у них в стране государственного переворота с участием ЦРУ и крайне правых партий Италии. Такой блок создан ими против Море и левого центра, которого боятся по той причине, что, не без помощи разведки СССР, он стал находить взаимопонимание с коммунистами, набирая политическое влияние в Италии.

А план переворота шел под названием «Пьяно Соло» — «Единственный План». Во главе его стояла военная верхушка с генералом Де Ларенце. Начальник контрразведки и военная хунта получили согласие от президента Италии Ценье, который, кстати, был потом отравлен при загадочных обстоятельствах. А тогда он был согласен на проведение переворота с установкой примерно такого режима, какой был при Бенито Муссолини — режим диктатуры военных и блока неофашистов. Переворот уже был назначен на четвертое июля 1964 года. План его был таким: на прием к премьер-министру Море должен был прийти офицер военно-воздушных сил и выстрелить в него. Но не убить, а лишь ранить. А на суде заявить, что он это сделал по заданию коммунистов и ультралевого крыла для того, чтобы коммунисты взяли власть в свои руки. А уж после этого начнутся аресты коммунистов. И к этим арестам готовы уже специальные лагеря, а после арестов установится власть военной диктатуры. Естественно, при помощи американцев. После этого рассказа я спросил Джентили, зачем он мне все это рассказал? На что он задал мне прямой вопрос: «А вы что, любите американцев?» Я ответил, что нет, а он признался, что их ненавидит, потому что они ему весь наркобизнес сорвали и в США, и в Италии. И это им его месть. Все услышанное от Джентили я сообщил резиденту. Он мне сказал, что за такое сообщение можно получить по мозгам, но шифровку в Москву мы все-таки отправили.

Потом мы и сами видели, что к столице Италии Риму началось какое-то движение войск. От коммунистов к нам шли сообщения, что в итальянском сенате происходит что-то непонятное. И мы приготовили на эту тему две статьи, написанные по данным нашей службы. Через нашу агентуру мы передали их в печать. Начался колоссальнейший скандал, Море сразу же арестовал Де Ларенце. И благодаря этому скандалу переворот был сорван.

— Леонид Сергеевич, а были ли случаи, когда Вам, в силу каких-то причин, не удавалось выполнить приказ из «Центра», и если да, что это были за причины?

— Был такой случай. В разведшколе я учился вместе с Олегом Лялиным, подполковником советской разведки, ушедшим к англичанам вместе с Гордиевским. Лялин играл в том самом драматическом кружке, что я организовал во время учебы в нашей школе разведки. К нам в итальянскую резидентуру пришла на него разработка, меня вызвал мой резидент и, показав мне его фото, спросил, знаю ли я, кто это? Я, естественно, ответил, что это Олег Лялин. А я еще не знал о том, что он смотался к нашим врагам. Из Москвы сообщили, что он приговорен к высшей мере наказания за измену Родине, и есть сведения, что он через неделю будет во Флоренции и остановится по такому-то адресу. Резидент дал мне «вальтер» без номера и за устранение Лялина обещал мне Орден Боевого Красного Знамени. Ехать во Флоренцию необходимо было именно мне, потому что я знал его. Я поехал, взяв «вальтер», но предупредил, что попробую его перевербовать. Он появился в гостинице, где я его ждал, только через сутки. Для неузнаваемости Лялин сделал себе пластическую операцию. Он шел через пустынный двор, я за ним с «вальтером» в кармане. Это было ранним утром, никого вокруг, а я иду и думаю: а что, если это не он. Пока думал, он свернул в переулок, а я в другой, потеряв его из вида.

Вернувшись в Рим, я все рассказал резиденту.

Это был все-таки Олег Лялин, из-за которого я просидел в Москве шесть лет. Но когда я написал письмо тогдашнему председателю КГБ Юрию Владимировичу Андропову, то он велел в этом деле разобраться. Во время разбора этого дела мы узнали, что Лялин выдал 120 известных ему сотрудников КГБ. Но моего имени он почему-то не назвал. После этого Андропов вызвал меня для личной беседы и спросил: «А почему Лялин Вас не выдал?» Я ему ответил, что, наверное, даже у подлецов в душе могут сохраниться дружеские отношения, или же он просто забыл обо мне.

— А кто руководил «Красными бригадами» и что это было за движение, держащее в страхе всю Италию своими террористическими актами? И было ли у ПГУ КГБ СССР агентурное проникновение в него?

— «Красные бригады» — это китайское порождение, у меня в них был один агент, который являлся их главным финансистом. Именно через него китайцы осуществляли их финансирование. Они стояли за коммунизм, но извращенного диктаторского свойства, сращенного с фашизмом. Потом мой агент своровал крупную сумму денег из их казны, и в Пекине их спецслужбы его за это убрали. После того, как со стороны китайцев к «Красным бригадам» ослабло внимание, к ним подошли сотрудники ЦРУ и фашисты. В результате в Италии сформировался мощный ультратеррористический кулак. А у ЦРУ была задача с их помощью уничтожить мощный развивающийся левый центр. В чем им еще помогали некоторые крупные промышленники, которые мечтали вернуться к временам фашиста Бенито Муссолини.

— Как шла Ваша работа против «Красных бригад»?

— Работа против них шла через отдел активных мероприятий. Через него информация о «Красных бригадах» попадала в прессу, где сообщалось, что они из себя представляют и кому служат. И все это делалось на основании добытых через агентуру документов. У меня было два агента, которые были активными членами «Красных бригад». Они работали на меня за деньги.

— А были у Вас, как у журналиста, встречи с эмигрантами из среды интеллигенции?

— После моего ухода из разведки, из-за аварии в 1963 году, подстроенной в Италии Аджубею, когда убийцы надеялись, что он сядет в мою машину, а он поехал в машине с послом, меня, как одного из лучших пропагандистов, по состоянию здоровья перевели в идеологическое Пятое управление КГБ СССР.

Так вот, в последний год жизни поэта и эмигранта Галича я съездил в Париж, чтобы вывезти из Франции в Россию и Александра Галича, и писателя Виктора Некрасова. У нас появились сведения, что Галич сильно запил и все время в беседах говорил: я вернусь в Россию и на осколках бутылок поползу к церквям, поклонюсь матушке России и попрошу у нее прощения. Не могу я больше жить в Париже. Эта была база для его вывоза в СССР. Что же касается Некрасова, то он тоже страшно пил. Его там не публиковали, и в связи с этим он находился в страшнейшем кризисе. С Некрасовым у меня была беседа, в которой он мне задал вопрос, чем я могу ему гарантировать неприкосновенность и прощение на Родине? Я ответил, что своим честным словом. Сказал, что ему возвратят его лауреатство, а так же создадут условия для работы. Но у меня случился срыв этой операции потому, что за три дня до моего приезда Галич умер. Американцы сразу подняли шум, что его убила советская разведка, хотя она в моем лице хотела сделать ему предложение вернуться в СССР. Но я встретился с его женой, она мне рассказала, что он приехал из Бонна в Париж, где они жили, расстроенный и спросил у нее, есть ли у них выпить?