Книга Работа для рыжих - Юлия Фирсанова

Рыжие мы, точно рыжие, даже если кто-то, не будем показывать пальцем на Киза, частично розовый. Чужую работу с удовольствием сделали, и не знаю, как друзья, а я от артаксарской эпопеи удовольствие получила и багаж необходимых знаний о мироустройстве и своем месте во Вселенной пополнила. Грех жаловаться.

И вообще, еще одна подходящая поговорочка в тему имеется: не судите да несудимы будете. Я, если верить Силам и прочим съехавшим крышей на предназначениях товарищам, Служительница, а не судительница, вот и не буду не своим делом заниматься — судить Гарнага, Фегору, то есть Феагориану, если употреблять не кличку, а полное имя, и ее более «произносимого» супруга Темагота. Сами как-нибудь во всем разберутся, на правых и виноватых разделятся, если уже не поделились и не примирились.

Удивительные все-таки создания боги, на свой божественный лад ничуть не менее удивительные, чем люди. За то время, пока двое мирились, обнимались да винились, все плато, исключая печать с заключенными в нее нами, насколько хватало глаз, успело обернуться чудесным садом — воплощением великой радости обретенной любви. Камни теперь были заплетены корнями растений, созданных из магии, и самой магией так густо, что любого артефактора-браконьера, вздумай он, вооружившись киркой, отковырнуть из жернова камешек-другой, ждал бы облом в прямом смысле этого слова. Мне почему-то казалось, что первой в неравной битве с флорой падет кирка.

Впрочем, я, наверное, зря волновалась за исторический памятник. Если артефские сборщики минералов и ценной древесины, шерстящие страну, до сей поры не добрались и не позарились на магический уголок заповедной ресурсной мощи, то и впредь не доберутся. Наверное, жернов как величайший из символов Изначального Договора охранял себя от незваных гостей почище, чем трон со встроенной функцией электрогриля, включенного на максимальную мощность. Может, и жернов мог опалить настырного исследователя жизни так, что остались бы от того, как от злополучного козлика из жестокой детской песенки, рожки да ножки под пивко и тушеную капусту.

Продираться куда бы то ни было через этот дивно эстетический и даже навскидку почти непроходимый сад я не собиралась. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, но зачем рвать жилы и мучить коников туристическими экзерсисами, если в наличии имеется целых три бога, каждый из которых нам чего-то да должен и, кроме того, в первую голову обязан позаботиться о гаранте стабильности и безопасности? Это я не про себя, а про Киза, разумеется. Он у нас кто? Король! Первый из законно избранных впервые за сколько-то десятков лет, а то и за сотню-другую или третью. Как у них тут выбор наследников вымирающей династии проходил, не расспрашивала, но скорей всего, по рыбо-рачному принципу.

Киз слушал все наши с Гарнагом рассуждения о природе вещей и происхождении магии мира очень внимательно и тихо. Все-таки воин, политик, не маг. Ему такие головоломные связки идей о природе вещей ни к чему. Лишь когда уяснил, что беседа закончена, скупо уточнил самое главное:

— Артаксар восстановлен полностью?

— Артаксар, Нертаран, его боги, ары, все восстановлено, король Кизгизрей, — расщедрился на перечисление Гарнаг, отгибая длинные пальцы.

А ведь у бога мозолистые ладони от меча, не от орала. Похоже, правосудие и со сталью в руках творить приходится, и обнаженным не только торс для форсу держать. Мне снова стало немножко неловко. Гарнаг, конечно, гад, чужими руками жар загребает, да только у него небось столько проблем, что своей пары рук на все про все никак не хватает. Снял с себя проблему нертаранской опеки и доволен, как слон после трехведерной клизмы. К тому же теперь он радовался еще больше, когда уяснил, что я с ним ругаться не полезу.

Пока шел исторический экскурс в божественную историю мира, Фаль нас оставил, упорхав дегустировать пыльцу и нектар с волшебных растений. Слух у малютки чутче кошачьего, все, что захочет, и так услышит, да и не улетал он далеко. Вряд ли боялся нашего внезапного исчезновения, думаю, больше для контроля витал поодаль, чтобы его друзья, не сходя с места, вляпаться в какие-нибудь неприятности не умудрились. О самом сильфе после информации о почти полной неуязвимости родственных ему созданий я не волновалась.

Мы успели обговорить с Гарнагом почти все до того момента, когда воссоединившаяся парочка соизволила перенести часть внимания друг с друга на прочую окружающую их реальность. Они двинулись к нам, держась за руки, будто боялись, что стоит им разжать пальцы, случится какая-нибудь беда или новая разлука. Боги шли, а цветущие джунгли расступались перед ними легко, как вода. Я уже видела похожее тогда, на тропинке к дому Фегоры. Но сейчас, конечно, все было куда более зрелищно. Вообще-то они оказались красивой парой: ее хрупкая юность, ласковость и в то же время стальной твердости упрямая целеустремленность, завернутая в шелк прелестей, как острый клинок в прелестный шарфик. Его твердость, гордость, бескрайняя нежность к любимой и чуть безумный проблеск порывистой гневливости в изгибе рта, в четком вырезе ноздрей. Они гармонировали друг с другом, как две половинки единого целого, так полно, что мне стало дико, как же они ухитрились жить друг без друга и не сойти с ума.

Хотя о чем это я. Хм… не сойти. Один-то точно за грань безумия скатился, а вторая уже балансировала на краю, цепляясь за маску здравомыслия, как за последнюю соломинку. Успела, удержалась, исправила собственную катастрофическую ошибку и даже его с той стороны вытянула.

Феа, все еще держа мужа за руку, выступила на полшага вперед и… Бог ты мой, или, как говорят здесь все, о Творец! Она нам поклонилась в пояс. Косы мазнули по россыпи соцветий, подняв облачко разноцветной пыльцы.

Богиня заговорила. Голос был другой, не тот, чуть хрипловатый и жесткий, как вчерашний хлеб, а звонкий и мелодичный, как песня ручейка, птичья трель и флейта. А в васильковых глазах, где охотно утонул бы любой мужчина, стояли бриллианты слез, искрившиеся в солнечном свете. Я только сейчас обратила внимание — тучек над плато больше не было ни единой, лишь пронзительно синее небо, какое бывает под горячим южным солнцем.

— Благодарю, Служительница!

Сколько стоит счастье? Оно бесценно — конечно, так ответит любой. Достичь желаемого, заполучить вожделенное, случается, можно и за деньги, ведь у каждого из нас желания очень различны. У кого-то вполне-вполне материальны. Согласна, но будет ли вожделенная покупка, поездка или услуга счастьем? Не-а, счастье вот оно, в васильковых глазах светится, плещется, искрит и бьет через край. И забываются наши мытарства, те самые, что спустя какой-то срок станут именоваться увлекательнейшими приключениями и войдут в искаженном (а когда хроникеры точно придерживались истины?) виде в анналы истории Артаксара. Счастье не богини, а влюбленной и любимой женщины, рассудок достойного мужчины, пусть даже бога, на одной чаше весов, прочее — на другой. И первая из чаш весит, по-моему, куда больше всего, что мы можем положить на вторую.

Феагориана говорила проникновенно. Благодарные слова сыпались жемчугами, но я уже почти не слушала. Да, в том, что она вещала, не было лжи, но все облекалось в надлежащую высокому положению богини торжественно-витиеватую форму и за позолотой невольно терялась та подлинная искренность, которую я ощущала в простом домишке артефактчицы, где мы беседовали по душам с глазу на глаз. Потому я больше смотрела, чем слушала, и улыбалась, радуясь чужому счастью. А вот муж богини-новаторши оказался проницательнее. Он дал договорить любимой супруге и коротко произнес, задвигая ее за спину и обращаясь к Гарнагу и ко всем, к каждому из нас, даже к перелетевшему поближе сильфу: