Книга Четырнадцатая дочь - Екатерина Федорова

Лемень по имени Кайрес, задержавшись за ее спиной, вполголоса отдал распоряжение одному из котоборцев. Потом прикрыл дверь и сказал, обращаясь к ней:

– Кстати, вы так и не спросили, когда я отдам подарок.

Таня застыла. Не объяснять же славному детинушке Леменю, что она даже с синим сиянием не разобралась, зато всякий раз расплачивалась за его использование несколькими часами жизни. А то и днями, проведенными в беспамятстве. При таких условиях новый магический дар от неизвестного посланника нужен примерно так же, как собаке пятая нога. Управиться бы с полученным…

Симпатичное лицо Кайреса освещали флиги. На губах играла слабая полуулыбка, но прищур глаз был напряженный. Нервный такой прищур.

Вот человек, подумала Таня, который получил предназначенное мне, после чего начал бороться со злом. И попутно разлучать детей с матерями, заставляя их расплачиваться за чужие грехи. Ей приказал дать по голове, если что. Беззащитной девушке, между прочим. А судьба котов, которых сдали Лиге жители, и вовсе должна быть печальна.

Бойся даров, что приносят неизвестные личности. И бойся того, что эти дары из тебя высвободят. Как-то так.

Снова, уже почти по привычке, из глубин памяти вынырнул кусочек наставлений Арлены. Не говорите слишком откровенно, людей это либо смешит, либо оскорбляет. Не будьте слишком простой, княжна Татьяна. Придерживайтесь канонов и правил – они помогут выстроить между вами и людьми стену, через которую до вас не дотянутся. А также не заденут и не оскорбят.

Таня склонилась в реверансе – левая нога слегка развернута, правая выставлена вперед на расстояние одной ступни от левой. Глубокий полуприсед с разведением рук, кисти с чуть расставленными пальцами расслабленно опущены вниз, напоминая повисшие бутоны. Все как говорил и показывал благородный Ленклав Тарланьский. Увидел бы он ее сейчас, остался бы доволен.

И, застыв с согнутыми коленями, она подняла лицо к Кайресу:

– Я полагаю, мне не следует с этим торопиться, благородный господин.

Лицо Кайреса расслабилось.

– Я… я понимаю. Встаньте, княжна. Заверяю вас, мы не будем торопиться.

Выпрямляя уже начавшие дрожать колени, она вдруг почувствовала себя уверенной. Не в будущем, но в себе. Это было так, словно приседала она еще Таней, а встала уже Татьяной. И эта Татьяна подняла подбородок, спокойно сказала:

– Я надеюсь на вашу поддержку и руководство во всем, что касается подарка посланника, благородный Кайрес.

– Я не благородный, – возразил тот. После некоторой паузы, правда. – К тому же девица из благородного рода, если я правильно помню, во всех землях к сыну купца обращается или по имени, или просто «почтенный». И лишь в особых случаях она может употребить «почтенный господин».

– Благородство в душе, а не в происхождении. – Татьяна склонила голову.

Купецкий сын Кайрес хотел что-то сказать, но тут в дверь торкнулись. Внутрь впихнули мужчину, который тут же согнулся в поклоне, зачастил:

– Пресветлый и премудрый Кайрес, умоляю вас о прощении. Меня запутали в долгах, меня вынудили…

– Выпрямись, – тихо сказал Кайрес.

Тот вытянулся в струнку. Лицо его показалось Татьяне смутно знакомым. Глава Лиги тут же подтвердил ее догадку, сказав назидательно:

– Вот, княжна Татьяна, тот самый поставщик девушек для кровавых утех, которого вы прошлой ночью на улице объявляли невиновным. Прошу вас, отойдите к столу и соизвольте сесть. То, что сейчас произойдет, благородная дева должна наблюдать с некоторого расстояния.

Она молча отошла, отодвинула сколоченный из досок стул с невысокой спинкой, села. Положила одну руку поверх другой на коленях, крепко стиснула ладони. И старательно расслабила лицо, так, чтобы оно ничего не выражало.

Учитесь не подавать вида, даже если вам очень страшно или плохо, говорила Арлена. Вот и будем учиться.

– Покайся, – то ли сказал, то ли приказал Кайрес.

От этих слов мышцы ее собственной шеи почему-то свело легкой судорогой. В следующее мгновенье поставщик невинных девиц упал на колени. Взвыл:

– Но я не хотел! После того как мне объявили сумму долга, мне предложили…

– О своих грехах, не о чужих, – оборвал этот вопль Кайрес.

Мужчина дернулся, попытался отползти, стоя на коленях.

– Раскаивайся здесь, – нетерпеливо бросил глава Лиги.

У Тани снова свело судорогой шею, уже сильнее. Какие-то события из жизни на Земле отрывочно проносились в памяти, почему-то хотелось плакать. Человек на коленях потерянно сказал:

– Я находил девиц. Молоденьких сирот, иногда вдов, которые никому не нужны. Заманивал в дом. Если в борделе не было немедленной нужды, держал товар наготове, использовал как служанок. Но потом посылал в тот бордель, который, который…

– Говори про себя.

– Который платил! Соседям заявлял, что девчонка сбежала или нашла родных. Мне на руки давали сущую малость, только чтобы хоть как-то прокормить семью, великий Кайрес. Все шло на погашение долга! Их всего-то было восемь…

– Так расплатись же и здесь, – то ли предложил, то ли приказал ему Кайрес.

Человек рухнул на колени. С размаху ударил лбом в каменные плиты пола. Выпрямился, глянул на Татьяну осоловелыми глазами, залитыми текущей со лба кровью.

– Простите! Простите!

И снова вбил голову в пол.

Она почувствовала, как в ее собственном рту что-то хрустнуло – так сильно были стиснуты зубы. Губы дрожали, а пальцы комкали юбку на коленях.

– Достаточно, – распорядился глава Лиги.

Человек замер, повалился на бок и затих, подтягивая к подбородку колени. Кайрес сделал шаг к двери, стукнул костяшками пальцев по доскам, окованным темным железом.

Дюжий мужчина в сером плаще уволок торговца девицами за дверь. Разбрызганная лужица крови, влажно поблескивая на каменном полу, притягивала взор.

Татьяна глубоко вдохнула и выдохнула. Наверное, этот человек виноват. Наверное. И случившегося было даже мало – за восемь-то жизней. Вот только Кайрес в разыгравшейся сцене вел себя палачом, и от ощущения этого было никуда не деться. Если возможность заставлять каяться и расплачиваться глава Лиги получил от подарка, может, ну его, это подношение, к Кайресу?

Глава Лиги тем временем неспешно подошел к столу, положил обе руки на его край, навис над столешницей. Заглянул Татьяне в лицо. Она выдохнула весь оставшийся в легких воздух и снова заставила лицо расслабиться.

– Это зрелище, благородный Кайрес, ужасно для благовоспитанной девы. Но как это действует? Мне показалось, что преступник испытал сильную боль…

– Подарок, княжна Татьяна, заставляет даже самое черное сердце и самую бесчестную душу горевать о содеянном и жаждать прощения. Настолько сильно горевать и жаждать, что недостойный может даже убить себя. Нужно только иметь подарок и пожелать этого.