Книга Хранитель забытых тайн - Кристи Филипс

В этом они не были одиноки. Публика явно была шокирована явлением нового Дерека: по церкви прокатилась волна потрясенного шепота, который достиг крещендо и стих, лишь когда двойник покойного занял свое место. Но это его, похоже, нисколько не обеспокоило; усевшись в одиночестве на пустую переднюю скамью, он оживленно поглядывал по сторонам и жизнерадостно улыбался. Возможно, Дэвид был единственный живой родственник Дерека Гудмена. Или единственный, кто соизволил почтить присутствием его похороны.

Магистр вышел на кафедру, произнес несколько банальных фраз и предоставил слово декану. Декан призвал публику повторить вслед за ним молитву и, закончив, предоставил слово Эндрю. Тот взошел на подиум, сжимая в руках несколько карточек. «Смотрится мрачновато», — подумала Клер. Он подошел к микрофону, поправил его, глубоко вздохнул и прокашлялся.

— Что я могу сказать вам о Дереке Гудмене? — начал он наконец, оглядывая собравшихся, словно ожидая услышать от них ответ. — Первое, и самое главное, и это известно всем нам: он был выдающийся ученый. Докторскую диссертацию он написал, когда ему было всего двадцать пять лет, и никто не удивился, когда вслед за этим он опубликовал сразу две книги подряд: «Реформа и революция: корни британской демократии» и «Плаха: высшая мера наказания в Англии Тюдоров и Стюартов», тем самым доказав, что он блестящий историк и настоящий ученый. Обе книги получили широкое и горячее признание и поставили доктора Гудмена в ряд ведущих специалистов по истории Англии.

Эндрю сделал паузу и заглянул в свои карточки.

— Его статьи часто печатались в самых влиятельных научных журналах, таких как «Прошлое и настоящее» и «Английский исторический журнал»…

Эндрю замолчал. Он снова заглянул в свои карточки, еще раз прокашлялся и сморщил нос, однако продолжать не торопился. В зале возникло ощущение, что он не знает, что говорить дальше. «Возможно, — думала Клер, — Эндрю сейчас размышляет о том, сколько своих статей Дерек Гудмен написал сам. Или даже писал ли он сам свои книги».

— Доктор Гудмен был… — открыл рот Эндрю, но опять замолчал, — Дерек Гудмен… — попытался он еще раз, потом замолчал окончательно — просто стоял и, щурясь, озирался, оглядывая собравшихся.

— Нет, боюсь, у меня ничего не получится… — сказал наконец он и потер ладонью лоб. — Не просто не получится… в общем, я не хочу, вот и все. Сколько лет я подбирал за Дереком Гудменом грязь и, честно говоря, устал. Представляю, как посмеялся бы он, узнав, что я пою тут ему дифирамбы, в то время как он делал все, чтобы превратить мою жизнь в сплошной ад. Мою жизнь, а также жизнь каждого из вас.

Он снова замолчал и виновато посмотрел на сидящего в переднем ряду Дэвида Гудмена.

— Я искренне надеюсь, что лично вам, мистер Гудмен, не будет обидно или оскорбительно услышать, что, откровенно говоря, ваш брат был настоящей скотиной.

— Что вы, что вы, нисколько не обидно! — крикнул Дэвид Гудмен, сияя от радости.

— Понимаете, я боюсь, что окончание моей хвалебной речи будет выдержано примерно в том же ключе, — предостерег его Эндрю.

— Продолжайте, прошу вас, — весело попросил его Дэвид Гудмен.

— Я вижу, Дерека Гудмена не удостоили даже приличного поминального ужина, — заметил Ходди, когда они с Клер уже стояли в трапезной, где проходила гражданская панихида.

Люди собирались кучками, разговаривали, смеялись, выстраивались в очереди к буфетным стойкам. Окончание надгробного слова Эндрю было принято залом исключительно хорошо. В воздухе витал дух легкомысленного веселья, вещь редкая на похоронах. Похоже, у каждого было что рассказать про Дерека, каждый не прочь был вставить в прощальную речь и свое слово. После погребальной службы к Клер то и дело подходил то один, то другой, признаваясь, что в свое время ему тоже очень хотелось дать Дереку Гудмену по морде, и каждый от всей души благодарил ее за почин.

Клер бросила взгляд на Эндрю, который стоял рядом с Порцией Гастингс возле преподавательского стола.

— Не переживайте, — заметил Ходди, смекнув, куда обращено внимание Клер. — Она здесь со своим мужем.

Клер строго посмотрела на Ходди.

— С чего это вы взяли, что я переживаю?

— Да так… Просто я слышал, что прошлым вечером кое-кто кое с кем очень поздно работал в архивах.

— Да, боже мой, что это за место такое, где все сразу становится всем известно!

— Да я ничего, просто хотел предупредить, — хитро усмехнулся он.

— Если что знаете, держите при себе, договорились?

— Постараюсь, — ответил он, перехватывая бокал белого вина с подноса проходящего мимо официанта.

Клер огляделась. Мистер Пилфорд беседует с магистром; по улыбке библиотекаря она поняла, что магистр горячо уверяет его в том, что все книги, которые Дерек Гудмен не вернул в библиотеку, скоро будут благополучно возвращены. Роберт Макинтош сидит в студенческой части зала, видимо, с одной из двух своих подружек. Каролина Сатклифф украдкой накладывает себе на тарелку еще порцию десерта: диету, видно, решила послать к черту. Нора Джилс и Эшли Темплтон увлечены оживленной дискуссией, похоже, интимного свойства. Элизабет Беннет помогает какому-то пожилому джентльмену занять место за преподавательским столом. Она вспомнила: да-да, это тот самый человек, которого она видела здесь за обедом два дня назад.

— Кто это с доктором Беннет? — спросила она Ходди.

— Ее отец, профессор Рутерфорд. Беннет — фамилия ее мужа, — объяснил Ходди, — она оставила ее себе, хотя развелась с ним лет десять назад. Профессор когда-то преподавал у нас историю Древнего мира. Сейчас он на пенсии и большую часть времени проводит с семьей, в своем родовом имении в Бедфордшире.

— В родовом имении?

— Да, у них там громадный старинный дом. Ну знаете, такой монстр, который находится под охраной Национального треста[44]. Он — одиннадцатый… нет, кажется, двенадцатый герцог Кендальский.

У Клер шея сама вытянулась в сторону доктора Беннет и ее отца. Она еще не видела герцогов не на картинке, а живьем.

— Прямой потомок Якова Второго[45], — добавил Ходди.

— Что вы говорите? И что, когда он умрет, доктор Беннет станет герцогиней?

— Нет, титул наследуется только по мужской линии. Герцогом станет ее сын, Брендан. Отличный парень, хотя и немного хулиган… он ходит в школу при Оксфордском университете, — сказал Ходди, слегка поежившись.

Что это отец и дочь, можно было догадаться без труда: тот же высокий лоб, те же отчетливо выступающие скулы. Интересно, они хоть немножко похожи на Якова Второго? Если бы оба встали рядом с портретом короля, было бы заметно сходство? Интересно, что чувствует человек, если знает, что он — прямой потомок короля? Может, это его тяготит? Ведь правление Якова закончилось трагически. В1688 году он был свергнут, и бежал из страны, и всю оставшуюся жизнь прожил в изгнании во Франции.