Книга Самая большая тайна Гитлера - Леонид Млечин

Рядом с ним поселился бывший статс-секретарь нацистского министерства юстиции Франц Шлегельбергер. Полтора с лишним года, с января сорок первого по август сорок второго, он исполнял обязанности министра. Шлегельбергер поддерживал программу эвтаназии и после оккупации Польши требовал вынесения смертных приговоров полякам. В декабре 1947 года в Нюрнберге его приговорили к пожизненному заключению за преступления против человечности. А в январе 1951 года правительство ФРГ выпустило его на свободу. Вместе с семьей он обосновался во Фленсбурге.

Его сын Хартвиг во время войны был оберштабс-судьей в системе нацистской военной юстиции, затем ведал исполнением смертных приговоров в тюрьме Бранденбург-Гёрден. Шлегельбергер-младший сделал в Шлезвиг-Гольштейне большую политическую карьеру. Он стал министром внутренних дел, а одно время даже был заместителем земельного премьер-министра. Неудивительно, что новое расследование преступлений, совершенных его отцом, было быстро прекращено.

Соседом Байера и Шлегельбергера стал бывший обергруппенфюрер СС Карл Альбрехт Оберг, один из ближайших сотрудников Гейдриха; он служил в его штабе, руководил отделом личного состава аппарата СД. В апреле 1944 года его назначили высшим руководителем СС и полиции в Бельгии и Северной Франции. Он руководил массовыми репрессиями и казнил заложников. После войны Оберга передали французам. В 1954 году он был приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Осенью 1962 года французский президент Шарль де Голль его помиловал…

Вернер Хайде отвечал в Третьем рейхе за осуществление программы эвтаназии. В 1949 году он удачно бежал из мест заключения и обзавелся новыми документами. Под именем «доктора медицины Фрица Заваде» он с помощью обер-бургомистра обосновался во Фленсбурге и начал новую карьеру. Он стал высокооплачиваемым экспертом по нервным заболеваниям. Его услугами пользовались страховые компании и суды. Он участвовал в разрешении правовых споров при назначении пенсий и компенсационных выплат жертвам нацистского режима. Причем судебные чиновники прекрасно знали его прошлое.

Только в 1959 году, после разразившегося скандала, местным властям пришлось возбудить дело. Но шеф окружного управления уголовной полиции, бывший сотрудник Главного управления имперской безопасности, и фленсбургский прокурор, бывший член партии, дали Вернеру Хайде время исчезнуть.

Синдикат по оказанию помощи бывшим камрадам включал представителей церкви и полиции. Все вместе они позволили видным нацистам избежать наказания и вести вполне нормальную жизнь. Старые партийцы и ветераны органов госбезопасности знали, что их прежнее служение Гитлеру не будет раскрыто. В элитных жилых кварталах были улицы, где дома сплошь принадлежали старой номенклатуре – соседствовали начальник отдела Главного управления имперской безопасности, офицеры карательных отрядов, судьи военных трибуналов и вдовы работников концлагерей. Такое соседство избавляло от лишних вопросов.

От подобного сообщества трудно было ожидать беспощадного раскрытия содеянных нацистами преступлений. Напротив, все это обеспечивало полное замалчивание прошлого – здесь, как и почти везде в Германии. Разве что во Фленсбурге молчали дольше, чем где-либо. Лишь в конце восьмидесятых в здании полицай-президиума демонтировали памятник нацистам-полицейским. Это ведь был памятник и тем камрадам, которых после сорок пятого казнили за военные преступления. Надпись на памятнике гласила: «Они отдали свою жизнь за нас».

В мае сорок пятого германский фашизм был сокрушен. Многие «герои» этой книги закончили свой путь на виселице. Но ведь взгляды и идеи, которые привели немецких нацистов к власти, не с ними родились и с ними не умерли.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер писал своему подчиненному – начальнику Главного управления имперской безопасности обергруппенфюреру Эрнсту Кальтенбруннеру: «Я заказал большое количество экземпляров книги „Еврейские ритуальные убийства“… Посредством широко развернутой с использованием мотива ритуальных убийств антисемитской пропаганды на английском и на русском языке мы смогли бы невероятно активизировать антисемитизм во всем мире».

Никто в сорок пятом не предполагал, что некоторые российские газеты и журналы исполнят завет рейхсфюрера Гиммлера и будут разжигать антисемитизм, повторяя все те же бредни о ритуальных убийствах… Никто не предполагал, что вождь немецких нацистов станет объектом поклонения для определенной части русской молодежи. И дело не только в том, что фашистская хореография, эти фигуры в черной форме, марширующие под барабанную дробь колонны завораживают незрелое воображение как проявление экзотической силы.

Взгляды Адольфа Гитлера страшно близки взглядам тех людей, которые имеют наглость именовать себя русскими патриотами и вскидывают руки в нацистском приветствии. Они, как и нацисты, ненавидят демократию, либералов, евреев, темнокожих, американцев…

Через семь с лишним десятилетий после поражения в войне, крушения Третьего рейха и самоубийства Адольф Гитлер, кажется, перестает быть олицетворением зла – для немцев и, что удивительнее всего, для русских. В определенных кругах российского общества ощутима некая зависть: в конце концов, в нацистской Германии не трогали крепкого хозяина, уничтожали только евреев и коммунистов, что, может быть, не так уж неразумно. Еще недавно весь мир сходился в том, что преступления Гитлера беспрецедентны и ни с чем не сравнимы, то есть это самые тяжкие преступления мировой истории. Прежний консенсус разрушается.

Этим заняты сразу две команды.

Национально мыслящие немецкие историки и политики желают избавить новое поколение немцев от комплекса вины. С их точки зрения, ГУЛАГ, раскулачивание, бомбардировка Хиросимы и чудовищные преступления красных кхмеров словно затмевают такие преступления, как Освенцим, уничтожение евреев, развязывание Второй мировой войны и оккупация половины Европы.

Но если Освенцим – только ответ на архипелаг ГУЛАГ, если вермахт 22 июня 1941 года всего-навсего предупредил удар Красной армии, тогда обелению подлежит не столько сам Гитлер, сколько нацизм, идеология фашизма и все те, кто сражался против Советского Союза на стороне Третьего рейха.

Некоторые немецкие историки говорят: «Все, что рассказывают сейчас о преступлениях, совершавшихся в Советском Союзе, было известно в Германии еще в двадцатых годах. И этим объясняется, почему в Веймарской республике и в известной мере в Италии так сильно развился и принял такие особые формы „антикоммунистический курс“. Действия СС были „решительной и широкомасштабной превентивной атакой против врага“».

Бывший канцлер ФРГ Гельмут Коль возразил против чествования коммунистов и христиан на выставке «Сопротивление против национального социализма» в Берлине, заявив, что коммунистов, которые хотели расчистить путь другому тоталитарному режиму, нельзя ставить на одну доску с христианскими борцами Сопротивления.

Впервые это сформулировал немецкий историк Эрнст Нольте: те, кто говорят о национальном социализме, не знают и не хотят знать, что все деяния нацистов (не считая технологии уничтожения в газовых камерах) лишь повторяли преступления большевиков. Эти преступления ужаснее преступлений нацистов. Нацисты, возможно, не были столь уж преступны, а их жертвы были не так уж невинны…