Книга Объятые пламенем - Anne Dar

– Ты так и не поняла, что я вне очереди, – Дариан до боли сжал мои ягодицы. – После меня кабинет закрыт и никто больше в него уже не войдёт, – он начал сжимать и разжимать мои ягодицы. – Только я могу сюда входить и выходить… Когда захочу, как захочу и сколько захочу…

В этот момент от услышанного мне вдруг захотелось смести со столешницы всё лишнее, сесть на неё и, избавившись от ограждающей нас друг от друга одежды, раздвинуть ноги, чтобы потом впиться в Риордана губами, ногтями, зубами… Но где-то вдалеке, на лестнице, послышались шаги Ирмы, и мне, через невероятные волевые усилия, пришлось отстраниться от Дариана, перед этим сказав ему полушёпотом:

– Ты даже не представляешь, в какой кабинет ты попал. Это не кабинет – это камера пыток.

– А кто тебе сказал, что пытать будешь ты, а не тебя? – заигрывающе ухмыльнулся он, и моё сердце вдруг ёкнуло. Вновь. Впервые с того момента, когда я наблюдала за тем, как Дариан размешивал для меня жаропонижающее. Ёкнуло так, будто было способно пережить икоту не смотря на то, что уже целое десятилетие загибается в астматическом припадке боли. Будто было способно на что-то, что не способно выжить в столь суровых условиях. На каплю в море. Каплю, которую можно заметить только во время её падения в центр всепоглощающей стихии. От капли исходят волны. Сначала видимые, они всё равно превращаются в ровную гладь. Превращаются в ничто, внутри бескрайнего ничего.

Глава 78.

– Я думала, ты не пьёшь, – заметила Ирма, наблюдая за тем, как я разливаю по бокалам глинтвейн, пока Дариан проверяет домашний шоколад моей работы на готовность.

– Не пью, но не это.

– То есть, ты всё-таки пьешь.

– Ну как пью… Спиваюсь периодически.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно.

– Но ты ведь не как твоя сестра Миша?

– Я хуже.

– Вот как, – в удивлении вздёрнула брови девчонка. – И чем же ты хуже?

– Всем.

– То есть ты – латентная пьянчужка?

– Настолько латентная, что по мне и не скажешь, – ухмыльнулась я.

– Послушай… Вот у тебя такая ситуация…

– Какая? – наливая второй бокал, даже не напряглась из-за начальных слов девчонки я.

– Ну, ты выжила в аварии, в которой погибли твоя мать и старший брат, уже десять лет твой брат-близнец не выходит из комы… А ты никогда не думала о самоубийстве?

– Ирма! – Дариан буквально громом снизошёл на сестру, забрав из моих рук второй бокал с глинтвейном.

– Для того, чтобы умереть, нужно быть живым, – отчего-то совершенно спокойно, хотя и с определённой долей отстранённости, ответила я, уже наполняя третий бокал. – Ну, или хотя бы чувствовать себя живым. Что у нас с шоколадом?..

– Замёрз, но не до конца, – отозвался зашедший за мою спину Дариан, доставший из холодильника поднос с мелкими формочками, заполненными шоколадной массой.

Если бы я только знала, что мои слова о том, что я не чувствую себя живой, могут нанести кому-то в этой комнате серьёзный удар, я бы промолчала. Однако слова были сказаны, и Дариан их услышал, а я в последствии так и не узнала о том, что моя давно онемевшая от своей силы боль, в итоге оправдает моё каменное сердце в его глазах. Я не хотела оправдываться и тем более не хотела, чтобы ко мне испытывали жалость. Жаль только, что мои желания не совпали с реакцией находившихся со мной в одной комнате людей. Ирма тоже ощутила мою боль, но лишь на одну секунду, которой ей неожиданно хватило, чтобы понять, что она – самая счастливая сестра самого заботливого брата. Ей было страшно думать о том, как бы она жила, погибни Дариан или впади он вдруг на всю жизнь в кому. От одной только мысли об ужасе моего положения, по коже подростка пробежались мурашки, оставшиеся никем в этой комнате незамеченными.

В момент, когда я дала один из самых честных ответов в своей жизни, каждый из нас троих в какой-то степени остался незамеченным и не заметившим. Люди-невидимки.

Каждый из нас попробовал по одной шоколадной конфете, которая, после попадания в рот, из-за недостаточного замерзания мгновенно превращалась в шоколадную помадку. И если шоколадом мы так и не увлеклись, глинтвейн мы вылизали до последней капли, в итоге открыв ещё одну бутылку Vega Sicilia Unico из закромов Дариана. Правда, допить нам бутылку Дариан так и не дал, случайно столкнув её со столешницы, буквально омыв и осыпав кухонный пол дорогим вином и прозрачными осколками. Убирать пришлось тому, кто в жизни хотя бы раз держал в руках швабру, так как Риорданы даже не представляли, какой стороной её правильно брать, хотя Дариан и строил из себя героя, способного справиться с любой палкой. В итоге он и закончил начатую мной уборку, пока мы с Ирмой сидели на столешнице, допивая остатки выжившего вина. Не то чтобы я стала спокойно относиться к подростковому алкоголизму, просто Ирме не досталось больше одной порции глинтвейна и ста грамм вина, так что меня это по крайней мере не раздражало. Да и потом её старший брат был не против, а если не против брат, значит не против и компаньонка…

Всё-таки, не смотря на небольшое количество выпитого, вино положительно подействовало на моё настроение. Я улыбалась Риорданам, Риорданы улыбались мне, я в который раз задумывалась о том, что Дариан платит мне неоправданно большие деньги за мои услуги, суть которых заключаются в присмотре за здравомыслящим подростком (временами я и вправду считала Ирму здравомыслящей). Однако я снова напомнила себе о том, что заработную плату Дариан зафиксировал за мной прежде, чем затащил меня в постель, поэтому вновь расслабилась, решив, что присутствие на всех внешкольных занятиях Ирмы, проверка её домашних заданий, выслушивание её капризов и бесконечные сопровождения её на шопинге – это не так уж и мало, чтобы иметь право не считать себя бесполезной вещичкой, служащей лишь для украшения особняка Риорданов.

В итоге потратив полчаса на раздумье о своей надобности в этом доме, я пришла к выводу о том, что я нужнее, чем уборщица, дважды в неделю протирающая несуществующую здесь пыль, или помощник повара, кружащий вокруг Джины со специями и тарелками. Даже садовник зимой получал столько же, сколько работая летом в саду, при этом появляясь в особняке всего пару раз в неделю и ничего не делая, если только не приходилось расчищать снег. Да, я определённо была не одинока.

Впрочем об одиночестве этим вечером не шло и речи. После глинтвейна мы все были “навеселе”, а до окончания моего рабочего дня оставался час, поэтому неудивительно, что пять партий в нарды в итоге закончились для единоличного победителя побоями. Мы с Ирмой играли вдвоём против него одного, тщательно продумывая каждый наш шаг, поэтому, когда Дариан в наглую обыграл нас в пятый раз подряд, мы на удивление одновременно ударили по флангу противника. Бой мог бы показаться неравным – двое на одного – если бы Дариан не применял всю свою силу. Сначала, правда, он прикрывался, лишь изредка отвечая шлепками на нашу беспощадную атаку, но когда он тоже взял в руки диванную подушку и одним только ударом сшиб Ирму с ног, я, встретившись с ним взглядом, сразу же подняла руки вверх, выпустив при этом свою подушку, тем самым демонстрируя свою капитуляцию.