Книга История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер

сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышлеными; что увидим у нас также множество иноземных художников и ремесленников, доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи? Историки полагают колыбель всех знаний в Греции, откуда (по превратности времен) они были изгнаны, перешли в Италию, а потом распространились и по всем европейским землям, но невежеством наших предков были приостановлены и не проникли далее Польши; а поляки, равно как и немцы, пребывали в таком же непроходимом мраке невежества, в каком мы пребываем доселе, и только непомерными трудами правителей своих открыли глаза и усвоили себе прежние греческие искусства, науки и образ жизни. Теперь очередь приходит до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких отговорок и привыкнете свободно распознавать и изучать добро и зло. Указанное выше передвижение наук я приравниваю к обращению крови в человеческом теле, и сдается мне, что со временем оне оставят теперешнее свое местопребывание в Англии, Франции и Германии, продержатся несколько веков у нас и затем снова возвратятся в истинное отечество свое – в Грецию. Покамест советую вам помнить латинскую поговорку: оrа et labora (молись и трудись) и твердо надеяться, что, может быть, еще на нашем веку вы пристыдите другие образованные страны и вознесете на высшую степень славу русского имени»[876].

Петр сам учился многому и до гроба не переставал учиться. Он был неумолимо строгим наставником своего народа. На войны он смотрел, как на полезную для себя и для народа школу. Но среди войн он не переставал заботиться о заведении училищ, бороться с невежеством в русском обществе. Тотчас же после возвращения из-за границы в Россию в 1698 году он стал думать об учреждении школ и переписывался об этом предмете с Виниусом, Курбатовым и проч. С радостью Виниус уже в 1701 году писал царю, что «собрано в школы 250 ребят, из которых выйдут хорошие инженеры, артиллеристы и мастера»[877].

В 1703 году Курбатов писал Головину, что «прибрано и учатся 200 человек», что наставники – англичане и что к ним приставлен помощником Леонтий Магницкий. Потом Курбатов писал: «Прибрано учеников со 180 человек охотников всяких чинов людей и учатся все арифметике, из которых человек с десять учат радиксы и готовы совершенно в геометрию» и проч. Достойно внимания в письме Курбатова следующее замечание: «А ныне многие из всяких чинов и прижиточные люди припознали тоя науки сладость, отдают в те школы детей своих, а иные и сами недоросли и рейторские дети и молодые из приказов подьячие приходят с охотою немалою», и т. д. Особенно Курбатов хвалил учебник арифметики, составленный Магницким[878].

После занятия Мариенбурга, причем был взят в плен тамошний пробст Эрнст Глюк, царь определил ему ежегодное жалованье в 3 тысячи рублей с тем, чтобы Глюк открыл в Москве первоначальную гимназию для разночинцев. В весьма широкой учебной программе гимназии Глюка мы встречаем, между прочим, философию картезианскую, новые языки, катехизис Лютера, стилистику, астрономию, историю, грамматику, риторику, фехтование, танцы и проч. Школа эта, впрочем, существовала недолго; тут, однако, учились некоторые известные люди, например, из иностранцев Блюментрост, из русских братья Веселовские и проч.[879]

Устроенный в 1706 году в Москве за Яузой госпиталь, которым заведовал доктор Бидлоо с двумя помощниками-русскими, должен был сделаться в то же время медицинской школой. В 1712 году Бидлоо доносил царю, что было у него всего 50 учеников и что многие из них приобрели основательные познания в хирургии[880].

В 1714 году явился указ: «Послать во все губернии по несколько человек из школ математических, чтоб учить дворянских детей цифири и геометрии, и положить штраф такой, чтоб невольно будет жениться, пока сему не выучится». В Петербурге были учреждены разные частные школы, инженерное училище, морская академия. Разные иностранцы, например, немец Вурис, француз Сент-Илер (St.-Hilaire), швед Вреех, итальянец Гаджини, основали разные училища. В Петербурге при оружейной канцелярии, «ради общенародной во всяких художествах пользы, против обычаев государств европейских, зачата была небольшая академия, ради правильного обучения рисования иконного и живописного и прочих художеств»[881]. Шведские военнопленные даже в Тобольске устроили учебное заведение по образцам западноевропейской педагогики[882].

Книгопечатание при Петре приняло довольно значительные размеры. Учрежденная по предложению царя в Амстердаме типография Тессинга и Копьевского издала множество русских книг, большей частью переводов иностранных сочинений, например, басни Эзопа, сочинение Квинта Курция об Александре Македонском, календари, учебники морских и военных наук. Затем и в России росло число типографий. После Полтавской битвы Петр дал приказание собирать разные материалы для русской истории; также им было выражено желание, чтобы был напечатан перевод истории Троянской войны. Явились переводы сочинений Вобана, Пуфендорфа, разные книги о механике, архитектуре, воспитании детей и проч. Полезными сотрудниками Петра в типографском деле были, между прочим, Поликарпов и Аврамов.

Петр заботился также о покупке коллекций книг, выписывал их из-за границы, велел перевезти довольно богатое собрание разных сочинений из Курляндии в Петербург и проч.[883] В 1721 году он отправил секретаря медицинской канцелярии по иностранной переписке Шумахера за границу с разными поручениями, касавшимися более ученых и наук. Между прочим, Шумахер должен был купить некоторые ученые коллекции. Таким образом и благодаря покупкам, сделанным царем во время его путешествий, устроилась «кунсткамера». Сохранились письма царя к разным лицам, доставлявшим ему предметы для кунсткамеры, а также анекдоты о старании Петра привлечь публику к посещению этой коллекции[884].

Многие указы свидетельствуют о любознательности царя и его старании содействовать развитию просвещения. В 1720 году повелено: «Во всех монастырях, обретающихся в российском государстве, осмотреть и забрать древние жалованные грамоты и другие курьезные письма оригинальные, также книги исторические, рукописные и печатные, где какие потребные к известию найдутся». Далее он распорядился, чтобы физические инструменты, картины, статуи, книги и проч. не были обложены никакой таможенной пошлиной[885]. По случаю посещения Петром развалин древнего города Булгара на Волге по указу его были списаны точные копии со всех надгробных надписей и переведены на русский язык; им же были приняты меры для сохранения в целости остатков развалин этих замечательных памятников[886].

Уже во время первого путешествия Петра за границу зашла речь об учреждении в России Академии наук. Лейбниц говорил еще в 1697 году о пользе такого учреждения; Ли в своем проекте реформ указал на английскую Royal Society как на образец Академии наук. В 1706 году был представлен проект устройства целой системы научных и учебных учреждений, причем неизвестный автор – быть может, это был вышеупомянутый грек Серафим – обращал особенное внимание на богословские науки[887]. Иван Посошков предлагал устроить в Москве «великую академию, всех наук исполненную», причем