Книга Зеленый король - Поль-Лу Сулицер

Они сделали короткую остановку чуть ниже, в Пайербахе. Здесь жила семья Допплер. Реб спросил о старике с тележкой, который когда-то был его другом и однажды пригласил даже к себе на обед…

Нет, Допплеры его не помнят. Дедушку не забыли, конечно, а вот его, Реба Климрода…

— Вам надо бы повидать Гюнтера и его сестру, они жили здесь тогда. Но в Австрии их уже нет. Переехали в Бразилию, в Рио, хотят заработать состояние, держать целую сеть австрийских кондитерских. Если вы когда-нибудь будете в Рио…

И вот — последний австрийский эпизод.

Этот мужчина лет сорока был владельцем местной нотариальной конторы. Звали его Келлер. По телефону условились, что он будет ждать их в Бад-Ишле. Реб сел в машину, и Диего сразу же выехал на дорогу.

Келлер с любопытством изучал Реба:

— Отец сказал мне, что видел вас всего лишь один раз, в 1947 или 1948 году.

— В 1947-м, — уточнил Реб. — 24 марта 1947 года.

Келлер улыбнулся. «Либо моя память мне изменяет, либо отец перепутал. В то время мне было всего четыре года. Отец очень тепло вспоминал о вас. Когда шесть лет назад он умирал, то настоятельно советовал в точности выполнять все исходящие от вас просьбы. Должен признаться, вы меня заинтриговали. Тридцать два года усердной службы у вас, такое не часто встречается».

Вместо ответа Реб улыбнулся. Автомобиль въехал в Альтаусзе. Остановился перед Парк-отелем. Келлер вышел.

— У нас уйдет на это часа два, — сказал ему Реб. — Вы, разумеется, приглашены на обед. Я очень на вас рассчитываю.

— Не торопитесь и не беспокойтесь обо мне, — ответил Келлер.

Машина тронулась, но на этот раз путь лежал в сторону маленькой деревушки Грундльзе. Наконец подъехали к озеру, зажатому темными вершинами, носящими невеселое название Мертвые горы…

— Пошли пешком, Диего.

— Я только об этом и мечтаю.

Они не просто шли, а карабкались, и наступил момент, когда маленький аргентинец, больше всего на свете ненавидевший физические упражнения, а тем более альпинизм, просто рухнул, исчерпав все запасы сил и дыхания. Он смотрел, как Реб поднимается все выше, обретя повадки индейца, время от времени застывает, словно ищет древнюю тропу, а затем снова продолжает идти, отыскав что-то в своей сверхчеловеческой памяти. Вот он опустился на колени, чтобы прощупать какие-то углубления в скалах. Наконец встал и замер, созерцая черное озеро, оказавшееся прямо под ним.

Через десять минут Реб вернулся к Диего. Он держал что-то в руке и, конечно, заметил любопытный взгляд компаньона. Разжав пальцы, Реб показал то, что лежало у него на ладони: проржавевшие гильзы от патронов кольта-45.

— И как же называется это очаровательное местечко? — спросил Диего.

— Топлиц.

Они вернулись в Альтаусзе точно к обеду, как было условлено с Келлером. Последний когда-то давно коллекционировал стенные часы и во время еды без конца рассказывал об этом.

Наконец отправились на кладбище. Могила находилась в стороне; на черном мраморном надгробии — ни креста, никакого другого знака, а вокруг — много свежих цветов. На надгробии высечены только две буквы — «Д.Л.».

— Я полагаю, — скромно заметил Келлер, — что незачем спрашивать у вас, как звали неизвестного, о котором вы и вдалеке не забывали все эти тридцать два года?

Келлер был среднего роста. Взгляд серых глаз, блуждающих где-то далеко и полных душераздирающей печали, опустился вниз.

— Зачем? — ответил Климрод. — Никто, кроме меня, не помнит о нем.

Перед тем как отправиться в Южную Африку, они побывали в Экс-ан-Провансе, где Реб посетил могилку Сюзанны Сеттиньяз; затем приехали в Париж; здесь встретились с французом по имени Жак Мэзьель, который, как понял Диего, когда-то познакомился с Ребом в Лионе. Реб и Мэзьель вспоминали какого-то Бунима Аниелевича, и Диего Хаас догадался, что речь идет о таинственном типе с печальными глазами, у которого в 1951 году — Реб собирался тогда ехать в СССР выпить и закусить с Иосифом Сталиным — в кафе на площади Нации он спросил, не говорит ли тот на лапландском языке.

И только после этого Реб и Диего сели в самолет, вылетавший в другое полушарие.

Они побывали в Аргентине, в Буэнос-Айресе, где десять лет назад, потеряв надежду дождаться законных внуков, умерла Мамита, которую по-настоящему звали Мария-Иньясиа Хаас де Карвахаль — «бедная Мамита так и не пожелала признать моих девятерых незаконных детей, рожденных от жен, состоявших со мной в морганатическом браке. Когда я только для того, чтобы доставить ей удовольствие, захотел показать ей трех или четырех, она захлопнула дверь перед нашим носом».

В Буэнос-Айресе они посетили галерею Алмейраса на проспекте Флорида. Старый Аркадио тоже давно умер, и его внучка смотрела на Кандинского, абсолютно оторопев.

— Так что же вы хотите?

— Подарить его вам. — ответил Диего, обаятельно улыбаясь, — Не благодарите меня, я всего лишь курьер. Видите ли, ваш дедушка тридцать с лишним лет назад повел себя как настоящий идальго. А господин, которого я здесь представляю, сеньорита, — один из тех редчайших людей, которые никогда и ничего не забывают. Кстати, вы свободны сегодня в обеденное время?

Она была свободна.

— А теперь? — спросил он у Реба.

— Зби — во Флориде, кое-кто — в Нью-Йорке, Чикаго или Монреале, Ангел — в Калифорнии, пожалуй, и все. Холодная дрожь охватила Диего.

— А что потом, Реб?

— Конец, Диего.

Это было в ноябре 1979 года.

— 51 -

— Меня зовут Арнольд Бам, — представился мужчина Джорджу Таррасу. — Это я звонил вам сегодня утром из Нью-Йорка, а два часа назад — из Бангора.

Он огляделся и заметил:

— Вы любите красное, не так ли?

— Туалеты — белые, — ответил Таррас, а сам подумал: «Мы похожи на двух шпионов, обменивающихся дурацким паролем».

— Могу я предложить вам чаю? — спросил он у посетителя. — У меня есть и булочки, совсем свежие, ведь сегодня пятница. Булочки сюда приносят по понедельникам, средам и пятницам.

— С удовольствием, — ответил Бам. — Честно говоря, я совсем продрог.

Когда в узкое окно кабинета он увидел вдалеке за набережной Блу Хилл Атлантический океан, его передернуло.

— Если бы у нас море было такого цвета, — сказал он, — мы до весны не вылезали бы из постели.

— У вас?

— На Кайман-Браке. Но вообще-то я с Малого Каймана. Атлас, который Джордж Таррас наспех просмотрел сразу после звонка Бама, был до отчаяния лаконичен.

— Теперь моя очередь быть откровенным, — сказал Таррас, — я немыслимо мало знаю о Кайман-Браке и Кайманах вообще…