Книга Красное на красном - Вера Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мой казар, — Луллак дрожал, как охотничий пес, — самое время. Мы должны их взять!
— Их возьмет Туххуп, — пожал плечами Адгемар, — или погибнет, сражаясь за Кагету. Это прекрасная смерть.
Дик смотрел на Савиньяка, а Савиньяк лежал на спине и жевал травинку. Роща, в которой кавалерия дожидалась своего часа, была мирной, тенистой и удивительно уютной. Если б деревья и кусты могли говорить, они бы искренне возмутились, что какие-то двуногие, которым и жить-то отпущено всего ничего, заявились в такое чудесное место убивать друг друга. Сона, позвякивая удилами, ощипывала невысокий, увешанный мягкими стручками кустик, другие лошади тоже не теряли времени даром. Дик понимал, что сейчас двум полкам Савиньяка предстоит бой с врагом, который превосходит их в десятки раз, но в это как-то не верилось.
Последняя неделя вообще казалась сном. Ночной бой, кагетское золото, прощание с Вейзелем, Бадильо и бакранами, стремительный переход к Дараме навстречу стотысячной армии. Дик был уверен в поражении, Савиньяк сомневался в победе, но солдаты свято верили в счастливую звезду Алвы и смеялись над сбежавшими от размалеванных козлов седунами. Случайные победы опьяняют, отец не раз говорил это Дику, но была ли случайной победа в ущелье? Вряд ли, ведь ее готовили два месяца!
Бешеный стук копыт, ворвавшийся в шорох листьев, птичий щебет и звон ручья, показался грубым и оскорбительно неуместным. Всадник осадил взмыленного коня у самых сапог Эмиля Савиньяка. Дик узнал гонца — один из адуанов Шеманталя. Глаза варастийца азартно блестели, он был напряжен, словно вставшая на кровавый след охотничья собака. Лошадь таможенника — гнедой мерин с белой звездочкой на лбу — выразительно косилась на ручей, но всадник был неумолим.
— Идут? — поднял бровь Эмиль, явно подражая маршалу. Это какое-то проклятие, все, кто узнает Рокэ Алву, перенимают его манеры.
— Скачут, — хмыкнул таможенник, — вприпрыжку.
— Сколько?
— Было много. — Таможенник погладил гнедого между ушей. В конской гриве запуталось несколько колец, и все. Огюст — так, кажется, звали гонца — Древо Урожая[156]больше не напоминал. — Размазались уроды, как сопли по рукаву. У кого кони поганые, у кого руки загребущие, кто к лагерю ломанулся… У нас на хвосте тысячи три, не больше, и еще тыщ восемь сзади растянулись.
— Прелестно. — Эмиль грациозно поднялся и свистнул, подзывая своего мориска. — Господа, по коням, наше дело развернуть эту толпу и погнать на своих же. Мы такое уже делали.
Тысяча двести человек стремительно, но без суеты в последний раз проверяли сбрую и оружие, садились на коней, занимая свое место в строю. Дик не отступал от Эмиля, убеждая себя, что скакать к епископу еще рано. Мысли о том, что кагеты — союзники, исчезли, так же как ненависть к Рокэ. Юношу захватила волна упрямого азарта, куда более сильная, чем когда он проигрался. Дикон дрожал от нетерпения не хуже Соны, то и дело поглядывая в сторону опушки. Савиньяк поймал взгляд юноши, засмеялся и тронул поводья, сотники последовали примеру своего генерала. Кавалерия стремительно и тихо занимала исходные позиции. Никто не толкался, не спорил, не путался, все было выверено и просчитано еще ночью.
Эмиль удовлетворенно вздохнул и повернулся к окружавшим его порученцам, готовым развести по сотням последний приказ.
— Напоминаю. Сигнал к атаке — мой выстрел. Затем — картечь. Пальнем в упор и вперед! Врубайтесь, куда погуще. Ехать — врозь, орать так, словно нас десять тысяч. Каждый за себя, но и по сторонам смотреть не забывать! Команд не ждать, вперед не лезть, от своих больше чем на сотню бье не отрываться. Наше дело гнать, а не окружать! Ясно?! Пусть удирают, мы проводим. Услышите варастийский рог — все, бал окончен, а пока молчу — резвись не хочу! Бей, коли, руби — не жалко! Все. Пошли.
Порученцы, блестя глазами, бросились к своим, топот копыт слился со стуком сердца.
— Дикон, — генерал подмигнул Ричарду, — твое дело держаться за мной. Учти, это не дуэль, а свалка. Ударил и вперед — дожидаться ответа незачем. Понял?
Ричард кивнул, но ответить не успел. Из-за поворота выскочили «золотые» всадники. Они шли красивым галопом, Дику показалось, что адуаны почти загнали коней, но Эмиль засмеялся и сказал, что полумориски могут скакать и скакать, и их придерживают нарочно. Пронесся последний десяток, в числе которого скакал Жан Шеманталь, и появились преследователи — эти гнали лошадей всерьез. Ричард с удивлением уставился на диковинное зрелище. Назвать то, что, вопя и сверкая на солнце, надвигалось на отряд Савиньяка, регулярной кавалерией, было трудно.
Казароны напоминали то ли толпу ряженых, то ли Дикую Охоту из старой сказки, но не страшную, а нелепую. Разномастные, разнопородные кони, разноцветные одеяния, диковинное оружие. Кто-то размахивал прямым мечом, кто-то кривым, дюжий толстяк потрясал шипастой булавой, рядом недомерок в огромной шапке быстро крутил непонятную штуку на цепи, сверкали секирищи, секиры и секиришки, топорщились пики и какие-то крючья, трепыхались плащи, перья, волосы, разноцветные хвосты, звериные шкуры.
Одни кони казались свежими, другие были покрыты пеной и спотыкались, но всадники продолжали их нещадно нахлестывать. Если кто-то отставал, на его место протискивался другой, попроворней. Все были заняты погоней и тем, чтобы обогнать товарищей, по сторонам никто смотреть и не думал.
Эмиль засмеялся и поднял пистолет. Выстрел генерала слился с другими, промахнуться в валившую валом толпу было невозможно. Артиллеристы отстали на какую-то минуту. Четыре установленных на опушке легких орудия плюнули картечью, и Дику показалось, что ни одна картечина не пропала зря. Кони и всадники десятками валились на землю, задние, не успев сдержать разгон, налетали на упавших. Савиньяк не стал дожидаться, пока кагеты сообразят, что к чему.
Золотистый генеральский иноходец рванул с места в карьер, вылетел на равнину, сразу же сбив чью-то белую лошадь. Та упала, всадник вывалился из седла. Дик немного замешкался и отстал от генерала, мелькнула мысль о том, что нужно мчаться к Бонифацию, но вместо этого юноша непостижимым образом оказался в гуще схватки. К счастью для всадника, Сона в бою уже бывала. Кобылица, вызывающе заржав, проскочила между двумя кагетами, ударив кого-то задними ногами. Мелькнули выпученные глаза, что-то розовое опрокинулось навзничь, надвинулось что-то зеленое, сверкнула варастийская сабля, и зеленое исчезло. Дик рубанул наотмашь, клинок вошел во что-то мягкое и застрял, растерявшийся Ричард выпустил рукоять, но выручила обвивавшая запястье ременная петля.
