Книга Хроники невозможного. Фактор "Х" для русского прорыва в будущее - Максим Калашников

Джонсон Хагажеев решает: эту технологию нужно принимать на вооружение! Он тогда спросил: а нельзя ли и промежуточные продукты «Норникеля» переработать? Мастер согласился. С ним комбинат подписал договоры о разработке технологии извлечения драгоценных металлов, селена и теллура, из кека огарка выщелачивания никелевого шлама и прочих промежуточных продуктов. А в июле 2001 года «Норникель» подписал соглашение об общем сотрудничестве с институтом Мастера. «Гипроникель» должен был спроектировать первую промышленную установку по газофазному выделению платиноидов, оборудование планировалось изготавливать силами ракетно-космической корпорации «Энергия», где всегда была высочайшая культура производства…

* * *

Стрелец вспомнил тот декабрьский день 2012 года, когда Мастер поведал ему эту историю. Они сидели в придорожном ресторанчике, Мастер заказывал прожаренные до хрустящего состояния драники, прихлебывал «Эвиан» и горячился:

– Это был просто злой рок какой-то! 24 июля 2001 года олигарх Прохоров, будучи одним из основных собственников «Норникеля», смещает Хагажеева с поста гендиректора и назначает на его место самого себя. И – все. Больше по инерции, чем в качестве задела для будущих исследований, продолжались намеченные вместе с Хагажеевым работы. Мы успели подготовить всего один отчет о совместной работе. Мы предложили дополнить наш процесс еще двумя, чтобы извлекать из рудного концентрата не только платиноиды, но еще и селен, таллий, золото и серебро. Чтобы вообще не было никаких отходов производства.

В ответ – тишина. В 2002-м финансирование прекратили. Олигарху Прохорову это было, видимо, неинтересно. Мы, конечно, не успокоились. Через шесть лет удалось достучаться и до Прохорова. В феврале 2007 года в московском кабинете руководителя «Норильского никеля» Прохоровым и Мастером был подписан меморандум о начале совместной работы. Но надо же было такому случиться еще раз! В марте того же года М. Д. Прохоров объявил, что покидает пост гендиректора…

Стрелец тогда долго, до поздней ночи, проговорил с изобретателем. Воображение рисовало ему совершенно иной «Норникель»: с просторными светлыми цехами, где работают чисто автоматические газофазово-комбинированные установки. В дело идет все. Нет никаких шлаков, пыли, кислот и солей. Полная переработка и замкнутый цикл. Персонал – операторы в белых халатах.

– Да, могло быть и так, – согласился Мастер. – Я вам больше скажу: именно тогда мы и наткнулись на то, что с помощью трифторфосфина можно заменить гальванопластику и наносить тончайшие металлические покрытия на разные поверхности. Так мы и придумали дешевые катализаторы: на основу из оксида алюминия наносится тончайший слой чистой платины. Причем такое покрытие получается намного лучше гавльванопластического – оно фантастически гладкое, без пор, равномерной толщины.

Мы придумали, как извлекать ценнейшие металлы из бедных и крайне бедных промышленных отходов. Для этого добавили к основному процессу еще два – концентрирование металлов до уровня в 5—30 граммов на литр раствора и разделение металлов. Да-с, с выделением их с чистотой не менее 99,9 процента! Создали для этого твердые эстрагенты, Максим, ТВЭКСы. И все остановилось…

Мастер в тот вечер остановился у огромного двухкабинного тягача-ракетовоза «Ураган», припаркованного около его дома во Всеволожске.

Мягко падал снег, и они тогда вышли из теплого, обитого белой кожей салона «Майбаха» полюбоваться этим символом советской военной мощи. Оказывается, изобретатель купил его для сына и для себя – он все-таки мальчишка в душе.

Оглаживая стылый бок замершего гиганта, Стрелец тогда сказал Мастеру, что, в общем, все закономерно. Вместо человека, жизнь отдавшего цветной металлургии и болевшего за будущее «Норникеля», пришел просто «счетчик бабок», в жизни не сделавший ни одного стоящего дела. Вот и наглядная разница между «красным инженером» и постсоветским денежным мешком. Ведь последний, сей мастер куршавельских загулов, точно так же показал себя и в добыче золота. Брал месторождения – и не разрабатывал их. Все ждал, когда государство протянет линию электропередач к одному из приисков за 11 миллиардов рублей, а сам втрое больше выбросил на баскетбольную команду американских негров и на стадион в Штатах. Чего же мы хотим от такой «элиты»?

Мастер только усмехнулся.

– Все равно мы не проиграли. Технология есть. Можно ставить ее хоть в Белоруссии и завозить руду для переработки из Южной Африки, – сказал он тогда. А потом, помолчав, добавил:

– В чем наша ошибка? Не секрет, что «Норникель» ежегодно заказывает в разных организациях проведение сотен научно-исследовательских работ, на многие миллионы долларов. Неужели в этом перечне не нашлось бы места для работы по адаптации нашей технологии к условиям реального производства, да еще мизерной стоимостью в 10 тысяч долларов?

Дело в том, что все эти НИР направлены на совершенствование традиционных технологий, а наша работа подразумевает революционное преобразование производства драгоценных металлов. Она закрывает старые мощности за ненадобностью. Да и при успешном использовании новой технологии так или иначе придется изобретателю за использование лицензии на патент. А делиться полученной сверхприбылью олигархам ой как не хочется!

У этого владельцев «Норникеля» нет никаких объективных причин для кардинального изменения производства драгоценных металлов. Зачем им новая технология? От хорошего лучшее не ищут: на мировом рынке платиноиды из года в год дорожают, потребление их медленно, но увеличивается, в мировой экономике «Норникель» занял свою нишу и получает устойчивую прибыль.

Что ему еще нужно? Резкого снижения себестоимости драгоценных металлов и получение сверхприбылей? Но посмотрите, какой ценой это может быть достигнуто: крупные финансовые вложения в новые производства, огромные организационные пертурбации. А что делать со старым производством? Например, с Красноярским заводом цветных металлов, который становится попросту ненужным? А что делать с тысячами рабочих и их семьями?

Кроме того, руководителям компании нужно считаться с мнением сотрудников десятков научных институтов, которые кормятся тем, что совершенствуют старые технологии. Да они готовы костьми лечь, но ни под каким соусом не допустить нас до производства! И вся эта головная боль только ради получения сверхприбылей?

Нет, надо искать иных игроков…

– Вот если бы у главных конкурентов «Норникеля», например, у южноафриканцев, появилась бы такая технология, которая сбила бы мировые цены, и «Норникель» стал бы терпеть убытки от производства платиноидов, – невесело засмеялся в ответ Стрелец. – Вот тогда бы его владельцы и руководители сами пришли бы к вам с поклоном…

Мастер тогда вскинул гордо патлатую голову и упрямо произнес:

– Да сил и времени на все не хватает, Максим! Пока еще не созрела ситуация на мировом рынке, попробуем работать с мелкими производителями платиноидов. Или предприятиями, у которых есть доступ к платиновому сырью, но они не знают, что с ним делать. Платиной-то русские недра богаты. Вы не знали? Ее месторождения простираются по всему Заполярью – от Кольского полуострова до Чукотки и островов в Северном Ледовитом океане. Есть платиновые месторождения даже в центральных областях, где уже есть хорошо развитые коммуникации, инфраструктура и вполне подходящий для людей климат. В Воронежской области, например.